Ничего лучезарного

Цирк.
Высвеченный манеж.
Я стою в коридоре, по которому обычно выходят артисты.
На манеже вижу приземистого широкоплечего атлета,
он (я вижу его со спины) ворочает тяжести.

Зал постепенно стихает:
атлет должен поднять неимоверную тяжесть. 
Все – ждут.
И я вдруг понимаю, –
но знал это и раньше, – знал – всегда, –
это – Христос.

Зачем-то он выходит с манежа в  коридор,
быстро проходит мимо, возвращается,
натирает мелом ладони,
остановился передо мной,
смотрит в меня.

Взгляд спокойный и твердый,   
ничего  лучезарного, иконописного.

Я понимаю и знаю: он идет на смерть,
это его последний выход.
Я и он – мы знаем, –
и знаем это будто бы только мы:
что не выйти на манеж ему нельзя,
там стоит тишина ожидающая.

Он протягивает руку. 
Мы задерживаемся ладонями.
Я чувствую – что заплачу.

Чувствую ненужность слов.
Прощальность…

 …Помню теплое и прохладное, 
легкое и крепкое,
короткое,
 
ничем не удивляющее
 рукопожатие.

……………………………………………………………………………………………………………………………….
ПОЯСНЕНИЕ:


Самое странное в этом видении: я далек от православной идеологии. Не углублялся.
И, накануне встречи, не читал ничего такого,
познавательного и впечатлившего. Но я уверен, что видел именно Христа.
И не было боязни (признака встречи с «бесом»).
И гораздо позже,
из растрепанной книжки на деревенском чердаке, я прочитал у преп. Пахомия:
«Христово пришествие к человеку сопровождается радостью, сердце не чувствует никакого страха, все помышления тотчас исчезают, ум делается очами серафимскими и весь вперяется в созерцание славы Господней…" ("Училище благочестия", т.11, с. 26).
Так, нет ли, – не мне судить.