А потом сплёл он из ресниц - кружевной занавес

А потом сплёл он из ресниц - кружевной занавес,
А потом он вылепил из отчаяния кукол.
Чтобы начать всё - что возможно - заново -
Чтобы занять чем-то обессилевшие руки.

Руки - которые были слишком лилейными -
И не способны держать ни меч, ни мотыгу.
Руки ангела, который стал демоном -
Демоном с глазами по-кошачьи золотыми.

Руки, спрятанные в белых туманных перчатках -
И пускай он будет в театре единственным зрителем -
Представление скоро должно начаться -
Напряжены у кукол нервы и нити.

И его руки - их ваги умело держат -
И звенят скрипичными струнами нервы.
Будет всё - как тысячу раз прежде -
Но, однако, это - тысяча первый.

Занавес кокетливо бархат багровый морщит -
Скоро начало новой причуды театральной.
Когда-то он не пожелал быть проще -
И потому его из рая и изгнали.

Ангелы должны быть просты и незатейливы -
Дабы людям было проще к ним обращаться.
А он создал себе кукольное тело -
И поселил в нём чёрное пламя адское.

А он себя разделил на кукол фарфоровых -
Каждая кукла - тени его и аватары.
И все они стали его актёрами -
В построенном им от скуки приюте театральном.

И разыгрывал пьесы - каждый вечер
С куклами в разных масках и разных платьях.
Демонам надо как-то коротать вечность -
А также надо как-то себя познавать им.

Куклы порой примеряли личины чужие -
Куклы порой даже людей изображали.
А он ими за сценой искусно дирижировал -
Или следил за ними из зрительного зала.

Он создал их из своего отчаяния -
Он подарил им все свои упования -
А куклы его точно не замечали -
Шелестя шёлковыми вздохами и рукавами.

И они менялись своими плащами -
Они играли ненавистью и любовью.
И каждая кукла - что-то воплощала -
Умирая и воскресая снова.

И кринолин вздымался церковным куполом -
И корсет скрипел, как гильотина.
И кружились, как заведённые, куклы -
То хохотали, то грезили, то грустили.

А он наблюдал, не ведая, есть ли сам он -
Жив ли - или на этих кукол распался.
Эти спектакли его уже не спасали -
Не охлаждали его пламени адского.

Эти куклы - уже бесполезны, пожалуй -
Эти куклы - не более чем куклы.
Заметно уже даже из зрительского зала,
Что у них на лицах - краска облуплена.

Видно, давно пора в сундуке запереть их -
Переложить опилками чёрного мрака.
Но ведь для кукол это подобно смерти -
А ему своих кукол всё-таки жалко.

И он всё смотрит, как они нервно кружатся -
Как рассыпают смех - как слёзы льют они.
Никому больше уже не нужные -
Даже ему не нужные абсолютно.

И протянуты нервов незримые нити
Под полупрозрачной сливочно-белой кожей.
И каждое утро он в зеркале видит
Такую же куклу - всего лишь одну из множества.

Всего лишь куклу - всего лишь одну из игрушек -
Из тех, что танцуют свой механический танец.
Но театр кукольный он не разрушит -
Ибо тогда у него ничего не останется.