Шекспир. Сонет 2

When forty winters shall besiege thy brow,
And dig deep trenches in thy beauty's field,
Thy youth's proud livery so gazed on now
Will be a tottered weed of small worth held:
Then being asked where all thy beauty lies,
Where all the treasure of thy lusty days,
To say within thine own deep-sunken eyes
Were an all-eating shame, and thriftless praise.
How much more praise deserved thy beauty's use,
If thou couldst answer, 'This fair child" of mine
Shall sum my count, and make my old excuse',
Proving his beauty by succession thine.
This were to be new made when thou art old,
And see thy blood warm when thou feel'st it соЦ

Когда чело избороздят морщины,
Поблекнет поле яркой красоты,
И жалкий вид увядшего мужчины
Уж не напомнит юности черты,

Вся красота, как  жалкие лохмотья,
Не намекнёт на сонм цветущих дней.
Умчится юность – мимолётна гостья,
Свой след оставив лишь в душе твоей.

Как было бы прекрасно восхищаться
Наследником, отдав свои черты.
Твоё дитя, с ним в юность возвращаться
И вспоминать, что был таким же ты.

И кровь, что так давно в тебе остыла,
Вновь горяча, течёт в потомка жилах.