Рассказ. Посиделки. Сеьск. каникулы

   Пробабке Шуре было за 90, она почти никуда не выходила. Так, в избе поралась да во дворе по хозяйству. И всё переспрашивала:
- Ты чего там гутаришь? А? Да чё орете-то на ухо, чай не глухая!
Пробабкой её не называли, а просто - баба Шура. И хоть она часто жаловалась на память, но хлеб в печи пекла найвкуснейший.
   Когда пригоняли стадо и каждая коровка заходила в свою калитку, мы возвращались с пляжа уставшие и голодные.
- Баба Шура, есть хотим! - Горланили мы на перебой.
- Вам чего, картошечки или сала с луком? Вон помидоры собрала да огурчики. Хлебушко в печи подоспел.
- Хлебушка! Хлебушка! С молочком Зорькиным! - кричали мы наперебой.
- Ну коли с молочком, дожидайте, коровка-то ещё не доена. И уходила с ведром доить корову.
   Тут и взрослые подтягивались, кто с коровника или поля колхозного, а кто с рыбалки.
И пока женщины собирали ужин, дед Матвей брал гармонь, и с мужиками запевали казачьи песни.А наша весёлая орава,
 пока ждала от бабы Шуры вечернее парное молочко, слушала, затаив дыхание.
- Чёй-то пальцы плохо по кнопочкам бегают, - говорил наш дед, и, оглядываясь по сторонам, не смотрят ли сварливые бабы,
 доставал из-под лавки в траве бутылочку, делал несколько глотков, и снова все продолжали петь.
- Да что ты будешь делать, теперь в горле пересохло, - и делал еще пару-тройку глотков.
   Тут баба Шура, подоив Зорьку, замечала дедовы глотки, и ну его тряпкой, тряпкой.
- Ах ты, паразит! Ах ты, окоянный! Не срамно перед детьми-то?!
   Дед вскакивал, прятался за мужиками, отрывал от гармошки руки, поднимая их вверх и кричал:
- Сдаюсь, ей Бо, сдаюсь!
  Баба Шура забирала бутылку и уходила в избу, с трудом поднимая ведро с молоком.Мы бежали за бабой Шурой,чтобы помочь.
Всем наливали по большой кружке молока и давали четвертушку хлеба, и мы убегали на бревнышки, где были наши посиделки.
 А дед тут же,как уходила баба Шура, веселел, приплясывал и доставал другой бутыль, ещё больше прежнего.
- Ну что, мужики, гроза миновала. Давайте все по стопочке, да по маленькой. За деток и женок наших, за дела справные да за песни русские.
 И запевал, а все дружно подхватывали:
-Выйду на улицу,
 Гляну на село.
 Девки гуляют,
 И мне весело...
- Ах ты, старый паразит! Какие тебе нонче девки, - тараторила баба Шура.
- Эй, мужики, а ну за стол, закусывать!- звали женщины.
- Вот женки-то у нас, не проведешь, всё видят, всё подмечают. И шли под гармошку друг за дружкой в избу.
  Коли гости в доме - пир горой. Далеко за полночь заснули, кто где. Дошел до кровати - хорошо, не дошел - так на стуле за столом или на топчанчике.
  А мы, дети, рады-радешеньки. Уж очень нам нравилось спать в коровнике на чердаке, где было полным-полно душистого сена и пахло молоком.
  Забирались тихо, чтоб никого не разбудить. Кувыркались и охапками бросались тоже тихо. Даже смеялись беззвучно. А потом и засыпали.
  Тут кто-то под утро встал до ветру да как закричит:
- Дети пропали! Ой, дети пропали!
  Женщины повскакивали, по избе забегали, под кровати, под столы да под лавки заглядывают, одеяла да подушки переворачивают.
 Мужики глаза протирают, что за шум-гам не поймут. Кто в слёзы, кто во двор, а дед в сарай. Со вчерашнего не отошёл, ноги заплились, перетянулся через ведро да и упал ничком в коровий навоз.  Шуму наделал, мы все на сеновале проснулись, перепугались. Спросонья думали, что домовой расшалился. Ведь как деда узнаешь, весь в навозе извалялся. Стоит, шатается да глаза протирает.  А мы в крик:
-Спасите! Помогите!
 А дед только глазами луп-луп!  Наконец, и рот от навоза очистил, отплевывается да что-то с обидой непонятное выкрикивает.
Видать, русский язык-то позабыл, пока в навозе барахтался.
   Тут на крики в сарай стали, отталкивая друг друга, ломиться все, кто уже проснулся.  Увидев детей, обрадовались - нашлись пропавшие, а взглянув на деда - смеялись до слёз.
               
                09.07.2016.