девятнадцатое июля

малышка, привет; я смеюсь и играю в твоих волосах солнечным зайчиком,
крошу в известь твою беспечность,
ты смотришь мне в глаза долго, или упускаешь тот самый момент, когда я начинаю глубоко дышать, вздыхать через раз и ловить твои слезы,
которые никому кроме меня не видны
(ты чрезвычайно независима)
помнишь, мы видели сосновый лес вместе, стоя на парапете ограждённой площадки,
а ты говорила, что боишься высоты, да, что-то такое определенно с нами было;
я хотел взять тебя за руку.
теплую, маленькую, сильную ладошку,
и почему я всегда вижу тебя со спины?
как беглый вор за предателем, как трус за храбрым лейтенантом, что рвется в бой, кромсая руки в кровь, сжимая в мокрой красной ладони кольт,
двойные стандарты, помни,
я спешу, едва передвигая налитые болью конечности
в местах где ты касалась меня расцветают малиновые гематомы,
кусаю губы, кажется, матерюсь
пускаюсь в ментально раскроенную пляску,
вечно пьяный, когда ты видишь меня.
и вовсе не в алкоголизме дело:
нет, подожди, я запутался,
или все-таки в нем?
я очень часто влюбляюсь, знаешь, поэты всегда немного ветрены, и это правда,
нам нужны музы, энергия, веришь? я..
ты хлопаешь меня ладонью по щеке. черная ярость в уголке глаза расплывается в акварельную злость
проще было с самого начала сказать, — ты права, проще.
проще для тебя.
прости, но тебе лучше уйти
не ломай мне ребер.
уходи.
ты ровное полотно, на тебе еще успеют нарисовать квадрат, или исписать тебя памятками, или врубель вдруг оживет и раскрасит тебя в рассвет:
не грусти.
ты просто.. больше мне не нужна.