13 24 ouroboros

     Ку­сал­ся ас­фальт, на сто­ле ос­ты­вал ком­пот, ос­та­ток и­юля по-дру­жес­ки вы­шел жар­ким. Мне бы­ло три­над­цать, я ве­рила: всё прой­дёт се­год­няшним ве­чером или хо­тя бы зав­тра. Но­чами смот­ре­ла на звёз­ды и их жда­ла, бо­ялась ру­салок и очень лю­била ве­тер, я боль ос­тавля­ла с лёг­костью во вче­ра, и день этот вдруг ста­новил­ся чу­жим сек­ре­том. Все­го лишь дев­чонка, и ком­плек­сов боль­ше ста, и слё­зы, и за­висть, и рев­ность, и пе­реги­бы. Но плач за­тихал, рев­ность-за­висть мне не нуж­на, я ве­рила: вы­рас­ту — ста­ну в сток­рат кра­сивей, ум­нее, доб­рее, чуть вы­ше и чуть бе­лей, я петь на­учусь, на­коп­лю очень мно­го де­нег и бу­ду вес­ти се­бя чу­точ­ку, но храб­рей.

      Я ве­рила вре­мени, жад­но счи­тая вре­мя.

      И го­ды ле­тели как чер­то­ва ка­русель, всег­да за­мед­ля­ясь на миг и ле­тя с раз­го­на. По кру­гу, по кру­гу, по кру­гу, схо­дя на мель, я боль­ше не ве­рила в прав­ду мо­их за­конов. А что ос­та­ёт­ся: за­кон­чить пос­ледний класс, эк­за­мены, нер­вы и платье для вы­пус­кно­го, сен­тябрь в сто­лице, всё но­вое и бо­язнь, учё­ба, дип­лом и ра­бота — бо­ять­ся сно­ва.

      Мне двад­цать че­тыре — вся жизнь в сту­ке двух ми­нут: все­го лишь один ци­фер­блат обой­ти два ра­за, и вот я — та­кая, как рань­ше — сей­час я тут, сла­ба и раз­би­та, и петь не умею да­же. Мне очень хо­телось бы вы­вер­нуть и вер­нуть нем­но­го бес­печнос­ти, что ощу­щала преж­де, ведь каж­дую ночь, про­бира­ясь ку­да-то внутрь, как буд­то сме­ясь и тер­зая мои на­деж­ды, дур­ма­нящий го­лос один­надцать лет под­ряд зо­вёт ме­ня в прош­лое, в веч­ное Ни­ког­да.

      Как так по­лучи­лось мне вы­рас­ти, но не стать той взрос­лой, ко­торая всё по­бедить мог­ла?