амфетамин. 27. 05

мир разграничен словно тонкой линией скул, пополам
каждая тень это едкая боль, железной занозой в нежную кожу
впиваясь, томит мазохизмом отчаяния.
брызги густого ликера, как кровь, что вскипает в твердых котлах височных костей,
обретая никелевую грубость
плавкость любимой руки
и сладость последнего ровного вдоха;
держи сердце на поводке, ц;пи, оно ведь стремится в ту грань,
где наши глаза отливают огнем,
и веки пружинят паутинкой пожара,
ладони скользят
а битый фарфор
так
некстати
вгоняет под кожу
с шипением серной кислоты
острую ярость поэтапного счета;

каждый слоган дается с трудом, если увидеть то, что
в любой вене, любом капилляре, сосуде
легким оттенком плывет по степи миллиметра:
молочной завесою вдоль весенней мерзлой травы, купающейся в инее,
каждый микрон, единица;
молекула —
всегда чье-то, пускай неумелое,
воплощение очередной плоскости.
смотри:
эта реальность лишь миг перед шагом в беспамятство
она будто ртутная капля на весь мировой океан;
потому слова и теряют вес,
а молчание мерно рождает глыбу верности тем принципам,
что размеренно движут льдину надежды к последней крупице света —
кристаллику хрупкого алебастрово-сизого
глаза,
с мутным прокисшим белком,
тусклым, мертво погасшим зрачком,
и без радужки.

а ворон хладнокровными взмахами крыльев ведет беспощаднейший суд,
редкая точность; еще один звон запыленною веткой
изящною кистью бывшей в той части вселенной, где каждый считал себя целым;
да, он лишь смеется, теряя звонкость, над гнилью,
что красит углем
малюет известкой
дымные трупные пятна свои гримасами маскирует в изыск,
упорно сплотив сгустки пыли сферой-клубком,
вихрями породу вздымая
шипастой малахитно-гранитной земли,
чтоб плащом изумрудного камня скрыть похоть свою контрастно рубиновых век,

но ему не покажешь зубов и улыбок, не ври, не смей,
он видит насквозь — где давно разложилось все то, что было
цветущей галактикой.
и тряпьем обмотавши алмазный росистый скелет,
со стоном кинуться в битум, грезя
обрасти сызнова плотью — разодранный шанс,
(над тобой посмеются)

узри же, все твои идеалы — пустые мечты. засыпай.

[фолиант заложен чьей-то прядью волос, жгущей страницы насквозь, вдоль, кромсая память
топится пластик, горят провода, программные стыки, контроллеры —
плавятся в медь, рвутся в песок и
опадают безвольными черными перьями.

рецепт от безумия — только абсурд,
а в здравие верить,
возвышать ли систему
 
глупость и неоправданный
героизм:
зрачки огневою завесой ресниц своих бледных прикрой,
тогда наконец и откроется взгляду реальность,
в которой есть место

для тебя.]