Калоши

КАЛОШИ
 И снова я листаю страницы прошлого. Не остановить поток воспоминай. В памяти мое босоногое детство: игры с цветными стеклышками, лапта, скакалка, тряпичные куклы. Одевали меня в обноски, как и всех других. Бегали босиком, специально косолапя, чтобы не наступить на стекло ненароком. Однажды, я наступила пяткой на бутылочный осколок, разворотила всю пятку, кровь так и хлещет, реву. Все раны папа 'смазывал солидолом и завязывал тряпкой. Удивительное дело, но заживало все быстро, как на собаке.
Любимица папы - его "конфетка", часто я приходила домой с разбитыми коленками, носом. Он очень огорчался: "Конфетка, что ты с собой делаешь, опять вся в крови?" И начинал колдовать надо мной. Если разбила голову, то он выстригал волосы и бинтовал чистой тряпкой голову.
Доставалось же мне. У нас была собака Жучка. Она родила пять щенят. Папа взял новорожденных и закопал их в навоз. Жучка тосковала, выла, она притащила мертвых детей к себе. На нее было жалко смотреть. Мой братишка   начал травить ее, и собака укусила меня за ногу* Шрам остался на всю жизнь, а рана болела все лето. Я даже не могла наступать на ногу. Папа на руках относил меня в телегу и возил на перевязку в Старо--Борискинскую больницу. В деревне часто устраивали гулянки, и на этих праздниках папа был главным человеком, он играл на балалайке и хорошо пел. А меня - маленькую девочку ставили на табуретку, и я плясала, и пела взрослые частушки. Такие, например:
"У моего милого
Балалайка синяя!
Брось играть, пойдем гулять,
Таска невыносимая!"
Взрослые довольные смеялись, и целовали меня своими слюнявыми, пахнущими перегаром, ртами. Потом, забившись в угол, я горько плакала. Мне было стыдно и одиноко. О тех пор я не люблю гулянки, кислые запахи праздничного стола. Хотя плясать перед публикой, петь и читать стихи я продолжаю по сей день. Культработник. Это судьба . Арлекино.  Паяц.               
Когда начались мои школьные годы ,у нас не было портфелей, формы, обуви. Кто-то из родственников из города прислал  посылку с обносками,
Мама подобрала мне темное платьишко, залатала дыры - вот и форма. Сшила мешочек с веревочкой вверху, чтобы удобно было носить - это
портфель. Помню, чернильницу надо было носить в руках. Чернила проливались, пачкали одежду, руки. Зимой чернильницу надо было отогревать дыханием, т. к. чернила замерзали. Дуешь, дуешь в чернильницу, как брызнут оттаявшие чернила на лицо, на руки, парту, книги. Сколько было смеха и слез! И дома попадало за это! Но самым ярким воспоминанием тех лет были калоши! Мне купили калоши - маленькие, черные, блестящие, внутри они были розовые, мягкие, и так вкусно пахли! Счастливая, я пришла в школу. Учительница - Анна Васильевна, занималась в 2-е смены. Сначала 1-ый и 3-ий классы, а потом 2-ой и 4-ый классы. Так что программу начальной школы мы проходили дважды.
Идет урок. Я сняла свои калоши, поставила на парту и начала рукавом платья вытирать с них пыль. Господи! До чего же красивые! Никогда я так не радовалась покупке, как тогда, в детстве. Много обуви износила, но те калоши остались в памяти на всю жизнь! Анна Васильевна что-то объясняет детям. Я не слушаю. Она делает мне замечание.
-  Надя, убери калоши.
Но я не слышу или не хочу убирать.
- Надя, встань, убери калоши.
Я встала босиком (а может в носках?) около парты, калоши прижала к груди.
"Жалко одевать, лучше подержу в руках, " - думала я со слезами на глазах. Урок шел, дети что-то писали, отвечали на вопросы. По-моему, Анна  Васильевна сама была не рада, что наказала меня. Она садила меня, но я продолжала стоять. Ноги замерзли, но калоши я так и не надела. Простояла все четыре урока. Упрямая. Конечно, я устала. Слышала ли я, что объясняла Анна Васильевна, или нет?  Но злилась и плакала потом, это помню.
Позднее, когда я пришла в школу в роли учителя, я вспоминала свою обиду и старалась не задеть самолюбие своих учеников, нечаянно обидеть их неосторожным словом или замечанием. Перед глазами у меня всегда стояла маленькая заплаканная босоногая девочка, прижимающая калоши к груди, которая через 30 лет с упреком смотрела на меня.