Признание. Из Шарля Бодлера

И добрая, и нежная, в неясной тьме, без звука,
Один лишь раз, но сердце всё до боли сберегло --
По-детски, легковерная, мою зажала руку,
И тень тяжёлая души хранит твоё тепло.

Сияла полная луна, медалью золотою
Была приколота легко над чернотою крыш.
Струилась величаво ночь бездонной тишиною,
И в звонкой темноте тонул полуночный Париж.

И лились тихо вдоль домов чернеющие тени,
Коты украдкой шли вослед, и был суровый час,
Во мгле плескался белый дым, как будто приведенья,
Быть может, призраки ночные охраняли нас.

И в этой близости и тьме, где с тишиной немою
И наша дружба расцвела, где лик луны блистал,
Ты, чьей мелодии судьбы игривою струною
Было исполнить суждено весёлый жизни бал,

Ты, мой живительный звон труб, дышащая любовью,
В огне чуть тлеющем зари чей лёгкий смех звучит, --
Расплакалась внезапно ты, и той нежданной болью
В моё ты сердце забралась, пронзившая мой щит!

Больной ребёнок та струна, страданьем угнетённый,
И лишь несчастное дитя -- и ужаснулся я, --
Душу которого живой в пустых стенах бетонных
Стыдясь, как мрачного урода, заперла семья.

Мой бедный ангел, та струна так искренне рыдала:
"В сердцах остывших почему с изъяном механизм?
Не ведает конца, как и не ведает начала
Под гримом добродетели бездушный эгоизм!

А быть красивой женщиной -- насмешка злого рока,
Как будто наказанье, жить безвольною рабой:
Всю жизнь для сброда танцевать -- как страшно и жестоко! --
Насильственной улыбки поражая пустотой.

И что-то строить на любви -- забавой будет злою:
Порочно всё: краса, любовь, мечты и доброта!
И их забвение вернёт холодною рукою
В бессмысленную вечность, что как чёрный мрак густа!.."

Я вспоминаю город с колдовским луны сияньем,
И тени томной тишины, и боль немой парчи,
И шёпот слёзный, и слова ужасного признанья,
Как исповедь в ночи.