Эмпирейская история

Я подарить хотел остаток дней
Особе сильной, знатной, родовитой.
Она лежала книгою раскрытой
Передо мной – как думал я – и в ней
Мерцали дикие наклонности самнитов,
Монгольский дух средь факельных огней,
И жар степянки, в красоту отлитый.

Она была, как приговор, легка,
Сомнительна и трудновыполнима.
Но обаяния лучи сверкали зримо-
Обворожительно, как в летний день река,
Как страсть красавицы порой непостижима
К чудовищу, она меня слегка
Касалась белою улыбкой херувима,

И голосом, что сумерек смуглей,
Мне говорила медленные речи.
Я ждал, как ассасин с неверным, встречи
С графинюшкой, и времени углей
Касался дух мой, а что время лечит –
На свете нету сказочки наглей!
Оно – как дъяволом придуманные печи.

Так я сжигал в пространстве ярких снов
Кураж и силу, запахи и краски.
Я на неё всегда смотрел с опаской –
Так на алмаз, что лучезарно-нов,
Глаза глядят с какой-то шалой лаской,
А в глубине – бездонно-чёрный ров,
Иль истина без повседневной маски.

Но вот болезнь её скрутила в жгут,
Как водоросли тень, она синела.
Был мой испуг острей, чем бич по телу,
И умер я на несколько минут.
Из бездны духа я воззвал к пределу
Возможного, и – вот как звёзды мрут! –
Слеза скатилась, как звезда слетела,

И проторила в чёрный ужас глаз
Незримую, но верную дорогу.
И я взмолился, как безумный, к Богу,
Чтоб Он графиню от безмолвья спас.
И некто смутный ангельскою тогой,
Как пламенем в ночи глухой, потряс…
И к жизни я вернулся понемногу.

С тех пор я онемел, не стало слёз,
Я не ходил, а ползал мерзким гадом,
И не страдал жестоко, знал: так надо! –
Ведь кровь мою тот, смутный в мрак унёс.
Безликий, влился в человечее я стадо,
Как в гор гряду доверчивый утёс.
А мой кумир? – она уже наяда!