Трагедия бунтаря

(1893 – 1930)
 19 июля – день рождения Владимира Маяковского.
 Его имя в моём сознании ассоциируется с понятиями  грубости, вульгарности, пошлости и цинизма. Идеализируя плотские страсти и опошляя библейские  идеалы  с помощью жаргонного лексикона улицы, этот “буревестник  революции” ещё в предоктябрьские годы объявил себя “13-м апостолом”.
 “Я предтеча годов великой жестокости, мятежей, моя окровавленная душа будет вашим флагом в дни крови и мести”, - восклицает он. Кстати, кощунственная поэма “Облако в штанах” первоначально называлась “13-й апостол”.
 В этом опусе Маяковский бунтует против Бога и  Его  ангелов, пытается противопоставить Ему человека-бунтаря, горлана, главаря, иначе говоря, - себя самого.  В поэме “Человек” есть главы: Рождество, Страсти, Вознесение.  Разумеется, не Христа, а Маяковского. В “Мистерии-буфф” он продолжает издеваться над святыней, выступая с позиции эгоизма и эгоцентризма.
 После революции богоборческий пафос Маяковского ориентируется на более конкретного антихриста - Ленина, которому он посвящает очередную поэму. Наделяя пролетарского вождя сверхъестественными качествами божественности, он выдаёт тьму за свет и беспардонно утверждает, что тёмный рабочий класс “тёк от него в просветленье”. С точки зрения Маяковского, смерть Ленина несёт мрак, когда меркнет солнце. И только с его “воскресением” снова засияет свет и “коммуна во весь горизонт”.
 Он  активно  проповедует  земной  рай,  который   предлагает строить на зыбком фундаменте безбожья. Поскольку душа  опустошена и Бога, как он заявляет, нет (“вместо вер в душе электричество, пар”), то вполне резонно призвать  людей  к  массовым  убийствам:
 “Стар - убивать. На пепельницы - черепа!”
 И безбожники действительно стали изготовлять  пепельницы  из черепов.
 Несколько позже поэт с цинично признаётся:  “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Как бы ни изощрялись комментаторы придать этим стихам метафорический смысл, наш разум воспринимает их как прорыв словесного гнойника в мерзкой душе.  Шила в мешке не утаишь.
 
 Он предлагал сбросить Пушкина с парохода современности, а в поэме «Во весь голос» попытася воздвигнуть себе «памятник нерукотворный», не любил Надсона за его христианские стихи и поэмы. Впрочем, время все расставило по своим местам, и искусственно задвинутый по предложению Маяковского в конец списка Надсон, снова вернулся на прежнюю позицию.
 А Маяковского аллергически не воспринимали многие его современники. Сергей Есенин, осуждая его за большевистские агитки, язвительно писал о нем: «А он, их главный штабс-маляр, поет о пробках в Моссельпроме». Иван Бунин критиковал его как распустившегося «грядущего хама», о котором предупреждал Мережковский. Над ним издевался Шенгели в книге «Маяковский во весь рост». Окончательно добил самолюбивого поэта писательский бойкот его выставки и очередной отказ понравившейся ему женщины сесть с ним в «любовную лодку». Но если посмотреть в корень трагедии, то причиной самоубийства оказался внутренний дискомфорт, поскольку его обидчивая душа была заполнена бутафорскими идолами и богоборческим бунтарством.
 
 Несмотря на несомненный талант и новаторские разработки в поэзии (впрочем, многое он позаимствовал у Велимира Хлебникова), Маяковский – поэт трагический. А слово «трагедия» в переводе с греческого означает «козлиную песнь».  Своеобразный культ советского Диониса, бесовского князя, к сожалению, воспевал Маяковский. Не о том он пел и не тех прославлял. И лирический герой его – не образец для подражания. В стихотворении «Ода революции» он восклицает:
 А после! Пьяной толпой орала,
 Ус залихватский закручен в форсе.
 Прикладами гонишь седых адмиралов
 вниз головой с моста в Гельсингфорсе.
 Тебе обывательское
 – о, будь ты проклята трижды! –
 и мое, поэтово
 – о, четырежды благословенная!

 Вот так: все перевернуто с ног на голову – благословляется проклятое, дьявольское.
 И я в связи с этим как-то написал:
 Он ступил на путь безбожный, скользский,
 И погиб в глупейшей из атак –
 Богохульствующий Маяковский,
 Революционный протестант.

 Он, призывавший знать, "что такое хорошо, и что такое плохо", сам этого не различал. В моей песне "Я в бессмертье иду" есть такие слова:
 Знаю я, что мне можно, и что мне нельзя.
 Знаю, что хорошо и что плохо,
 Знаю, что на земле существую не зря -
 Потому что я верую в Бога!

 Увы, у Маяковского этого внутреннего стержня не было. Например, в одном из своих дешевых опусов "Про Тита и Ваньку, случай, показывающий, что безбожнику много лучше" он беспардонно заявляет:
 Был Тит, как колода, глуп.
 Пока не станет плечам горячо,
 машет Тит со лба на пуп,
 да с правого на левое плечо.

 Самоубийство - один из ведущих мотивов в творчестве Маяковского. Со слов Лили Брик, “мысль о самоубийстве была у него хронической болезнью”. Он был обречён на погибель, поскольку знал, и предчувствовал, что антихрист не сможет царствовать вечно.
 Кстати, за 13 лет до смерти в поэме “Человек” он информирует читателей, что поэт Маяковский застрелился у двери любимой!
 Это страшное пророчество сбылось. Отверженный друзьями, надругавшийся над Богом, он поддался внушению дьявола положить конец своей во всех аспектах развратной жизни. И после непродолжительных раздумий предпочёл добровольно уйти в преисподнюю в соответствии со своим поэтическим кредо:
 - Ваше слово, товарищ Маузер...
 Но последнее слово всё же всегда остаётся за Богом: “Ему дадим отчёт”.

 Небезынтересно, что кумир, которого славил поэт, пророчески изображен в книге пророка Даниила, в 14-й (неканонической) главе. Сюжет о его падении был в поэтическом переложении опубликован в моем сборнике «На духовной волне» (1995). Он ярко иллюстрирует судьбу Вила, воспетого пролетарским поэтом, прах которого неприкаянно лежит в московском Мавзолее. Потрясающее совпадение исторических эпизодов  становится очевидным при анализе пророческих текстов Исаии, Иеремии и Даниила.
 
 "Пал Вил" (Ис. 46:1). "И посещу Вила в Вавилоне, и исторгну из уст его проглоченное им… даже и стены Вавилонские падут" (Иер. 51:44). Здесь предсказано крушение Римской и Советской империй.

 Дан.14:3-22 (неканоническая).
 ВИЛ - как аббревиатуру некоторые читатели расшифровывают: Владимир Ильич Ленин.

 В дни, когда сидел на троне
 царь, носящий имя Кир,
 был в почете в Вавилоне
 ненасытный идол Вил.
 Вилу жертвовались овцы,
 и пшеница, и вино...
 На поклон шли добровольцы…
 Но о двери потайной,
 что вела ко чреву Вила
 знали семьдесят жрецов.
 Дармоедов чернь кормила.
 Так жила за счет кумира
 банда целая лжецов.
 Информацию вдруг выдал
 Вавилону Даниил:
 Вил - всего лишь мертвый идол
 никогда ни ел, ни пил.
 Мавзолей его - "малина"
 набивающим карман:
 внешне - медь, внутри он - глина
 хватит мир вводить в обман!
 Эту речь рабы корысти
 обьявили клеветой:
 дескать, Вил -  хоть каменистый,
 но справляется с едой.
 Чтоб проверить Даниила,
 не сказал ли что он зря,
 опечатан был храм Вила
 по велению царя.
 А чтоб истина окрепла,
 и царь понял, кто есть Вил,
 в храме пол посыпал пеплом
 хитроумный Даниил.
 А жрецы и все их семьи
 ночью подошли к столам
 и всю пищу дружно съели,
 истоптав при этом храм.
 И нашли всех по следам.
 За обман их умертвили...
 А бездушный идол Вил
 превратился в груду пыли...
 Прав был все же Даниил.
 Так когда-то на Кармиле
 сокрушил пророк Илья
 лжепророков. Но кумиры
 ядовиты, как змея.
 Потому "вонзают вилы",
 как в газетах пишут, "в бок"
 тем, кто строют дачи, вилы,
 для которых доллар - бог;
 для которых очень милы
 мавзолеи и вожди.
 Им готовятся могилы,
 превратят их в прах дожди.
 И увидят наши очи,
 как закопан будет Вил,
 похоронят эти "мощи",
 как бы сатана ни выл.
 Будут все Ваалы, Вилы
 Господом сокрушены...
 Прочь - из душ людских кумиры,
 что идут от сатаны!

 Какой вывод можно сделать из случившегося с Маяковским? Не служить кумирам и не поклоняться им. Не программировать собственную смерть, уповая на жизнь вечную. Не тратить время и творческие силы на бесперспективные темы. Ориентироваться на высокие идеалы, имеющие непреходящую ценность.
 Трагическая судьба нелепо погибшего поэта должна стать уроком для всех литераторов.

 («Бриллианты мысли», 1997)