Это Версаль?

Это Версаль? - спрашивал Пьеро нервно,
Кусая украдкой полумесяц перламутровой губы.
Ты здесь в первый раз? Нет, кажется не в первый -
Кажется, уже однажды здесь был.

Кажется, я даже что-то вспоминаю -
То, что здесь творилось - играло со мной.
Может быть, это, конечно, было и снами -
Но где граница между явью и сном?

Да, я вспоминаю  - руку дай мне -
Иначе слишком больно - в груди - вот тут.
Я не вспоминал долгими годами,
То, что сейчас вернулось за несколько минут.

То, что сейчас - солёной волной нахлынуло -
Точно кровь из отворённых жил.
Мне нужна рука моего Арлекина -
Чтобы этот вечный миг пережить.

Да, я помню - фонтанов простодушные канцоны -
Да, я помню этих дорожек узор.
Кажется, я сидел у подножья трона -
Кажется, я был шут - или король?

Или просто - аристократ напудренный -
Живущий в вечном танце и вечном сне.
У версальских деревьев такие пышные кудри -
Но мои кудри были ещё пышней.

Они с фонтанной капелью и листьями свивались -
И я по мостам фонтанов в танце проходил.
И небо было моими голубыми кружевами -
А солнце было брошью на моей груди.

И я танцевал вальс с королевой Марией -
В те времена ещё не придумали чарльстон.
А потом её к казни приговорили.
А потом её казнили - только за что?

Её заключили в тюремную душную камеру -
И я понимал, что её ничто не спасёт.
И я сдирал окровавленными руками
С себя парик - и уходил в свой сон.

Может быть, я был трусом - может быть, слабым -
Но не суди меня слишком строго, прошу!
Мне от рождения все подряд повторяли,
Что я не более чем изнеженный шут.

Поверь, Арлекин - я пытался бороться -
Я рвал, как струны, кричащие нити жил.
Но - завяла версальская белая роза
В сырых подвалах тюрьмы Консьержери.

И она - осталась лежать в могиле -
И теперь её больше нигде нет.
Арлекин, ответь - это и правда было?
Или это всего лишь приснилось мне?

Арлекин молчал, руку Пьеро сжимая -
Просто был рядом, точно верный вассал.
И проступали из-под облачной хмари
Синие - как венозная сеть - небеса.

Точно вены на чьей-то руке фарфоровой -
На руке Пьеро - Антуанетты - чьей?
А ладонь Арлекина белым встрёпанный вороном
Так и лежала на согбенном плече.

И Пьеро то ли плакал, то ли смеялся -
И наливались кровью над ним небеса.
И примерял на них новые маски
Уже обновлённый, забывший Марию Версаль.

И после они ни о чём не говорили -
Молчал господин - молчал верный вассал.
И только билась душа королевы Марии
Розовой бабочкой в чёрных его волосах.