СОН

.....И вот я стою в глубине сцены, у декорации изображающей домик, у двери этого домика и предательский луч художника по свету выхватывает мою фигуру в глубине сцены и мне никуда не уйти, не спрятаться от этотго луча, потому, что это наш дует с коллегой, который поёт -  там, на авансцене один...а я молчу.  Я забыл слова.  Я даже не могу имитировать пение,  шевеля губами что-то невразумительное - слушатели прекрасно знают эту музыку,  этот знаменитый дуэт и теперь весь зал смотрит на меня, только на меня и является свидетелем этого моего позора...Мой коллега продолжает игру,  он смотрит на меня, требуя продолжения игры, он шепчет мне в своих паузах мои слова, отвернувшись от зала, в тот момент,  когда никто  не может этого заметить,  он пытается намёками, игрой ввести меня в мою роль. А я просто глупо улыбаюсь и стою. От переживания   и  безысходности  я начинаю потеть, грим медленно стекает по лицу на шею. Коллега, не переставая петь, подходит ко мне, кладёт руку на плечо, но я не могу разобрать его слов и только вижу в его больших глазах удивление и упрёк - я испортил ему такое представление! Я испортил весь спектакль. Дирежёр, бросив любые попытки меня привести в чувство, занимался только оркестром и даже не смотрел на сцену. Коллега открывал большую сумку, показывал мне что-то внутри, убедительно что-то доказывая, ходил около меня и продолжал играть. Так длилось, кажется, вечность. Наконец зазвучали заключительные аккорды - я узнал их, коллега-баритон завис на своей высочайшей ноте ферматой. Зал в последний раз замер и  завершил каденцию певца оглушительными апплодисментами. Коллега, не отреагировав на слушателей, подхватил меня под руки и как больного вывел со сцены в шатающуюся бутафорскую  дверь.