Рай для инвалидов

Был вторник, 31 мая. В нашем реабилитационном центре решили отметить День защиты детей, отчего-то загодя. Начиная с обеда, у детского корпуса громко орал микрофон, как полагается, что-то бодро-весёлое... Затейники отрабатывали своё, а дети-инвалиды, в основном маленькие колясочники, послушно кричали в положенных местах,  разучивали с аниматором песню про то, что «Ты - чемпион!» и про солнечный круг. Рядом сотрудники центра крутили из автоматов сладкую вату, женщины-волонтёры обучали желающих вырезанию цветов из гофрированной бумаги, и получалось у них, действительно, очень симпатично. Молодые девушки рисовали на детских щёчках клубнички, вишенки и футбольные флаги. По очереди  выступали здоровые дети в концертных костюмах.
 Среди немногочисленных ходячих зрителей моё внимание привлекла девочка-подросток с ДЦП, в белой блузке с жабо и чёрных модных брючках. Устав стоять, она тяжело, сразу вся исказившись, повисла на маме, дорого нарядной, очень стройной. Стульев не выносили, а скамейки стояли далековато от  журчащего фонтанчика, где проходило Действо.
Мать девочки умелым движением подхватила дочку и повлекла её к ближайшей пустующей лавочке, отдохнуть.
– Маша, правую, правую! — услышала я её низковатый выразительный голос.
 Девочку сильно кренило и раскачивало при ходьбе. Женщина вела её устало-спокойно. Она  научилась справляться с недугом дочери...
  Чуть дальше, у нашего  взрослого корпуса, трое, оператор с портативной камерой, журналист в гавайке по случаю жары и девица в белом, видимо, помощница, брали интервью у одного маленького зрителя, плотненького мальчишки лет четырёх-пяти в миниатюрной жёлтой колясочке. Его родители, довольные, стояли рядом, и, похоже, гордились сыном: ещё бы, их снимало телевидение!
— Ну, парень, давай! Повторяй за мной: это отличный центр, мне здесь всё нравится. Врачи добрые, ребята хорошие, мы много играем вместе... Ну, повторяй! Чего ты?
«Парень» что-то тихо-тихо повторил.
Журналист отошёл подальше, встал перед коляской и скомандовал оператору:
— Жора, справа, крупный план!
—... Так, дальше давай. Мне очень понравился праздник, я рад, что к нам приехали выступать ребята. Они хорошо танцевали и пели... Вот как-то так... Он у вас всегда молчун? (Родители переглянулись). Парень,  ну давай! Немного осталось...
— Смотри, теперь я тебя спрашиваю: о чём ты мечтаешь?
— Лёня, Елена второй раз звонила уже, скоро?!
Девица в белом близко заглянула  журналисту в глаза.
— Не поедем, пока не отснимем,  не гони коней.
— В пробки попадём, Лёня-а!
— Так...  На чём мы остановились...
— Вот скажи нам, пожалуйста,  о чём ты мечтаешь? — журналист приветливо улыбнулся в камеру.
Пухленький мальчик упорно молчал. Я замерла на своей скамейке.
Журналист махнул оператору рукой и снова повернулся к мальчишке.
— Ну, скажи так. Я мечтаю о полном исцелении (он так и сказал — исцелении), что вырасту большим и сильным, буду первым помощником маме!
Родители мальчика рефлекторно перешли чуть поближе к нему.
— Я мечтаю о полном....— долетело до меня.
Мимо нас, с любопытством оглядываясь, прошли две нянечки из взрослого отделения.
— Так,  ещё раз. Жора, наезд камеры!
Скоро всё было окончено. Журналист подошёл к мальцу и сел перед ним на корточки.
— Ты молодец, парень! Молодец... Но вот мы на будущий год приедем (он погрозил кому-то пальцем), чтобы ты вовсю говорил! И выздоровел. Он что так мало говорит у вас? Надо мечтать, понимаешь, брат... Мечтать надо! О звёздах там... О звёздах! И говорить!  Давай, брат, до встречи, чтоб разговорчивый стал! Всё! Всем спасибо. Все свободны!
Журналист с видимым облегчением отошёл к родителям мальчика и стал им что-то вполголоса говорить,  похоже, благодарил. Девушка в который раз отвечала на звонок мобильного телефона.  Оператор сматывал шнуры. А герой интервью шустро-шустро покатил на своей колясочке, ловко перехватывая руками. Румяный мальчик с ямочками на щеках, он словно показывал смотревшим на него взрослым: вот как я могу! Вот я какой молодец!..
— Игорёк, тише! Куда ты так разогнался! — первой опомнилась его мама.
Так я узнала,  что мальчика зовут  Игорёк.
 Наверное,  это специально так задумано Господом,  что маленькие дети не понимают вполне своего несчастья... Радуются, шалят, принимают жизнь, как она есть, безоценочно. Просто живут в предлагаемых обстоятельствах.
 Живут,  и своей болезнью, своим недугом, каждый день воспитывают своих родителей. Как многому они учат... Терпению, независимости от чужого мнения, умению прощать.  Бескорыстной радости.
Папа и мама Игорька простились со съёмочной группой и, не торопясь, пошли вслед за сыном.
— До свида-анья! — вдруг раздался громкий и ликующий  мальчишеский крик. Журналист и оператор вздрогнули и обернулись. Это Игорёк издалека попрощался с ними.
Праздник иссяк. Небольшая толпа зрителей и выступавших быстро редела. Детей-артистов собрали в кучу и повели в корпус переодеваться. Около ворот их уже ждал микроавтобус. Остальным предстояли палаты, вечерние процедуры и ужин.
  В парке стало пронзительно пусто. Территория его была замечательная, ухоженная. У всех корпусов распустились огромные голубые ирисы, набирали цвет пионы, шли в рост, пуская красноватые шипастые побеги, летние и осенние розы. Бросали тень аккуратно побеленные деревья, были среди них и липы, и каштаны, и дубы. У беседки для летних занятий завершала цветение махровая сирень, пышность её на глазах сменялась застиранной какой-то неопрятностью. Подумалось, так же стареет потерявшая к себе интерес  франтиха... Вовсю щебетали  птицы.
 На изумительной волейбольной площадке катал и подбрасывал мяч высокий подросток в красной майке. За всё время моего пребывания я впервые увидела на ней человека. Лишь подойдя ближе, я заметила в юноше характерные признаки ДЦП, но в лёгкой форме.
Мимо площадки на коляске гаражного типа проехал удивительный человек. Половина его лица была как будто вдавлена внутрь, а вторая половина как под усилием выдвинута наружу. Природа не пощадила и его тела, исказив его донельзя. Он внимательно и строго взглянул на меня,  и мы поздоровались.
  В центре он проживал вместе с матерью, полной пожилой женщиной,  тоже колясочницей. Их поселили вместе, подлечиться и просто отдохнуть от бытовых тягот. В корпусе мы жили на одном этаже. Когда мама с сыном уже покинули Центр,  я случайно узнала,  что этот человек женат. Его супруга приходила их навестить, по рассказам — сильная, высокая женщина, похожая на пловчиху.
   Навстречу мне по пандусу невысокая женщина средних лет катила худенькую девушку с печальным бледным лицом, одна её нога стояла согнутой на сидении и была близко прижата к груди. Девушка привычно обнимала её одной рукой... Девушка эта была «шейница», несколько лет назад она попала в ДТП,  у неё оказались повреждены шейные позвонки, отключило ноги и руки. Она сидела с поджатой ногой, потому что не могла самостоятельно держать тело в вертикальном положении. Ценой невероятных усилий некоторые движения рук удалось восстановить. Тем не менее, девушка эта работала, преподавала английский детям у себя на дому. Это был ещё один подвиг её матери: она сумела помочь своей ненаглядной как-то найти себя.
 Абсолютно всё: тяжёлое лечение, ежедневный туалет, еда, передвижение, любая малейшая надобность — было на ней, на этой женщине. О том, что будет с девушкой после её ухода, думать не хотелось...
Вообще, вот этот постоянный, без выходных и отпусков, подвиг близких, особенно матерей, но и сестёр, и братьев, был здесь так же привычен, как и присутствие людей с тяжелейшими формами заболеваний. Подвиг, включающий монотонный труд,  стойкое терпение проявлений боли и вспышек дурного настроения у твоего сокровища, подвиг, из-за неизлечимости недуга подчас не вознаграждаемый победой над ним. Глядя на этих будничных, измотанных людей, я осознала, что такое любовь, какие грандиозные и неистощимые силы даёт она человеку.
 
...У входа в основной корпус круглые белые соцветия калины источали  дивный, сладкий аромат. Я поднялась по ступенькам, напоследок обернулась.
Медленными крупными снежинками   парил в золотистом воздухе первый тополиный пух.
Над раем для инвалидов опускался вечер...



1 июня 2016 года, День защиты детей