Мой город

Уже меня никто, никто не ждет
в том городе, безумном изначально,
заложенном безумцем средь болот
на берегах упрямой и печальной
 
Невы. Не привезет шальной состав
в пол-пятого утра в пустой Петрополь
ту девочку с косичкой, что, устав,
могла поспать прилечь под ближний тополь,
 
и некуда брести в смурной заре
по набережной той реки Фонтанной,
где, если приглядеться. в серебре
воды еще мерцает профиль Анны
 
Ахматовой, и не плеснуть в лицо,
нагнувшись, ртутью из канавки Зимней,
не дернуть за промерзшее кольцо,
что в пасти медной держит лев старинный,
На двери древней.

                В проходном дворе
не отстучать привычно каблуками,
приветствие из точек и тире,
и не обнять, не обхватить руками
 
вяз, что, проросши сквозь решетку, встал
как сторож возле школы музыкальной,
не пробежать последний тот квартал
пред дверью, за которой изначально
 
был дом мой. Тот, где ждал меня всегда
вкуснейший завтрак, бабкины заботы,
расспросы - как, что, кто, где и когда,-
и вызывал невольную дремоту
 
классический старушечий уют
с зеленой лампой, стареньким буфетом,
где воробьи доверчиво клюют
пшено на подоконнике, прогретом
 
осенним солнцем. Пафосный портрет
разлучницы в резной овальной раме
покрыт слоями пробежавших лет
и мелкими мушиными следами;
 
на дряхлом шкафчике иконостас -
сын, внучки, правнук в чепчике потешном,
все далеко, а пишут редко - раз
быть может, в месяц, скупо и поспешно.
 
Там были сняты для меня чехлы
со стульев венских, шатких и скрипучих,
там время шло так, как идут волы
арбу таща среди песков зыбучих.
 
Там даже был - о, боже! - черный ход,
где пахло кошками и преступленьем,
где голубиный ворковал народ,
сменяя поколенье поколеньем,
 
там в гнутой раме пыльное стекло
подслеповато в темный двор глядело…
Раскольникову было здесь тепло,
когда он выжидал, идя на дело.
 
………………………………
 
Квартиры нет, и бабки тоже нет,
на месте вяза - с шавермой палатка,
и стульев венских легкий силуэт
в дыму костра растаял без остатка.
 
На Невском уживаются вполне
фашисты, панки, хиппи, попрошайки,
и гордое творенье Фальконе
скучает на заплеванной лужайке.
 
Но, хоть и вправду  нет пути назад,
такая же - и все-таки другая
в Санкт-Петербург - в  Петрополь - в Ленинград
я вновь осенним утром приезжаю