Притча о сироте 7-8-9глава

Но, одна – любимая! Лишь, её он ждал, и… в глаза заглядывал, сладко замирал;
Теребил ручонками розовую грудь - чмокал с наслаждением, …стал соски тянуть…
Анна умилялась: - Сильный ты какой? - Ах! Ты мой хорошенький, милый, озорной!
Но, отнять тебя бы, надо от груди! Как ты больно щиплешься,  «маменькин бандит».

Леопольд Иванович навещал родных. Бодрым был, весёлым, и ещё – так лих!
С правнуком игрался, хохотал до слёз. Целовал мальчишку в аккуратный нос:
- Ах! Ты мой разбойник, маленький шалун - иностранец знатный, и …такой болтун.
К маленькой лошадке приучал его: Повизжи мой милый! Это ничего!

Князь с мужскою строгостью Сашеньку любил. Говорил по взрослому, и в седле возил.
- Должен ты мужчиною вырасти сынок, и не хнычь, пожалуйста –  ты не сосунок!
Высоко подбрасывал: - Сашка, молодец! Ничего не бойся! Стойким будь птенец…
Игры и забавы, - меч, и гнутый лук. - Убежать старался, - вырвется из рук.

Время быстро мчится, замечает князь, утихает в Анне, нетерпенья страсть.
В ласках - осторожна, вяло ест, плох сон. Иногда из ванной слышен тихий стон…
- Анна Леопольдовна, вы ли не больны? Или я наскучил? – Ну, так вы вольны.
Что-то вы печалитесь, свет моих очей - угасают страсти, прелести ночей…

- Стыдно в том признаться, – молвила она. Вы меня простите! - Я уж, не одна.
Я ношу под сердцем, нежный плод любви. Он меня тревожит ночи все и дни.
Князь, вдруг, задохнулся: - Прелесть вы моя! Это ли не радость! – Вы, мой светоч дня.
Бережно и ласково он обнял горячо. Целовал ей руки, круглое плечо.

Анна задрожала: Друг мой, страшно мне! Надо бы беречься - я ж, опять в огне…
Князь её на руки бережно поднял: Не тревожься милая, - муж ваш - не нахал.
Будем осторожны мы в любви с тобой.  Не печалься милая – чистый Ангел мой!
Девочка родится, думаю, у нас, нежная красавица, с цветом ваших глаз…

В мае у Княгини народилась дочь. - Беленькая девочка, тоненькая кость…
А глаза, как небо раннею весной, гибкая, как кошечка, с цепкою рукой.
Анна удивлялась, - и в кого она? Видно, что не в мужа, но, и …не в меня!?
Князь лишь улыбался: - Не горюй, Мой Свет. - Вырастет красавицей, вылитая - дед!

Твой отец был светлый и голубоглаз. Довелось встречаться мне с ним, и не раз.
Дамы хороводили вкруг него толпой. Ну, а он был верен,  только, лишь одной.
Мать твою он сватал. … Граф к нему был строг. Как погиб несчастный, знает только бог…
Страшное известие - был отказ ему, и… сложил он голову в первом же бою.

А о вас, не слышно, было ничего… - Анино  желанье было таково.
Я нашёл священника, что крестил вас, Свет. Он пред умирающей дал святой обет.
- Тайну её дочери, бережно хранить. А, о ней - просила, навсегда забыть.
Анна прослезилась: Князь, голубчик мой, часто я горюю над её судьбой.

Жаль мне мою матушку! - Вроде не жила.  Крылья только выросли, - тут же их сожгла…
Дочь назвали Дашенькой. К двум годам она, словно одуванчик в поле, расцвела.
Локоны пушистые, синие глаза, легкая и быстрая, словно стрекоза.
Няньки за ней бегали целою гурьбой, а она скрывалась в «щёлочке» любой.

Чисто говорила, умницей была. Шалостями детскими всех свела с ума.
Скользкая, как рыбка.  Весь догляд за ней! …И сама винилась маменьке своей.
- Робко извинялась, тупила глаза. Ну, а в них блестела хитрости слеза.
Анна, лишь качала строго головой: И в кого ж удалась дочь её такой?

Нежное создание -  просто Ангелок. К горлу, вдруг подкатывал жалости комок:
- Дашенька – голубушка, как же вы грязны! Волосы растрёпаны, порваны чулки;
Туфельки испорчены – пряжки нет одной. Даша, лишь качала грустно головой.
- Платье пахнет псиной! – Где носило вас? Бархатная курточка в рыжих волосах…

Даша морщит носик,- только и всего:- Хорошо, что в жизни, вам так повезло!
Я была у Жучки, …там ещё – Пират! Нянчила «детишек» - маленьких щенят.
У меня есть няньки, а у них …лишь мать. Должен же ей кто-то, всё же помогать?
Пряжку потеряла – дралась с петухом. - Первым – он набросился! Я его прутом!

А чулки порвала в розовых кустах. …Мячик доставала. Там колючек – страх!
Анна отчитала строго свою дочь: Дашенька, ступайте! Вижу, вам, невмочь.
Нянечка на руки девочку взяла: В ванную голубушка. И арест – полдня.
Мыться моя милая, кушать и в кровать. Вечером отцу вас, надо показать…
8
Говорить он будет с вами, как с «большой». Не пристало барышне вольной быть такой.
Анна, вдруг услышала, - наверху возня. Там ещё сокровище, в детской ждёт меня.
Годовалый мальчик - маменькин сынок. Нянька рот открыла. – Что? Опять горшок?
- Анна Леопольдовна, совладать как с ним. Вместе с кошкой, гляньте, «на горшке сидим»!

Он лихой наездник, а горшок - то, конь!? С кошкой едут в гости. И, уж их - не тронь.
Улыбнулась Анна: Озорник ты мой! Мы сейчас умоемся, да, и на покой…
Пусть тебе приснится, самый лучший сон. Рядышком игрушка – твой любимый слон.
Закрываем глазки - баюшки-баю. Ангелы качают колыбель твою.

Музыку чудесную ветерок принёс. Сын мой, непослушный, и …не надо слёз.
Слышишь, кукарекает сонно петушок. Сказочник за дверью, - стукнул посошок.
Засопел мальчишка, ручка под щекой, ровное дыхание, на лице покой.
За стеною, в комнате, старший сын стучит.  Что то, там ломает, или мастерит.

Взрослый и серьёзный, он не по годам. Пишет и читает – научился сам.
Анна постучалась: - Сашенька, друг мой!  Он открыл. – Сыночек, ты ли не больной!?
-Маменька, работы непочатый край. - Всё, я друг мой вижу - только меру знай!
Ах! Сынок! Голубчик, - натворил ты дел? Разобрал шкатулку. – Я взглянуть хотел,

Там всё интересно! Мастер был хитрец. - Мне шкатулку эту подарил отец.
Винтики, кружочки, молоточек – гром. - Это ль не богатство, это ль не добро!?
Вот увидишь, маменька, - соберу ларец. Только, чтоб про это, не узнал отец.
Подрастёшь мой милый, наберёшь ума. А сейчас всё портите, вы - печаль моя.

Ведь, игрушкам этим  …хитрым - нет цены. Сашенька насупился: Мы то, не бедны?
- А, труды чужие мерь большой ценой. Знать ты должен это, друг мой дорогой.
Думать надо Сашенька обо всём всерьёз. - Ах, простите, маменька! Не сдержал он слёз.
Я не буду больше ничего ломать! Анна улыбнулась: - Марш сынок, в кровать…

Потрепала кудри – «ворона крыло». Чадо моё, чадо! Нас обходит зло.
Мы живём в достатке, роскоши, любви. Мальчик мой чудесный, Бог тебя храни…
Ночь пришла. Готовилась, Анна лечь в постель. Князь, ей осторожно постучался в дверь.
- В деле задержался. Ты прости «Душа». Анна улыбнулась, трепетно дрожа.

- Долго же вас не было, муж мой дорогой. Может, вас прельстили сладости другой?
Быстро ж вам наскучили прелести мои. Вы клялись пред Богом, в верности, любви…
Слушал князь с восторгом: - Вы хитры, мой Свет! Знаете прекрасно - краше вас, то, нет!?
Ручку, мне позвольте, вам поцеловать. Рассмеялась Анна, и легла в кровать.

Счастье – быть любимой. Не исчезнет новь ночек долгожданных. АХ! Любовь, любовь!
За окном льёт дождик. Звёзд погашен свет. А на сердце радость, как зари рассвет.
Подрастают дети – крепкие «дубки». И мотает время годы на клубки…
Князь коснулся Анны - не пора бы нам, поразвлечься, милая?- Догадался сам!?

- Приглашений много. Взбудоражен «Свет», что тебя в неволе я держу пять лет.
Может быть «невольница», мой запрет долой! Анна веселится: - Да! Мой дорогой…
Слухов расплодилось вокруг них, сума, что дурнушка Анна. Князь сошёл с ума!?
Он её стыдится! – Вот то в чём секрет. Сплетницы ликуют: Князь, то, дал обет!

В дом не приглашает никаких гостей,- а она, как кошка …всё, плодит детей.
За четыре года родила троих. - Знать приворожила!? – То-то он притих…
Ночью Князь проснулся, Анны рядом нет. От свечей струится серебристый свет.
Он взглянул и замер, - Анна у зеркал. - Нимфа обнажённая. Груди! Тонкий стан!

Строго изучает красоту свою. - Боже, дай мне силы! Я тебя молю…
Дай мне волю,  выдержать этот первый бал -  едкие усмешки, «волчьих зуб оскал».
Знаю, будут сплетничать за моей спиной. Только б не ославиться перед всей толпой!
Надоело прятаться в норке, словно мышь. - Анна, моя Анна! «Свет» ты покоришь…

Князь её окликнул: - Ну, иди ко мне! Что ты как русалка, бродишь в темноте?
Мне грустить бы надо о своей судьбе. Вдруг, как кто полюбится молодой, тебе?
Мир богат соблазнами, - знаешь ты о том. Ухарей – красавцев, их полно кругом.
И моей - то власти над тобою нет. Хоть, пред богом в церкви, ты дала обет.

Пётр Леонидович, как не стыдно вам за такие мысли! – Это стыд и срам…
Я люблю вас искренне, не печальтесь зря,- вы моё достоинство и моя семья…
Утро приближается. Сумрачный рассвет. Дождик прекратился. Солнце шлёт привет.
Со своей заботой будет новый день.  - Жизнь - как клоун с ярмарки, в шапке набекрень.

Модельер - ли, мастер сыщется такой, угодить, чтоб Анне - «не махнуть рукой».
У Княгини с модой сущая война - никаких корсетов, грудь её вольна…
- «Не хочу утяжек, никаких костей. Лишней ткани тоже! – Путаться мне в ней?
Носит всё свободное, лёгкое как пух. На неё кто глянет - замирает дух!

К телу её стройному прилегает ткань. Грациозность, гибкость! – То, от бога дань.
Груди, как бутоны нераскрытых роз, а глаза – маслины, после чистых гроз;
Пышные ресницы, брови, как дуга, чувственные губы, зубы – жемчуга;
Кожа шелковистая, золотой отлив, взгляд слегка печален, и меж тем – игрив.

Волос ниже пояса. Совладать ли с ним? Ни в какой причёске он не удержим…
Лёгкая походка, - лебедь на лету. Чуждо ей притворство.  Рано поутру
Дед портного знатного ей привёз: Мой свет! Лучшего не сыщешь, такового …нет…
Сотворил он платье, ей одной под стать. Анна веселилась: - Смог ведь угадать!?

Легкое, изящное, серебристый цвет, с розовым отливом, бледным, как рассвет.
- В капельках алмазных, будто бы в росе. Пух накидки белой, в снежной красоте.
Зал набит гостями, запахом духов, - с потом вперемешку. А о Князе слов!?
- Да, куда с ней ехать? Кто -то вдруг съязвил. В этот миг глашатай громко объявил:
9
Князь Белоозёров со своей женой, - Анной Леопольдовной Волковой! – Постой,
Кто-то тихо рядом прошептал: Мой свет! Объявиться снова, через столько лет!?
С тем же самым именем, в цвете тех же лет. Молодой, красивой. …В чём же здесь, секрет?
- Внучка Графа Волкова.- Вот тебе, и  …на? Князя Белоозёрова - юная жена.

Да, не зря он прятал её столько лет. - Ах! Ты искуситель! Ай, да – сластоед!?
Боязно с такою, выезжать - то в Свет. В молодого влюбится, и… прощай – привет.
Князь представил Анну важным господам. Жёны их притихли, «прикипев к зубам».
К ней не подступиться. Поутих задор. Прибыла красавица, как из снежных гор…

Вся она сверкает, словно бриллиант! Видно шил ей платье модельер – талант.
Ткань на нём волшебная – Очень странный цвет. И фасон загадочный.  – Ну, а где ж корсет!?
Нет на ней корсета, - вся она вольна. Грудь слегка колышется – «лёгкая волна».
Грация! Походка, грациозный стан. - Господи! Найти бы, хоть один изъян!?

Анна без причёски. Да, нужна ль она? Волос сам улёгся -  в локонах спина.
Украшенья – «кружево» дивной красоты - тайное изящество скрытой простоты.
Гордым смелым взглядом Аннушка глядит! А каков «французский»? Чисто говорит…
Кавалеры замерли, а в уме одно: - Первым бы, на танец пригласить её!

Утонуть бы в этих пышных волосах, уловить улыбку на её устах.
Кожу бархатистую ощущать рукой, - и… слегка коснуться ножки, вдруг, ногой.
Князь ей шепчет тихо: - Ну, «Душа моя»! Дрогнула пред вами Светская волна.
Будьте чуть свободней. …Мне, учить мне вас!? Кавалеры знатные, с вас не сводят глаз…

Анна танцевала весело, легко. - Ну, а как иначе, быть оно могло?
Тело и не дрогнуло, ни под чьей рукой. Кавалеры сникли, потеряв покой…
Предпочтенья не было никому из них. …И кумир всех барышень, тоже, вдруг притих.
Как хотел поймать он восхищённый взгляд! Нет! Не получилось! …Он себе не рад.

Анну, уж, пресытил светский пышный бал. Князь с какой-то дамой важной танцевал.
Кавалеры Анну стали раздражать… - Надо  б мужа вызвать …и у дам отнять!
Ну, а те вздыхали: Не стареет Князь? Тешится с красавицей, молодым под стать.
Стройный и высокий, а в глазах – огонь, и язык, как бритва, - словом злым не тронь.

Все насмешки едкие, растоптал ногой, а из рогоносцев мост – и не пустой.
По нему прошёлся, не назвав имён: - «Над собой посмейся, коль уж, так умён»!?
Лишь притих оркестр. Воск, угар душной. Анна к мужу бросилась: - Я хочу домой!
Я устала двигаться, мне наскучил бал. Князь тут удивился: Вот, не ожидал!?

Я хочу на воздух! - Выйдемте мой друг. Мне нужны касания только ваших рук…
И к нему прижалась, вы ведь, только мой!? - Анна, дорогая! Я всегда с тобой…
Вышли в сад. Повеяло свежей тишиной. Летняя беседка манит новизной.
Князь своё сокровище на руки поднял, как дитя баюкал, нежно целовал.

Анна замирала, - я схожу с ума! Чувствую – вы любите! Сколько в вас огня…
Платье с плеч упало, оголилась грудь. - Вдруг, нас, кто увидит? – То, не наша грусть.
Кумушки – голубушки, наблюдали. - Всё! «Ах, шарман»! Их в залу ветром понесло.
Ох! Уж, и ославим Князя мы, …с женой! Есть о чём судачить, - случай не простой…

-  У неё под платьем! Боже! - Ничего! Только тело голое. – Да, возможно ль то?
Никаких утяжек, никаких «костей»… Родила Княгиня, всё ж, троих детей!
- Грудь её упругая!  Кругом голова! Князь шептал ей всякие нежные слова.
На руках по саду Князь её носил. Наблюдать за этим не хватило сил.

Сущая бестактность! - Это ль, не разбой!? - Флиртовать открыто, …с собственной женой…
А одна вздохнула: - Такова любовь! Слушаю вас дамы  - в жилах стынет кровь.
Сплетницы таращат на неё глаза. - Милая, голубушка? Вы сошли с ума!
А она ответила: Муж законный есть. Да, других он любит –  им привет и честь…

А Княгиня гордая! Вот, уж, входят в зал. Щеки разрумянились, и в глазах туман…
Губки – чуть припухли. Кавалерам – дрожь. - С мужем своим тешится! Как её поймёшь?
Князь зашёл к хозяевам: Был чудесным бал. Время, покидать нам, ваш уютный зал.
Аннушка устала - у неё мигрень.  Провела в заботах и волненье, день.

Анна улыбалась, чуть потупив взгляд.  «Скромность и покорность» - Не жена, а клад…
Плечи, обнажённые волос прикрывал. Дамочки стонали: Князь их целовал,
Жадно и бесстыдно! Видно, есть следы? Слава Богу! С нами нет такой беды.
А одна заплакала: Это ли беда? Муж со мною холоден, как в реке вода…