Марина. Глава 4

В субботний день, в грязи и пыли,
Животный источая страх,
Её везли на площадь Лилля,
В тяжёлых кованых цепях…

Во чреве грубого настила
Скрипели стёртые шипы,
И средь ветвей таилась сила
Убийства дикой красоты.

Её везли на площадь Лилля…
Толпа зевак, у сна в плену,
Жевала, охала, курила,
Смакуя эту тишину.

Стоял помост… дрова вскорячив,
Как руки к небу возведя,
Взметнулся он в тревожном плаче,
В страданьи веру обретя.

Я там стоял, - рука дрожала,
Эфес от злости накалив,
И гнева праведное жало
Любви оставило мотив…

И все мои мечты и грёзы
Разбились в звонкой пустоте, -
Она стояла… сохли слёзы…
И кровь сочилась на кресте…

Её сожгли под гневный ропот
Веками пуганой толпы,
И мясом пахнувшая копоть
Была – у ног её цветы!

Тогда, в толпе под небом Лилля,
Лишился веры я в людей,
И слёзы горькие застыли
В душе измученной моей.

Но в кабаке, под брань матросов
Вином рассеял я тоску…
А после, стыд совсем отбросив,
Купил любовь за десять су.

И там, на простынях затёртых,
Объевшись телом и вином,
Я дал обет живым и мёртвым,
Уснув больным, тяжёлым сном.

В ту ночь я умер, а на утро –
Услышав зов из-под земли,
Поднялся я, ожив, как будто;
Взяв мысли, будто бы свои…

И став, как будто, человеком, -
Без лет, без правил, без дорог...
Но площадь Лилля я навеки
Потом забыть уже не мог!