Паломничество Чайльд-Гарольда. Песнь 1

“CHILDE HAROLD’S PILGRIMAGE”

http://www.gutenberg.org/files/5131/5131-h/5131-h.htm - текст оригинала

http://lib.ru/POEZIQ/BAJRON/child.txt - перевод В.В.Левика


CANTO THE FIRST/ Песнь первая

(Перевод начат 16.07.2016 и регулярно пополняется)

1
О Муза, что в Элладе рождена,
Тебя ли менестрель удачливый не звал?
Тебя позднее лир позорила струна,
И я не смею звать тебя на бал,
Чтоб твой покой мой стих не развлекал.
Я в Дельфах был, где слушал тишину
Да небольшой родник, что бьёт из скал,
Но в помощь Муз не звал я ни одну
И, свой рассказ начав, позвать и не дерзну.

2.
Жил в Альбионе юноша когда-то.
Путь добродетели ему был незнаком,
Кутил он часто с грубостью солдата,
Пренебрегая ночью сладким сном.
Ах, Боже! Был он, в общем, чудаком,
Пирушкам преданный и прочему веселью.
Из всех вещей нашли привычку в нём
Лишь связи краткие да бражное похмелье,
И бесконечно наливаемое зелье.

3
Он звался Чайльд-Гарольд. Теперь не важно
Каким блестящим родом хвастал он.
В былые дни был преданным, отважным
Далёкий предок, Бога чтил, закон,
Но этот род был гнусно посрамлён
Одним бездельником, и посрамлён навек.
Увы,  хвалебных слов красивый звон
Тебя не оправдает, человек,
Кто на разврат и грязь себя обрек.

4
Под майским солнцем он резвился и порхал,
Как мотылёк, забот совсем не зная,
Не думая, что час его настал,
И скоро всё объемлет тьма ночная.
Но, в девятнадцатый свой год уже вступая,
Вдруг пресыщенье в нём заговорило,
Его болезнь разбила роковая,
И он на Родине остаться был не в силах,
Ведь дом родной ему увиделся могилой.

5
Бежал он лишь дорогами греха,
И за порок свой ввек не знал расплаты.
Оделся б с радостью в одежды жениха,
Да много связей, и Она  другому рада.
Счастливица! Да Чайльду будь наградой,
Он бы её пороком загрязнил
И бросил дома снова ради смрада,
Её приданое бы быстро расточил
И радостей семьи вовек не оценил.

6
Теперь герой наш в сердце был сражён
И от веселых бражников бежал.
Слезу нередко сдерживал, ведь он
Уколы гордости неумолимой знал.
Он об отъезде ревностно мечтал
И всё-таки оставить Родину решился.
Он бурных волн морских теперь алкал,
И всякой радостью в угоду грусти тщился,
Готов был в ад – настолько домом тяготился.

7
Покинул Чайльд-Гарольд свой старый дом.
Это была почтенная громада,
Теперь, увы, подёрнутая мхом,
Но всё же крепкая для опытного взгляда.
Монашеский оплот! И бражников отрада!
Там, где однажды Бог себе нашёл приют,
Смех куртизанок слышался из сада,
И было слышно, как приятели поют -
Таких ведь исстари «святошами» зовут.

8
Но часто в самые весёлые часы
По лику Чайльда злая боль бежала.
Воспоминанья ль девичьей красы
Или вражды смертельной ранящее жало –
То ни одна душа живая не узнала.
Душа Гарольда замкнута была
И слёз горячих в горе не желала;
Она с друзьями всеми врозь жила,
Как будто утешенье прокляла.

9
Он был любим никем, хоть столовались
У Чайльда многие из всей округи.
Во время пира они с Чайльдом целовались –
За счёт хозяина любой хотел быть другом.
Нет, не любили его даже и подруги,
Ведь женщина на блеск всегда падка,
И там, где блеск, там женщины и слуги:
Их блеск, как мотыльков, влечёт издалека.
Маммоны власть так с женщиной легка.

10
У Чайльда мать была, её он не забыл,
Хоть свой отъезд от матери скрывал он,
И от сестры, которую любил,
Чтобы известье горестью не стало;
Он бы и другу не сказал ни мало.
Но эта «чёрствость» ею не была:
Вы сами знаете, как сердце разбивала
Зазноба, как бы ни была мала,
Хотя бы дома вылечить могла.

11
Оставил дом, наследство, земли он,
И дам прекрасных, кто его ласкали,
В чей чудный взор и локон был влюблён,
(Они бы  даже и святого совращали
И долго Чайльда в сладострастии питали);
Оставил кубки, полны сладкого вина,
И всё, что деньги юноше давали.
Его языческая трогала страна:
Дорога вдаль ему была предрешена.

12
Наполнен парус был и ветер пел,
Как будто с радостью неся корабль в чужбину,
И вскоре белый берег посерел,
Не стало видно милые долины.
Быть может, Чайльда мучила кручина,
И он раскаялся, что далеко поплыл,
Но боли он не высказал причину,
Пока его сосед стонал и выл
И ветер о сочувствии молил.

13
Но взял он лютню трепетной рукой
В тот час, как Солнце в море опустилось.
(Он баловал себя игрой порой,
Покуда слушателя рядом не случилось).
Хотя мелодия неопытно сложилась.
Но он руке своей сказал «Играй!»,
Пока ладья под белым парусом катилась.
Так он смотрел на удаляющийся край
И говорил ему последнее «Прощай!».


Прощай, прощай! Мой отчий дом
Исчезнет через миг.
Вздыхает ветер в шуме волн,
И чайки слышен крик.
За Солнцем наш корабль плывёт,
На Запад, в дальний край,
И лютня вам «Прощай!» поёт:
Британия, прощай!

А завтра снова встанешь ты
И новый день родишь;
Дом не вернуть из широты –
На море ты глядишь.
Мой дом родимый опустел,
Очаг его потух,
И стены дикий плющ заплел,
Лишь ветра слышен стук.

«Иди сюда, мой верный паж:
Чего же плачешь ты?
Тебя ль простор пугает наш
Из синей пустоты?
Утри слезу из влажных глаз,
Наш крепок бриг и спор.
Не мог бы сокол быть сейчас
Так весел и так скор».

«Пусть ветер воет и волна –
Я моря не боюсь,
Но всё ж душа омрачена,
Меня снедает грусть.
Сэр Чайльд, отца покинул я,
Я мать покинуть смог;
И вот теперь мои друзья -
Лишь Вы да добрый Бог.

Отец меня благословил,
Не проявляя грусть,
Но знаю: будет мать без сил,
Пока я не вернусь».
«Не плачь, хоть этой пустоты
Ты знать не ожидал.
Будь я невинен так, как ты,
Я сам бы зарыдал.

Иди сюда, мой верный паж,
Откуда бледность щёк?
Пугает ли французов раж,
Иль просто ты продрог?»
«Я не за жизнь дрожу свою,
Гроза почти прошла,
Но мысль, что бросил я семью,
Мне бледность придала.

Мой дом – у Вашего крыльца,
Где синяя волна.
Там сын напрасно ждёт отца
И слёзы льёт жена».
«Ты прав, мой верный друг, ты прав,
Твоя понятна грусть,
Но у меня беспечный нрав:
Над горем я смеюсь.

И что же, коль блеснёт слеза
На складке милых щёк?
Просохнут синие глаза,
Едва придёт дружок.
Я не печалюсь о былом,
Опасность не страшит,
Мне жаль, что плакать не о ком,
Что милый друг забыт.

Пока корабль скользит.
Зачем о ком-то мне стонать,
Ведь всеми я забыт?
Пусть глухо старый пёс ворчал,
Кормимый чужаком,
Но он меня бы разорвал,
Вернись я в отчий дом.

С тобой, мой бриг, мы поплывём
Чрез пенный океан.
Когда вернусь в родимый дом
Из дивных дальних стран?
Да здравствует морской прибой
И незнакомый рай!
Мы скоро встретимся с тобой!
Британия, прощай!»

14
Плывёт корабль по шири бурных волн,
Шумят ветра в Бискайи пенном море,
Четыре дня прошло, и вот уж видит чёлн,
Как новый берег показался на просторе.
Вот горы Ситры высятся на воле,
И Тахо воды в моря даль несёт,
Златую дань готов платить поболе;
Вот португальский лоцман к ним идёт
И среди тучных нив корабль ведёт.

15
О Боже! Как прекрасны земли эти,
Как эта красота ласкает взор!
Разносит запах фруктов южный ветер,
Густых лугов красуется узор,
Но человек пришёл сюда, как вор.
О Небо! Свою кару ты низвергни
На галлов, осквернивших сей простор,
Обрушь на них свой смертный бич победный,
Очисти край от саранчи зловредной!

16
Как чуден Лиссабон, когда впервые
Из волн морских встаёт, рисуясь, он.
Пески поэты там воспели золотые,
Где плавал в Португалью галеон
С тех пор, как стал союзник Альбион,
Когда страна, где гордость нормой стала
И возвела невежество в закон,
Целует руку, пред которой пала
Незыблемая мощь безжалостного галла.

17
Но город, что вдали пленяет глаз,
Вблизи красу теряет безвозвратно
И удивляет путника подчас,
Которому вдруг станет неприятно
Гулять по улицам, где всюду грязь и пятна,
Будь то дворец иль бедное жильё.
И коль сюда придёт чума, понятно
В каких концах искать источники её:
Здесь не привыкли мыться иль менять бельё.

18
  Презренные рабы! Зачем Природа
Им землю столь богатую дала?
Здесь Синтра создала Эдем народу
И сочетать долины с пиками смогла.
Когда бы кисть художника легла
На чистый холст, она б и половины
Красот пейзажа этих мест не нанесла,
Ведь сам Элизий тут открыл куртины,
И пишет бард здесь песнями картины.

19
  На склонах гор стоят монастыри,
Дремучий лес их сенью покрывает,
Здесь мох от солнца бур, и посмотри,
Как куст главу над пропастью склоняет,
А небо синью в вышине блистает.
На сучьях, ветках золотистый блик лежит,
Поток по камням бурно громыхает,
И лозы вьются, и ветла дрожит
Над быстрой речкой, что с горы легко бежит.

20
  Крутая тропка кружит всё сильней,
И путник делает привал немного чаще.
Но вот тропе конец. Видна за ней
Обитель Божьей Матери Скорбящей,
И там монах, реликвии хранящий,
Расскажет сказки, что века хранят:
Как нечестивца гром разбил разящий,
А в той пещере жил Гонорий, говорят,
И Рай снискал себе, из жизни сделав ад.

21.
И здесь, и там на склонах у дороги
Стоят сколоченные с грубостью кресты.
Воздвигли их не помыслы о Боге -
Убийств жестоких то печальные следы.
Когда бы жертву ни запрятали в кусты
И кровь ни полилась с ножа злодея,
Воздвигли крест там, словно памятник беды,
И тысячи крестов на той земле чернеют,
Где право и закон - бессильная идея.

22.
Внизу в долине, как на склонах гор,
Стоят руины царственных соборов,
Но много времени, увы, прошло с тех пор,
И скрыли травы многоцветие узоров.
Вон там - дворец, где жил правитель. Скоро
Увижу, Ватек, я владение твоё!
Ты создал рай себе, скажу без спора,
Не зная, что богатое жильё -
Не мира цитадель, а тленное житьё.

23.
 Ты жил здесь и о счастии мечтал
Под склонами пленительных вершин,
Но Время-властелин всё растоптал,
И твой эдем, как ты, теперь один!
Не Время, а бурьян здесь властелин.
Обрушен свод, зияют рты ворот -
Вот сколько поучительных картин,
Свидетельствующих, что всё пройдёт,
Как сгусток пены на волнах умрёт.

24
Гляди на холл, куда вождей сзывали.
О! Храм, глазам британцев ненавистный!
В дурацких шапках бесы здесь плясали,
И младший бес, кто шутит столь нечисто,
Сидит в пергаментном наряде; близко
К нему подвешены и сабля, и печать,
И имена, что славны для дворян речистых,
Должны, подписываясь, список украшать;
Над ними Купидон стремится хохотать.

25
Здесь соглашенье пишет демон без души,
Что в храме Марианы был рыцарям не в силу.
Мозгов (когда б имели их) лишил,
Пустую радость наций свёл в могилу.
И от безумья победитель стал бескрылым,
Политика приобрела, что сабли потеряли;
Вождям, как нам, в венке лавровом плохо было,
И горе победителям, не тем, кто проиграли,
Войска Триумфа в Лузитанье зря стояли. (8.12.2017)