Гость, захотевший плоти стройной. Ленский

     (Из ранней лирики. Фрагмент романа "Евгений и другие".
        Предыдущий фрагмент "Но путь распутника тяжёл".
            http://www.stihi.ru/2016/07/02/6101)

...От лет глубокой старины
Заветы по сей день верны:
Считай, пока пред носом касса,
И никогда не зарекайся
Ни от тюрьмы, ни от сумы.

Добавим от себя и мы:
Горячий юноша, прими
Совет на будущее нудный,
Зато полезный. Безрассудно   
Не принимай за финиш то,
Что завтра, как      фальстарт      предстанет...
                *        *        *
– …Будь с Ольгой      визави!      Ничто,
  Никто меж вами пусть не встанет!
  А     ты   –  под     дверью     впредь не стой!
  Пускай любовь у вас не вянет
  Впредь, не смотря уж ни на что,
   И счастье принесёт в наш дом.
– Всё б намотал без дополнений
  На ус, когда б не червь сомнений…
   Онегин       мне помеха в том.
– Никак дошло у вас до трений?
– Противник недоразумений,
  Я знать хочу, каким трудом
  Здесь занят был вчера Евгений,
   При том, что он не Купидон.
– Воспринимай, дружок, всё проще, –
В испуге подхватилась «тёща» –
Так подстегнул её злой тон
С угрозою разоблаченья 
Её кумира.  Лишь мгновенье
Вдова раздумывала. – Он
  Вчера затронул честь сторон
  Не      волей      своего влеченья,
   А исходя из порученья.
– И всё ж коварный этот Крон*
   Нанёс душевный мне урон!
   Как      понимать      всё?! Сей чеченец,
   Ворующий чужих невест,
   Ужели ваш он порученец?
    Хорош      к десерту горький перец!
«Не выдаст Бог, свинья не съест», –
Вдова тайком перекрестилась.
– А как ещё, скажи на милость,
    Мне удалось бы испытать
    Серьёзность ваших отношений
    И силу чувства?! Я же мать!
    Чтоб дочке не терпеть лишений,
    Должна я их предугадать.
    Хочу ль я ей судьбу, подстать
    Судьбе плывущих      рыб      на нерест –
    Нелепо жертвенной, слепой?!
    Но ты мне люб уже с любой
     Из черт      души      твоей…
                Вдвойне     лесть
Приятна,      ежели ваш льстец –
Отрада для мужских сердец.
(Речь о      хозяюшке      бедовой,
С которой      спелся      молодец.)
У визитёра наготове
И мадригалы про здоровье,
И лесть про зрелую красу…
Мол, только лишь глаза разуй –
Захочешь спеть вдове руладу,
Прославив в ней богиню Ладу…

Готов создать я, если надо,
Полезный для вдовы пиар…
Хозяйка взором свой удар
Наносит в цель, почти не целясь.
Тугие щёки раскраснелись.
Вновь распахнулся      пеньюар
Над грудью, выпуклой, как шар…
Мы с вами      тоже      б засмотрелись,
Как Ленский. Что за тёща! Прелесть!
Пред ним предстали пыл и зрелость,
А не бревно и не дрова.
Гость, будто в      транс      вошёл, едва
Поддался шарму томной Лады,
Не запакованной в наряды.
Володя спел ей раз, спел два…

Разочарована сперва,
Приходу Ленского не рада:
«Присядь же», – молвила вдова,
Польщённая горячим взглядом,
Кивнув юнцу на место рядом.
И рад он ей, немолодой…

Хорош чай свежий, не спитой,
Но в     жажде   –  пить       любой      пристойно…
Радушно, как в первопрестольной,
Гость поднят вровень с высотой,
С которой падать не зазорно…

[Крон* – древнегреческий бог, отец Зевса,
          отличавшийся неслыханной жестокостью]

Кто кровь за мир лил, кто за войны,
А кто-то всё отдаст за бой
В постели с жаркою вдовой…

В общении полов довольны
С утра  друг другом и      собой,
Партнёры сблизились фривольно,
Заговорив наперебой.

Вербальной, зрительной,      любой
Уж связи рад с      хозяйкой      знойной
Гость, захотевший      плоти      стройной.
«Она даст фору молодой…
Ей быть когда-нибудь седой,
Непривлекательной на ложе…
Но с Олей, – думал Ленский, – всё же
Они во многом нынче схожи,
Единой манят красотой.
Различье есть, само собой,
В причёсках, состоянье кожи…
К тому ж,     у матери, похоже,
Глаза в прищуре чуть… не те…
А Оле к красоте, столь юной,
Заметно не хватает чу'дной
Пухлинки, близкой к полноте…

К какой-то жизненной черте
Поймёт,       чего ей не хватало…
Старенье – форма ритуала,
Что затевает с нами смерть.
Меня и      раньше      волновало,      
Что с будущности покрывало
Сорвать сил нет, а вот посметь…
Бог шлёт и      шлёт      красу на свет.
Мать с юной дочкой состязаться
Спешат, блистая красотой,
Пока из одного абзаца
В странице жизни  их устой
Не начинает расползаться…
Воображением терзаться
Не стоит по причине той,
Что лет чрез      двадцать,      может статься,
И Оля станет вот такой.
По крайней мере, не доской…
Могу со зрелостью считаться,
Пока ей чужд ещё покой,
А сплин снимает, как рукой,
Настой из флирта и бравады»… 
                .         .         .
А вы, читатель,      были     б  рады,
Проникнув в будущее взглядом,
Узреть экзотику тех лет,
Когда уж дышите на ладан
С подругой      жизни?      Нет и нет!

Назад     метнётесь, в знак протеста
Обозначая плавным жестом,
Тугие попки (не зады!)
И косы, кои не седы.
В пятнадцать возраст столь божествен,
Что восхищаться совершенством
Желанной юной красоты
Всегда хотим и я и ты,
Пусть даже думая о разном...

Юнец блистал на      поле      страстном,
Где пешку тихую стезя
Способна превратить в ферзя.
В плен наваждением опасным
Захвачен, будучи согласным
На      всё,      гость видел лишь глаза,
Из коих выбраться нельзя.
Нет, не лиса и не гюрза
Его в      глаза      свои пустила.
В них      умиления      слеза.
Пусть плачет, лишь бы не бузила!
Чья б не пытала Вову сила,
Сейчас он      сам      себе судья.
Блаженство по глотку цедя,
Володя не спешит рвать жилы.
Его сознание поплыло
В неуправляемой ладье.
Сопротивление остыло.
Уступку эту породила
Дань      самому себе,      судье,
И      ей,      что страстью подкупила.

Уж стало по веленью пыла
Сплошною      негой      бытие…
Володя   –   эроса      куртье,
Но не любитель      жертв      напрасных…
В нём много      чувств,     для дамы ясных
В их первозданной наготе,
Но      страстность,      как брильянт в воде,
Не      разглядеть      в них, безопасных.
Ведь страстность всюду и нигде…
Средь      чувств      его разнообразных
Не сыщем откровенно грязных…

Володя, видя лишь глаза,
Недолго гнулся, как лоза,
В      противоречьях     несуразных,
В попытках      устоять      напрасных.
Вот он      ногами       уж сучит…

Запретный плод чуть-чуть горчит,
Но, надкусив его, проказник,
Затеявший для плоти праздник
(Быть может даже не в ночи),
Сгорит в огне  желаний  страстных.
Нет, пыл юнца не нарочит:
Поэт горюч, как антрацит...

              (продолжение в http://www.stihi.ru/2016/07/02/8299)