Миленький мой Синенький!

    По той же жизненной причине и с сыночком уже перехаживала. "Хватит его раскармливать! Срок уже прошёл!" Это по измерениям медицины. А у меня свои подсчёты. Можно было не торопиться. Но мне сделали "роды с ускорением": напоили меня хиной, сделали соответствующие этой задаче уколы. И меня вскоре начало "гонять на ведро"!

    Условное родильное отделение тогда устроено было в разбираемом уже с другого конца старом помещении медучилища. В последней аудитории поставили почти вплотную друг к другу несколько железных кроватей (свободных мест не было!), простынями отгородили "туалетную" и родильную "комнаты". Туалет - это несколько вёдер. У стены там же - кушетка. Моя кровать стояла вплотную к стене. Чтобы "выйти", надо было перешагнуть через соседку, точно попасть ногами в узкую щель между парами кроватей и добежать до свободного ведра. Отличная гимнастика! Только успевай!

    Ночью я уже почти не расставалась с ведром. Пыталась разбудить задремавшую на кушетке единственную акушерку. Она по привычке бормотала сквозь сон: "Ещё рано!" -, видимо, забыв об усилительных процедурах. Одна более опытная роженица растолкала её: "Да проснись же ты, пока она в ведро не родила!"

    Та спохватилась, под руки повела меня к родильному столу, помогла взобраться на табуретку, потом на сам стол. Но принять моего первого сыночка просто не успела! Он вылетел пулей вместе с вОдами и сильно ушибся головкой об окно, закрашенное белилами. Головка смялась наискосок.

    Вызванная срочно в конце летней короткой ночи, главный гинеколог района Анна Ивановна, поправляя головку новому гражданину Земли, яростным шёпотом ругала "раззяву": "Проворонила такого хорошенького мальчонку!" Своими добрыми золотыми руками она сотворила настоящее чудо! Но гематома уже распространилась на всю головку, так что больше месяца моего красавчика называли "синеньким".

    Навещать нас мама в эти дни приходила не одна, как в городе, а вдвоём с внучкой, которая уже вела себя как взрослая, преодолевая неблизкий путь. Они вместе и имя братику подобрали. Мама предложила назвать его Алёшей, как её старшего брата, не вернувшегося с войны. Их уходило из семьи четверо, вернулся один.

    Несколько дней ещё мама помогала мне справляться с новорождённым. Но надо было возвращаться к своим троим школьникам, оставшимся с больным отцом. А наш молодой папенька прислал довольно сердитое письмо, почему не сообщаю ему, кто родился. А я и не чувствовала необходимости писать человеку, который казался мне тогда совсем равнодушным к нашим семейным делам. Ведь его единственной "семьёй" и главной заботой всегда оставалась "умирающая" страдалица  маменька. А это её "умирание" длилось ещё многие и многие годы...

         12.07.16.  (Продолжение следует).