Ночь овцы

                Подушка уже горяча
                C обеих сторон.
                А. Ахматова

Увяли морфеевы маки,
исчез, словно марево, сон.
Считаю овечек. Однако!
Их будет уже миллион.
За ними следить не желаю,
но мозг не велит прекращать.
Подушка вот-вот запылает,
настолько она горяча.

Бессонница – боли кузина,
болезни – родная сестра.
Зануден не-во-о-бра-зи-мо
звенящий полёт комара.
Тиктиканье ходиков бесит,
нервирует шум за окном,
обрывки пословиц и песен
в сознании скачут моём!

На сон я, конечно, в обиде. 
На бяшек, хоть дело не в них…
Возьму свой проверенный ридер,
там много закачанных книг.
Пусть жёсток диван, словно камень,
а дрёма ушла за версту,
зато я найду Мураками,
«Овечью охоту» прочту.

Примерно к двухсотой странице
в подушку нырну головой.
И сон мне надумает сниться,
и овцы ворвутся в него.
ооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооооо
ооооооооооооооооооооооооо

А где-то чуть ближе к рассвету,
в обьятьях ни-яви-ни-сна
я резко почувствую: эта
овечья всеобщность страшна.
Поскотин и выгонов – сонмы.
Куда б ни вела колея,
мы – овцы. Нас пастырь бессонный
считает в ночи бытия.