7. Северная Школа...

НОВЕЛЛА 7 – СЕВЕРНАЯ  ШКОЛА.

О  Севере  и  Магадане  мне  трудно  говорить,  и  не  оттого,  что  нечего  сказать,  а  потому,  что  сказать  хочется  очень  и  очень  много.  Тут  одной  новеллой  не  обойдешься,  нужен  целый  ряд  их, а  еще  лучше – Книга.  Книга  Жизни,  в  которой  Север  и  Человек  Севера  есть  их  единство,  не  поддающееся  разделению…

У  моего  Севера  множество  ликов – Магадан,  Талон,  Мяунджа,  Талая,  Североморск. Это  и  много,  и  бесконечно  мало,  ведь  есть  еще  Беломорье,  Салехард,  Воркута,  Норильск,  Якутск,  Чукотка… Особый  мир,  о  котором  «несеверянам»  известна  лишь  крошечная  часть - то,  что  они  могли  увидеть  и  прочитать,  но  не  прожить.  Этот  мир  объединяет  очень  странная  и  мистическая  Сущность – Дух  Севера…

У  меня  «севера»  расположились  в  хронологическом порядке:  Магадан,  где  я  родился,  Талон – поселок  на  берегу  Охотского  моря  и  Мяунджа,  расположенная  на  Центральной  Колыме - там  я  прожил  несколько  чудесных  лет,  снова  Магадан  (с  3-х  до  18-ти  лет),  Североморск – 1968-1970 г.г.,  Талая – поселок  и  бальнео-грязевой  курорт  в  центре  Магаданской  области,  где  мы  работали  в  1985-1987 г.г.  и,  наконец,  опять  Магадан  1988-1999 лет.

С  возрастом  человек  неизбежно  меняется.  Меняется  и  Север – тот,  что  был  с  тобой  в  5,  10,  18  лет уже совсем  не  тот,  что  в  25,  40,  45  и  55 - это  совершенно  иные  его  ипостаси  и  лики.  То,  что  воспринималось  слитно  и  едино  в  детстве  и  юности,  разделяется  в  молодости  и  зрелости,  но  только  для  того,  чтобы  к  старости  вновь  стать  единым  целым.  Вот  и  теперь,  когда  Север  так  далеко  от  меня,  я  постоянно  его   вспоминаю,  зову,  говорю  с  ним,  заново  переживая  то,  что  нас  с  ним  связывает,  а  иногда   и  «планируя»  нашу  общую  судьбу…

Дух  Севера – это  то,  что  понимают  не  только  коренные  народы,  живущие  в  нем  и  с  ним  от  начала  времен,  но  и  все  те,  кто  «поступил  под  его  руку»  в  зрелые  годы  или  стал  северянином  во  втором-третьем  поколениях.  Люди  приезжают  сюда  «на  срок» - и  остаются  здесь  на  всю  свою  жизнь,  так  же,  как  их  дети  и  внуки…

Так  произошло  и  с  моими  родителями,  приехавшими  из  Одессы  в  Магадан  в  1938  году.  Долгая  жизнь  на  Севере и  тихая  старость  в  кооперативной  тульской  квартире…  Мой  старший  брат  остался  в  Магадане,  женился,  там  родились  его  дочь  и  внук.  Младшая  сестра,  дети  которой  родились  и  выросли  в  г.  Сусумане  Магаданской  области,  переехала  в  Тулу  после  смерти  отца,  чтобы  помочь  маме.  Я  же  уезжал,  возвращался,  снова  уезжал,  чтобы  снова  возвратиться… Кто  знает,  может  быть,  я  снова  туда  вернусь?..

С  первых  дней  после  переезда  «на  материк»  отец  очень  тосковал  по  Магадану,  и  не  только  потому,  что  там  прошли  все  его  зрелые  годы,  здесь  иное… То,  что  не  сможет  объяснить  ни  один  психолог. 

Работа  строителя,  которой  он отдал  всю  жизнь (имя  отца  упоминается  в  книге  о  магаданских  первопроходцах  не  один  раз),  материальный  достаток,  северные  отпуска,  друзья,  дети – все  это  лишь  внешнее,  чем  невозможно  объяснить  эту  глубокую  любовь  к  Северу,  которую  они  с  мамой  сохранили  до  последних  дней  своей  жизни.  Что  уж  говорить  о  северянах  второго,  третьего  и  уже  четвертого  поколений?..

Север  привязывает  к  себе  на  всю  оставшуюся  жизнь  и  никогда  не  отпускает… В  «Зове  Севера»   и  «Тайне  Жизни»  я  рассказывал  вам  о  своем  необычном  видении,  бывшем  у  меня  несколько  лет  назад  и  воспринятым  мной  как  предложение  вернуться  назад тогда,  когда  все  уже  будет  завершено  и  придет  время  подводить  итоги.  Вернуться  не  для  прощания,  а  для  того,  чтобы  вновь  наполниться  древней  могучей  силой,  а  затем  быть  унесенным  ею  далеко-далеко… чтобы  потом  снова  вернуться...

Я  много  раз  думал  об  этом… И,  честно  говоря,  МНЕ  СТРАШНО  ВОЗВРАЩАТЬСЯ.  Страшно  потому,  что  уже  нет  тех  людей,  с  которыми  я   хотел  бы  увидеться,  нет  цели,  нет  той  радости,  с  которой  я  всегда  возвращался  ДОМОЙ  даже  после  самого  прекрасного  отпуска. 

Я  не  хочу  привносить  в  этот  суровый,  но  очень  добрый  мир,  ставший  для  меня  миром  печальных  теней  прошлого,  свою,  больную  и  уставшую  от  потерь… Мы  слиты  воедино  в  душе,  разуме  и  сознании там,  где  нет  старости  и  горечи  утрат,  а  есть  лишь  любовь  и  понимание,  есть  ВСЕ  МЫ – живые  и  вечные… 

Очень  хорошо  и  тонко  чувствуют  это  магаданские  и  чукотские  поэты,  писатели  и  художники.  Я  бы  рискнул  сказать,  что  северное  творчество – совершенно  уникальное  явление,  и  не  только  литературное  и  изобразительное.  Оно  мистично,  но  не  той  западной  его  разновидностью,  которое  нам  представляют  под  этим  ярлыком.

Главная  составляющая  этого  творчества – ЗОВ.  Дальше,  дальше,  дальше…  В  глубину,  внутреннюю  суть,  в  то,  что  всегда  было  «от  Земли»,  а  не  от   «Неба»… Во  мне  этот  зов  присутствует  с  детства – какая-то  чистая  завороженность,  очарованность,  слитность  и  полное  отсутствия  страха  перед  невообразимо  древним  ликом  Духа  Севера...  Я  часами  мог  бродить  по  тайге,  часами  сидеть  на  берегу  моря,  не  замечая  времени,  вглядываться  в  пламя  вечернего  костра  на  берегу  бухты…

И  всегда – ВСЕГДА! – во  мне  присутствовала  потребность  взобраться  на  самую  высокую  сопку,  а  там – на еще  более  высокую,  открывшуюся  передо  мной  с  вершины, чтобы  видеть  максимально  широко,  полно,  панорамно… Выйти  за  любые  пределы,  увидеть  то,  ЧТО  за  этой  горой,  озером,  горной  грядой…

О  северном  туризме  в  50-60-е  годы  почти  не  было  известно,  не  существовало  в  Магадане  и  такого  понятия,  как  туристские  походы.  Так я  привык  к  особому  виду  одиночества – ОДИНОЧЕСТВА  ДВИЖЕНИЯ  В  МИРЕ  И  С  МИРОМ.  Хотя  слово  «одиночество»  здесь  непригодно  и  неуместно – оно  касается  только  одиночества  среди  людей…

Во  мне  всегда  жила  мечта  о  близком  Друге,  почти  части  меня,  но  в  ином  воплощении.  Это  трудно  объяснить  или  хоть  как-то  сформулировать.  Наверное,  это  была  мечта  о  такой  близости,  какая  на  Земле – большая  редкость  или  вообще  не  существует.  Я  очень  хотел  бы  поделиться  с  этим  Другом  своим  Северным  Царством  и  всеми  его  богатствами,  я  хотел  бы,  чтобы  мы  стали  единой  судьбой,  свободой,  счастьем,  поиском,  единым  слитным  движением…

Удалось  это  лишь  частично,  ибо  наше  социальное,  психологическое  и  духовное  бытие  не  предполагает  подобной  близости...  В  то   же  время  это  совсем  не  то,  что  «обитает  на  небесах»,  а  то,  что  просто  обязано  осуществиться  на  нашей  Земле.  Однако  это  совсем  уж  другая  история…

Людям  хорошо  и  давно  известно  тонкое  касание  этого  ЗОВА – призыва  к  светлой  ПРАВИЛЬНОЙ  жизни.  Особенно  это  касается  именно  северных  окраин.  Псков  и  Новгород,  Архангельск  и  Соловки,  Вологда  и  Кижи,  далее – Сибирь,  Дальний  Восток  и,  наконец,  Крайний  Север.  Особая  жизнь,  особые  отношения,  особые  неписаные  законы,  обязательные  для  всех  и  каждого… Архитектура  зданий  и  церквей,  речь,  песня,  танец… Слияние  с  культурой  исконно  северных  народов,  полное  неприятие  разделения  по  национальному  признаку…

В  конце  50-х  на  экраны  вышел  прекрасный  художественный  фильм  «Море  студеное».  Там  очень  хорошо  все  это  показано.  К  сожалению,  «северная  тема»  никогда  не  пользовалась  широкой  популярностью,  а  ныне  забыта  вообще.  Тоже  мистика… Многое  к  сегодняшнему  дню  погибло,  но  кое-что  выжило,  нсмотря  на  все  испытания  последних  двух  десятилетий.  Выжил  и  мой  Город – один  из  самых  мистических  городов  России,  хотя  точнее  будет  сказать Советского  Союза.

Магадан  мистичен  своей  нелегкой  историей,  своими  туманами,  метелями  и  ветрами,  своей  погруженностью  в  современность  и  одновременно своей  первозданной  древностью.  Мистичен  суровостью  моря,  огражденностью  расстояниями  и  отсутствием  наземного  сообщения  с  Большой  Землей.  Мистика  его  в  том,  что  здесь  ВСЕ  ЖИВОЕ  и  нет  ничего,  что  не  было  бы  ЖИВЫМ…

Поэтому  и  магаданцы тоже  - особая  жизнь.  Без  них  мой  Север – лишь  бесконечно  долгое  и  терпеливое  ожидание… Есть  люди,  которых  он  принимает  сразу  и  навсегда,  а  они  так  же  принимают  его.  Я-то  ладно,  я  свой,  а  вот  жена  сумела  как-то  сразу  почувствовать  его  суть,  полюбить  и  принять  в  себя. 

Даже  сам  Город  в  ее  восприятии – это  Ребенок,  который  щедро  отдает  людям  все,  чем  богат  сам,  но  люди  с  самого  его  рождения  искалечили  его  душу  жестокостью  и  страшной  судьбой  сотен  тысяч   человек,  и  этот  отпечаток  тяжелым  крестом  лег  на  сердце  Магадана  и  всего  края…  Однако  он  по-прежнему  полон  любви  к  своим  обитателям и  так  истосковался  по  любви  ответной,  по  заботе  и  нежности,  что  не  почувствовать  это  может  только  крайне  толстокожий  человек…

Мистика?  Возможно.  Однако   именно  это  ощущение  привело  в  дальнейшем  к  целой  цепи  событий  воистину  невероятных.  Одно  из  них – лечение  МОРЕМ… Жена  тогда   долго  и  тяжело  болела,  честно  говоря,  я  уже  оставил  всякую  надежду  на  ее  выздоровление... 

И  вдруг  в  октябре  1996  года,  когда  она  в  очередной  раз  попала  в  больницу, у  нее  возникла  неудержимая  потребность  искупаться  в  море.  Она  твердила:  «Пожалуйста,  отведи  меня  к  морю… Мне  НЕОБХОДИМО  окунуться  в  море…»

Но  море  Охотское – это  совсем  не  море  Черное,  тем  более  осенью,  когда  температура  воды 6-8 градусов.  Отчетливо  помню  свой – тоже  мистический! – ужас,  когда  я,  северянин  во  втором  поколении,  кутаясь  в  теплую  куртку,  наблюдал  за  этим  замечательным  зрелищем  со  стороны…

Плескание  и  барахтанье,  обтирание  водорослями,  ныряние  и  кувыркание,  радостные  вопли  и  абсолютно  детское  счастливое  лицо…  И  так  не  день,  не  два,  а  около  десяти  дней… Именно  после  этих  купаний  началось  ее  медленное,  но  неуклонное  выздоровление,  завершившееся  в  период  рождения  Звездного  Дома… Сейчас,  спустя  14  лет,  от  ее  практически  неизлечимой  болезни  остались  только  воспоминания…

Но  кроме   светлой   стороны,  у  Магадана  есть  и  сторона  темная,  страшная  и  тоже  мистическая.  Как  в  самом  Городе  и  его  окрестностях,  так  и  по  всей  Колымской  трассе  и  ее  поселках  ужас  1938-1953-го  годов  еще  никуда  не  ушел.  Если  расставить  всех  погибших  вдоль  трассы,  то  на  каждом   метре  стоит  скорбная  тень  бывшего  человека – тоже  неотъемлемая  часть  моей  памяти…

Конец  40-х – начало  50-х…  Летом  всегда  было  много  побегов  из  лагерей. Бежали  и  политические  заключенные,  и  уголовники,  однако  НИКОМУ  уйти  не  удалось...  Все  сообщение  с  внешним  миром – самолеты  и  короткая  грузо-пассажирская  навигация   в  опасных  водах  Охотского  моря .

Глухая  дикая  бесконечная  тайга – «зеленая  могила»,  как  ее  именовали… Вечная  мерзлота,  начинающаяся  уже  в  70  см  от  поверхности  земли… НЕТЛЕННОСТЬ  И  НЕУПОКОЕННОСТЬ… Так  что  беглые  зэки  или  сами  к  осени  возвращались  в  лагерь,  дорогой  ценой  оплатив  эту  малую  толику  свободы,  или  кружили  вокруг  города.  Было  много  жертв - каждый  день  мимо  нашего  дома  проходили  похоронные  процессии… Я  не  мог  этого  видеть,  не  мог  слышать  эти  не  кончающиеся,  казалось,  никогда  траурные  марши – забивался  под  кровать,  закрывал  глаза  и  затыкал  уши - и  боялся  оттуда  выходить…

Помню  один  случай.  Наверное,  шел  1949  или  1950  год.  Я  был  совсем  маленьким,  потому  что  помню  свою  руку,  сжимающую  мамину  где-то  высоко  надо  мной… Мы   гуляли,  а  с  ул. Портовой  вниз  на  проспект  Ленина  выкатывалась  (или  выползала?..)  серая  безмолвная  лента  лагерников,  тоже  абсолютно  серых  и  безликих… Особая  лагерная  вонь… Шарканье  ног  заключенных,  буханье  сапог  конвоиров  и  их  грубый  мат… Движение  транспорта  на  это  время  прекращалось,  а  конвоиры  бесцеремонно  оттесняли  идущих  по  тротуарам  людей  подальше  от  процессии… И  вдруг…

Из  середины  потока  обреченно  бредущих  зэков  выскочил  мужчина  и  понесся  вниз   по  улице.  Он  пробежал  буквально  в  метре  от  меня… Никогда  в  жизни  я  не  видел  более  страшного  лица…

Не  знаю,  на  что  он  надеялся – скорее,  просто  не  выдержали  нервы… За  ним  бежал  конвоир,  у  которого  было  какое-то  совсем  молодое  лицо  с  бисеринками  пота  на  лбу  и  разинутым  в  крике  ртом… Потом  что-то  громыхнуло и  раздался  жуткий  звук  падающего  на  землю  тела…

Основная  колонна  в  это  время  продолжала  идти – тупо,  равнодушно  и  молча,  как  будто  ничего  не  случилось…  Так  при  мне  УБИЛИ  ЖИВОГО  ЧЕЛОВЕКА… Это  был  страшный  урок…

Есть  и  еще  одна  ипостась  темной  стороны – трагедия  малых  народов  Севера.  Конечно,  «хотели,  как  лучше,  но  вышло,  как  всегда»… При советской  власти  для  них  делалось  очень  многое,  но  без  учета  самого  важного  из  существующих  факторов – национальных  особенностей  этих  народов,  формировавшихся  тысячелетиями.  Поэтому  многие  по  замыслу  хорошие  начинания  заканчивались  довольно  грустными  итогами.  Наверное,  сейчас  эта  трагедия  близится  к  своему  трагическому  же  завершению… 

Судьбы  японских  военнопленных – это  вообще  закрытая  тема.  Однако  я  хорошо  помню  японское  кладбище.  Сейчас  на  его  месте – жилые  дома,  построенные  прямо  НА  КОСТЯХ  ЛЮДЕЙ,  погибших  в  плену…

Магаданское  кладбище…  Как  могло  случиться,  что  его  «разрубили  надвое»:  по  левую  сторону  оно  осталось  самим  собой,  а  правая  долгие  годы  представляла  собой   пустырь  с  разрушенными  надгробиями,  провалившимися  могилами  и  покосившимися  крестами?..

Посередине – дорога,  по  которой  спокойно  катились  автобусы  и  грузовики,  шли  по  своим  делам  люди… Это  продолжалось  долго,  во  всяком  случае,  до  1999 года  так  оно  все  и  оставалось.  Было  возведено  новое  кладбище  за  городом,  а  это  доживало  свой  печальный  век  в  таком  жалком  состоянии…

90-е  годы  нанесли  Городу  и  всей  трассе  тяжелейший  удар.  До  сих  пор  перед  моими  глазами  стоит  Нагаевская  бухта  и  причалы  Марчекана  с  множеством  затопленных  (я  не  оговорился – именно  затопленных,  а  не  оставленных)  судов…

Но  хватит  о  грустном.  Недавно  я  получил  в  подарок  диск  с  сюжетами  о  Магадане  и  области,  которые  ОЧЕНЬ  меня  порадовали.  ЖИВ  мой  Город,  ЖИВ!  После  длительной  парализации  его  активной  жизни  (вернее,  выживания  в  прямом  смысле  этого  слова),  он  снова  живет  созидательно  и  творчески.

Построено  много  новых  домов,  возведен  удивительно  светлый  и  красивый  храм,  возродились  производство  и  рыболовство,  продолжает  функционировать  Северный  университет,  открыто  множество  средних  профессиональных  учебных  заведений… Город  стал  еще  красивее,  чем  был  раньше.  Да  будет  долгой  и  счастливой  его  жизнь,  ибо  не  все  в  руках  Божьих,  но  все – в  руках  человеческих...  В  том  числе  и  ПАМЯТЬ… 

Очень  приятно  пользоваться  плодами  Древа  Знания,  однако  они  могут  быть  и  горькими,  и  смертельно  ядовитыми.  И  уж  если  мы  хотим  попробовать  эти  плоды,  нам  НЕОБХОДИМО  ПОНЯТЬ,  ЧТО  ВСЕ  ЭТО  БЫЛО.  Понять,  не  забывать  и  передать  эту  память  другим. 

Наше  уходящее  поколение  «напробовалось»  этой  горечи  и  яда  вдоволь,  зато  приобрело  иммунитет  ко  всем  видам  лжи,  грязи  и  мерзости.  Нас  не  так  уж  и  много,  но  уж если  мы  выжили,  то  просто  обязаны  рассказать  об  этом… Не  передать,  потому  что  передать  ТАКОЕ  невозможно,  но  все-таки  РАССКАЗАТЬ,  чтобы  следующие  поколения  могли  узнать  в  лицо  подобное  в  самом  его  начале  и  НЕ  ДОПУСТИТЬ  ПОВТОРЕНИЯ…

К  тому  же  нам,  как  и  всем  людям  на  белом  свете,  предстоит  родиться  вновь,  и  уже  НЕ  С  ПАМЯТЬЮ,  а  с  точным  и  безошибочным  ЗНАНИЕМ…

Время  лечит...  Уже  нет  ни  палачей,  ни  вождей,  ни  «великих  кормчих».  Скоро  не  станет  и  этой  тяжкой  ПРАВДЫ-ПАМЯТИ,  но  до  этого  она  должна  быть  осознана,  очищена  и  высветлена  в  человеческих  душах.  Нужно,  чтобы  в  нас  окончательно  победила  СВЕТЛАЯ  СТОРОНА,  а  не  бессмысленное  судорожное  барахтанье  между  условным  добром  и  условным  злом,  между  ночным  и  дневным,  между  темным  и  светлым.

Любое  расставание  печально,  если  оно  не  имеет  целью  новую  встречу… До  последних  своих  дней  не  забуду,  как  мы  уезжали.  Пустой  осиротевший  Дом,  рябина  у  подъезда  и  три  маленькие  фигурки,  поднявшие  руки  в  последнем  приветствии… Было  начало  мая,  таял  снег,  бежали  лужи – и  все  плакало.  Все  ПРОЩАЛОСЬ – каждый  дом,  каждая  улица  и  улочка,  каждое  деревце,  каждый  метр  трассы,  такой  дорогой  и  родной…

Это  было  НЕПРАВИЛЬНО,  необъяснимо  и  страшно… НИКОГДА,  НИКОГДА,  НИКОГДА… Не  будет  больше  ни  нашего  Дома,  ни  удивительных  синих  скал,  ни  рек,  ни  озер,  ни  туманов,  ни  криков  кораблей  в  порту,  ни  этого  ни  с  чем  не  сравнимого  мощного  и  свежего  дыхания  Севера…  Не  будет  этой  особо  живой  тишины,  наполненной  пением  птиц,  свистом  бурундуков,  журчанием  ручьев  и  рокотом  прибоя…

Да  и  не  уехали  бы  мы  никуда  отсюда,  если  бы  не  оставляющий  ни  малейшего  выбора  ГОЛОС:  «НЕМЕДЛЕННО  УЕЗЖАЙТЕ!»  Он  действительно  БЫЛ,  этот  Голос,  я  слышал  его  так  же  явственно,  как  слышу  сейчас  звуки,  доносящиеся  со  двора… Если  бы  совершенно  невозможное  стечение  обстоятельств,  в  одночасье  снявшее  все  препятствия  нашему  отъезду… Если  бы  не  множество  удивительных  и  тоже  невероятных  событий,  предшествовавших  этому  майскому  дню – 4  мая  1999  года…

Нет,  Север,  и  нет,  Магадан,  я  не  предавал  вас  и  не  отрекался  от  вас.  Вы  сами  отправили  меня  на  новую  дорогу – видимо,  для  того,  чтобы  я  мог  в  более  спокойной  обстановке  делать  свое  дело,  не  думая  больше  ни  о  своих  врачебных  обязательствах,  ни  о  необходимости  продолжать  работать,  чтобы  было,  на  что  жить. Жизнь  в  Челнах  позволила  нам  вполне  достойно  существоватьть  на  пенсию,  что  было  абсолютно  невозможно  на  Севере… И  не  дано  нам  знать,  ЧТО  лежало  на  той  вероятностной  линии,  где  мы  бы  не  уехали,  а  остались…

Прощай,  мой  Магадан – или  все-таки  ДО  ВСТРЕЧИ?.. И  пусть  наше  расставание  будет  недолгим…

Наступит время, и сквозь сон
Я стук услышу -
Нет, то не дождь, что ночью шел,
Стучал по крышам...

Не позовут ни гость, ни друг –
Лишь боль и старость...
Не встану... Дверь не отворю,
Что б ни стучалось...

Но будет правды тихий свет
И озаренье -
То метроном отсчет повел,
Пришел в движенье,

И я пойму - пора мне в путь,
Что  слишком  мало
Дано стучать и жить тому,
Что жить устало.

Я брошу все... Стук понесет
И будет биться,
Как день последний, как полет,
В  котором  не  разбиться…

Вздохнет ночной аэропорт,
Окинет взглядом...
Вот мой последний самолет
И трап последний рядом...

Ты не спеши, не торопись,
Стальная птица,
Мне не уснуть, мне вспоминать
И города, и лица...

Не будет видно никому
В салоне темном,
Как будет лик менять старик
В пути бездонном...

Вот мальчик, что впервые увидал
Так близко небо...
Вот юноша, постигший вкус вина
И запах хлеба...

И зрелый муж - в своих делах,
Своих заботах...
Прилет... отлет... и вновь полет -   
Дела... работа...

Опять на Север... На восток –
Как раньше было,
В последний раз несет поток –
Святая сила...

Не будет груза... и вещей...
И чемодана...
Лишь память тех ушедших дней,
Боль Магадана...

Коснется трап... откроет дверь,
И на мгновенье
Сольет начало и конец
В одно движенье,

Где нереален мир машин,
Металла  и  пластмассы, -
Где голос вечной и живой
Колымской трассы...

Я выйду раньше ... у Реки,
Как было прежде,
Прижмусь к шершавому стволу -
Своей надежде,

Где серый камень - не гранит,
Тепло живое,
Где воздух льется и звенит
В тиши покоя,

Где грезят сопки наяву,
Седые исполины...
Я подойду и позову,
Поглажу спины,

Просвищет песню бурундук,
Придут медведи,
Могучий лось... Мелькнет лиса
Цветами меди...

Любимый черно-белый кот
Потянется, проснется,
И снова в ухо запоет,
К плечу прижмется,

И запоют, и загудят
Родные ветры,
Тайга, озера, города
И километры,

И дрогнет Древняя Гора,
Глаза откроет:
- Я ждал тебя... то не беда,
Что сердце ноет...

Я звал, и силы ты нашел,
Чтоб возвратиться,
Чтоб Круг замкнуть и снова жить,
Чтоб возродиться.

Твой Звездный Путь - в нем ты и я
В едином слиты,
Ты смог и Звездные Миры
Уже открыты,

И ты войдешь в свой Звездный Дом,
Как и мечталось,
Где ждут тебя, где сбылось все,
Все состоялось,

Не потревожат там года,
Болезни и заботы,
Но ты вернешься, как всегда –
Для дела... для Работы...

Чтоб влиться в Красную Реку,
Творя и веря,
И жизнь прожитая - этап,
А не потеря...

Ты сделал только первый шаг –
Лишь прикоснулся,
Я попрошу, чтобы опять
Сюда, ко мне вернулся...

Не говорю тебе: "Прощай",
А только: "До свиданья"-
Теперь - молчи... Пришла пора
Для Слова... И прощанья."

Стих метроном... Молчит...
В сияньи зыбком
Лечу над миром –
Доброю улыбкой...

Машу рукой... И плачу... И смеюсь…
До встречи, Север! Жди -
И я вернусь!...

«Зов  Севера» - В. Фокас.

***

Иллюстрация из Интернета