Она печалилась в Одессе...

8.


Она печалилась в Одессе,
А я в слезах сидел в коляске,
И та катилась по степи.
Однообразная картина –
Всё степь и степь до горизонта,
И справа – степь, и слева – степь,
И за спиной – одно и то же:
Везде ковыль стоял упрямо,
Нигде не видно деревца...
…Итак, на чём остановился,
А конь рассказчика споткнулся,
Когда подковы напрочь сбил?
Как мне теперь рассказ продолжить
И как связать нить Артемиды?
Ах, Воронцов?! Да, Воронцов.
При всей присущей неприязни,
По анекдоту, что случился,
Сказать дурного не могу.
Он человек весьма разумный,
Хоть и заносчив, как британец,
Но в коммерсантах знает толк,
Душой и сердцем огорчаясь
За рабство родины отсталой,
Коль крепостные нам – рабы.
А если так, то крепостные
По всей империи бескрайней  –
Не наша сила, а недуг.
Недуг тяжёлый и опасный,
Недуг коварный, вездесущий,
Который надобно лечить,
Когда великая Россия
В своих безрадостных пределах
Сама служанка и слуга
Среди лихих землевладельцев,
И средь помещиков жестоких,
Чей бог лишь выгода одна.
Для экономики державы,
Старался граф вдали от трона,
Как всей Тавриды дирижёр
И территории подвластной,
А то недуги разовьются  –
Покроют тело гнойником.
И если это не услышать,
Царю душою не увидеть,
То будет новый Пугачёв,
Куда сильнее и могуче,
Ещё страшнее станут жертвы,
И по стране пойдёт раскол...
Во избежание восстаний,
Крестьянских войн, народных бунтов,
Взяв экономику за суть,
Как предлагал наместник бравый,
Коль мы – хозяева дурные,
Пойти к Европе на поклон...
А степь понуро окружала,
Коляска ревностно катилась,
Как было два часа назад.
В Одессу нет уже возврата,
И свет любви не повторится –
Два раза в реку не войти.
Коляска ехала, качалась –
Унылый маятник былого.
Возможно, ехал на закат?
А, может, двигался к восходу,
К рассвету мощного таланта,
Каких не знали на Руси?
Простите, вдруг меня сморило
От утомительной дороги,
Что я невольно задремал
Под грузом старых впечатлений,
Под солнцем новых ощущений,
Пред тем, что будет впереди.
Друзья, друзья, вы мне простите
Мою внезапную сонливость –
Уж что-то скучно стало мне.
Так много слов о Воронцове – 
Слов благородных и прекрасных
Невольно графу посвятил,
Когда живой, вполне здоровый,
Уравновешенный примерно
В своих поступках и словах
Мой героический вельможа.
Не занимал меня работой,
Не обижал при контроверзах
И над душою не стоял,
Но умножал в себе обиду
И ревновал к своей супруге,
Как поступал бы всякий муж.
Я спорадически склоняюсь,
К тому, что граф меня простил бы,
Когда не лез бы на рожон – 
Не знавался бы с супругой,
Раскрепощённым поведеньем,
Для слухов почву не давал…
Пока ж отставки не случилось,
Пока ж графиня принимала,
Никто не ведал, будет так...