Персонажи

1.
Одна моя подруга — спортсменка, завсегдатый психолог, угарает по ЗОЖу, профессионально чистит сознание, по долгу службы часто меня выручает, выбивает отчаяние из моей головы приземлёнными способами, например три круга бега вокруг её панельного дома. Я, признаться, ведома её умением добиваться поставленных целей, она меня почему-то как сестру по разуму ценит, удивляется: «Да, с твоим-то жизненным рвением в двадцать пять несерьёзно влюбляться в поэта: стихи, алкоголь, всё это — саморазрушение», я накрываюсь в ответ одеялом из экзистенциальной лени, мы не виделись с ней уже пару месяцев.

Другая имеет вид отмороженной, она склонна к маргинальной романтике, к внутриутробной тоске, для неё пидоры — ровно все, не вписывающиеся в рамки интеллектуального круга, мы вместе проводим досуг, шляемся по лекциям, по модным выставкам, выискивая для ума пригодную пищу, она подкуривает сигарету левой рукой, а правой — остатки дури в кармане ищет. Убеждаясь этим жестом, что нет никакой силы свыше, она говорит мне, что подобных тебе — ещё тыщи, и вообще, человек на празднике жизни — лишний, самого себя сыщик.

Третья из них — помешана на сексе, в частности на его извращённых формах, она давно решила для себя, что любые чувства — вздор, что мужчинам в этой игре — ужасно не повезло. Её внешность богини: волосы кольцами, греческий профиль, — создаёт в голове у них сексуальную утопию, они величают её не иначе как «моя госпожа», она обычно предаётся похоти, словно с ними сражаясь, она ржёт, спрашивая, «на черта мне такое огромное сердце» и пригождается ли оно, чтобы греться телами. Я наблюдаю её на тусовках, разгуливающую в белье, и сама пребываю в нирване.
2.
Ты неужели не понимаешь, отчего мне нынче стыдно общаться с безумными персонажами на правах равных?
Я выцвела окончательно под действием твоего безразличия, я шатаюсь пьяной по улицам, хвастаясь сердцем рваным, влюблённая овца, я теперь типичная — банальная баба с сомнительным даром: выкуривать пачку сигарет за раз; но где-то в чёртовой глубине я смею догадываться, я же догадываюсь: судный не ровен час.
Когда неведомой силе тебе придётся молиться, проклиная спицы, ломающиеся в груди, вылезающие стеблями из-под толстой кожи, когда ты изнеможешь, расцветая в крови: «Пожалуйста, помоги, просто поговори со мной, зачем ты нежность свою обратила в ненависть, ты, признававшаяся в чувствах трезвой! Пожалуйста, перестань меня резать».
—
Я пыталась вклинить в стихотворение развязку, напичкать его моралью, а если честно — уничтожить посредством слова своего избранника. Но выпила всё вино в местном баре и снова выкурила пачку сигарет за раз. Я одумалась, впрочем, знаешь —
Нахуй эту мстительную грязь.
Я любила тебя ещё до того
—
До того, как я родилась.