Чаадаев - Норова1
принадлежит им» О. Бальзак
(сказание об одной печальной любви)
Некрасивые и счастливые?
Что вы милые, что вы милые!
Это сказочка для мечтателей
И доверчивых обывателей.
Вот в Надеждино - в старой усадебке
Разговоров нет о свадебке.
Там бродит барышни одинокой тень,
Бродит грустная и ночь, и день.
Коса русая, платье длинное
Имя русское старинное.
Далеко она не красавица,
Оттого и сердцем мается.
А в Алексеевском, там на деревах,
Грусть, как птичья стая, привилась.
Там и ночь не ночь, и рассвет не свет.
Там печальной любви на тропинках след.
Одичала любовь – заблудилась.
Любовь невинная, обезоруженная,
Мечется в жару, как простуженная.
И градус велик, и лекарства нет,
На щеках горит лихорадки свет.
Та, любовь ЕЁ . . . ЕМУ посторонняя,
Как движение одностороннее,
Когда любит лишь один, сердце мается,
Оно грустью – слезой умывается
до беспамятства, до самозабвения,
до безумного исступления.
Культ Его создав,на Него молилась.
Благословения просила, колено преклонилась.
Она писала письма ему перьями гусиными,
В них боль души излив, страдала обессиленная.
Он письма те хранил исповедальные,
А в них история любви - главы печальные.
«Я и жить боюсь далеко от Вас,
И умереть боюсь вне Ваших глаз.
Вы владыка мой, Вам я признаЮсь,
Вы моей жизни смысл, я на Вас молюсь…»
Да, он, конечно, её «по-своему» любил,
В заветной шкатулочке те письма хранил.
Жизнь, подстать Чаадаевскому гению,
Навязала узлов хитросплетения.
А любовь её была безысходной,
Тупиковой, пустой, бесплодной.
Был уход её ненамеренный,
Быстротечный уход, безвременный.
Их земные пути рано разошлись,
Через много лет души их слились.
А в завещании своём он просил об одном,
Чтоб схоронили его в монастыре Донском.
Там стоят две могилы, их не разделить.
И двум душам теперь вечно рядом быть.
А Бальзак мысли умные излагал,
Но в утешение несчастным,
Взял и солгал.
(Имение Алексеевское – тётки Чаадаева и Надеждино Норовых
были расположены рядом)
Свидетельство о публикации №116062900995