Монолог бродячего пса

Ну что же, если так уж интересно
Узнать вам биографию мою,
Пожалуйста! День выходной, воскресный.
Хотя, признаться, не до интервью.

Нет-нет! Моё здоровье в полной норме,
В той норме, что бывает у собак.
Как и волков, нас тоже ноги кормят...
Что! Вы накормите? Тогда другой табак!

Тогда мы легче справимся с задачей.
Но просьба: если что скажу не то,
Не будьте строги - разум мой собачий,
И нас речам не обучал никто.

     *     *     *
У мамы нас всего три сына было,
И в ночь метельную на свет явились мы,
Она нас, вроде, в марте ощенила...
Не помню. В общем, был конец зимы.

Снаружи что-то дёргалось и выло,
Что, я не знал, я был слепой пока,
А в конуре тепло и сытно было
У маминого тёплого брюшка.         

Отца не знаю. Из какой он своры?
У нас отцы не нянчат сыновей.
Но слышал из собачьих разговоров,
Что, вроде, благородных был кровей.

Чем мать, без родословной и породы,
Его пленить, вельможного смогла?
А, видимо, был просто Зов Природы.
Был Зов Природы, и она пошла.

У нас не принято молиться и поститься,
Напрасно ожидать и предвкушать,
А уж скреститься или откреститься,_
То было только матери решать.

     *     *     *
И вот весна. Из всех минувших вёсен
Мне памятна она и лишь она.
Я плохо помню остальные восемь.
Но счастья моя жизнь не лишена.

Оно являлось столь неотразимо,
Что я поверил: жизнь - из светлых дней!
А после были только зимы, зимы...
Но воля Божья. А Ему видней!

Прошу простить, по части этикета
Я не силён. И, может, тороплюсь.
Но как же вкусно пахнет из пакета!
Позвольте, Я немного подкреплюсь?

Вот это, доложу я вам, закуска!
У вас отбросы - лакомство для нас.
Благодарю. Всё было очень вкусно!
Я продолжаю начатый рассказ.

О детстве? Надо ль говорить напрасно?
У всех детёнышей во все века
Оно светло, беспечно и прекрасно,
Нет ни забот, ни тяжких дум пока.

Мил человек, ты отрицать не станешь,
Что детства твоего отрадны дни:
Гуляй, резвись, играй, пока устанешь,
Устал играть - приляг и отдохни.

Мы познавали мир. Он был огромен.
Нам, как и вам, все органы даны:
Есть кожа, слух, есть зрение, а кроме
Есть то, чего вы напрочь лишены -

У нас чутьё! Сигналы бед и смерти
Идут к нам из вселенской глубины,
Землетрясенья, грозы или смерчи
Своей внезапностью нам не страшны.

Давайте с Вами поиграем в прятки,
Я Вас найду по следу без труда!
А Вы меня? Да тут не только "вряд ли" -
На сто процентов точно - никогда!

Я без анкет, а только по походке
Определяю, что за человек.
Ну, например, от той вон жирной тётки
Вы не дождётесь милости вовек.

Таким весь мир чужой и бесполезный.
Живёт без мужа - выгнала его,
К тому ж, больна. Но о своей болезни
Еще не знает ровно ничего.

О Вас и говорить совсем не стоит,
И Вы больны. Но Вы больной иной:
У Вас душа болит, кричит и стонет,
Вот почему Вы рядышком со мной.

А вы, того не понимая  сами,
Когда другим хотите нагрубить,
Зовёте их собаками и псами,
Желая, очевидно, оскорбить.

Но вы ведь возвышаете друг друга -
Мы совершенней - это не секрет!
вот "сучка" иль "кобель" из уст супругов -
Тут всё понятно. Тут обиды нет.

     *     *     *
Итак, мы сытно и уютно жили.
Хозяева - прекраснейший народ!
Мы им за это преданно служили:
Мы охраняли их и сторожили
Их дом и сад, сарай и огород.

Хозяйка больше к маме привязалась,
Подкармливать старалась посытней,
Я только позже понял: это зависть:
Ей не было дано иметь детей.

А муж хозяйки - интересный дядя,
Добряк что изнутри и что на вид!
То дразнит нас, то за ушами гладит,
То треплет за уши и норовит
Свалить. А мы, играть желая,
Урчим, визжим, показываем нрав,
В атаку на него с щенячьим лаем!
А он смеётся, руки вверх задрав.

     *     *     *
Потом двух братьев увезли куда-то,
И я остался с мамою один.
Но наступила роковая дата:
За мной приехал некий господин
На толстозадой легковой машине
С названием нерусским "Мерседес".
Хозяева, наверное, решили
Меня отдать вот этому мужчине.

Мы ехали через какой-то лес.
Потом за окнами поля летели,
И встречные машины на шоссе,
Казалось мне, нас раздавить хотели,
Но, к счастью, мимо проносились все.

От страха я забился под сиденье
И думал: лучше бы достаться мне
Чудовищу какому на съеденье,
Чем гибнуть здесь, в безвестной стороне.
В машине, мне ненужной и немилой.
И в луже, что чернит собачью честь...
К тому же музыка гремела, била, выла.
Что я подумал, это ад и есть!

     *     *     *
Приехали. Всё кончилось удачно!
Я снова жив! Спасибо, мой Творец!

На озере большой посёлок дачный,
А в нём наш дом. Да что там дом - дворец!
Я тут же был вручён, как дар, мальчишке.
Как он меня к своей груди прижал!
Я слышал, как стучит его сердчишко,
И сам, как он, от радости дрожал!

Вот это лето я считаю славным!
Познал я, что такое рай земной:
Я был любим, я людям был желанным,
Меня ласкали, нянчились со мной,
Кормили чем-то вкусным из пакетов
И всякой всячиной, чему названья нет!
Шампунем мыли, чтобы на паркетах
Я не сумел оставить грязный след.

А более всего, чтоб запах псины -
Он, точно ведь, у нас неистребим,
Не портил нюх хозяевам и сыну.
Но всё равно я всеми был любим!

Хозяйка мягкую подстилку сшила,
Купала меня в ванне каждый раз,
Горячим ветерком мне шерсть сушила
(Он феном называется у вас).

Она вздыхала, гладя и лаская,
Старалась мне тоску свою излить,
И вся была печальная такая,
Что я тихонько начинал скулить.

Хозяин - бизнесмен, мужчина гордый -
Являлся после третьих петухов,
Я слышал звук шагов его нетвёрдых
И тонкий запах немужских духов.

Конечно, если в дом беда вселилась,
То всем несладко при житье таком!
И я, случалось, попадал в немилость,
Хотя и был тогда почти щенком.

Но кто в том возрасте обиды помнит!
И я их в своём сердце не берёг,
К тому же, во дворце, в одной из комнат,
Жил мой товарищ - мальчик Игорёк.

Уж как мы с ним дружили и играли!
Сражались так, что спуску не проси,
Как шалые, визжали и орали,
Что хоть святых из дома выноси!

Мы с Игорьком от беготни дурели,
Потом валялись рядом на ковре,
Включали телевизор и смотрели,
Часами забывая об игре.

К созданью телевизора причастны
Умы Титанов - мудрых знатоков!
Но то, что он показывает, часто
Рассчитано скорей на простаков.

Ну кто поверит, чтобы состязаясь,
Из фильма в фильм, возьмите это в толк!
Мог волка побеждать какой-то заяц,
А побеждённым оставался волк!

Да будь тот заяц белым или русым,
Он волка не сумеет обдурить!
А то, что зайцы поголовно трусы,
Ребёнок знает. Что тут говорить!

В политике я разбирался тоже,
И понял, что не жизнь у вас - кино!
Вот наша жизнь на вашу не похожа,
У нас всё справедливо и умно.

У нас, авторитет приобретая,
Вожак не обещает стае рай,
Он силой, мощью покоряет стаю,
Здесь - подчиняйся или умирай.

В собачьей жизни так идёт веками,
Что власть не получают, а берут
Выносливостью, смелостью, клыками,
В смертельных схватках, когда шерсть клоками,
А чуть зевнул - и горло перервут.

И, победив, вожак не получает
Ни благ, ни привилегий - ничего!
Он сам добытчик, только отвечает
За стаю, ставшую теперь ЕГО.

Он полководец, он в сраженьях стоек,
Он сразу обнажит свои клыки,
Особенно, когда с других помоек
На нашу посягают чужаки.

На ваших вожаков мы насмотрелись,
Не Кремль у вас, а шутовской домок!_
У одного вываливалась челюсть,
Другой ходить без помощи не мог.

В каких гробах вы этих отыскали
И им вручили над собою власть!?
И вы им льстили и рукоплескали,
На их портреты пялясь и молясь.

При жизни ложной славой обрастая,
Они могли руководить сполна?
Ведь даже стая - штука не простая,
А тут народ! Великая страна!

Но ради справедливости отмечу,
Что были анекдоты и про них.
Но это уж натура человечья -
Смеяться за глаза, не напрямик!

Известно, в ваших жизнях смысл глубинный,
Но я заметил: вы овец глупей,
Когда над вами нет кнута, дубины
И нет угрозы тюрем и цепей.

Вот почему вы столько наплодили
Нахлебников-чиновников - жулья!
Себе же их на шеи посадили,
Чтоб, видите ль, они руководили!
Нужны вы им! У них нужда своя:
Как запустить в казну поглубже руку,
Построить виллу, обрести почёт,
Как деткам обеспечить жизнь и внукам.
И всё за ваш же, за народный счёт.

Я, как ни силюсь, как ни маракую,
Себе представить не могу никак,
Как я, найдя на свалке кость какую,
Не сам бы её грыз, а нёс в общак.

Завскладом там мою находку примет,
И я уж навсегда расстанусь с ней,
А кто повыше, кость ополовинит
И выберет себе что повкусней.

И стая вся, слюною истекая,
Несла бы всё съестное в общий склад...
Кому, скажи, удобна жизнь такая?
Кому на лапу этакий уклад?

Тут появилось бы неисчислимо
И лодырей, и тех, кто нездоров,
Начальства, с ними своры подхалимов,
Бухгалтеров, экспертов, мастеров...

Добытчикам же установят нормы,
Всё будет как инструкция велит,
И выйдет, что не мы начальство кормим,
А нас оно кормить благоволит.

Ты пред его высоким кабинетом,
Чтоб подписать бумаги на харчи,
Дрожи от страха так, что мочи нету,
В очередях торчи. И не ворчи.

Насколько человечья жизнь умнее,
Чем та, что я сейчас изобразил?
У вас кто не работает - имеет,
Кормилец же всегда в нужде, в грязи.

Всё наизнанку в вашем государстве,
Всё наперекосяк, наоборот:
Бездельник пьёт и кушает по-барски,
Работник зачастую только пьёт.

На каждого, кто добывает пищу,
У вас не меньше тыщи едоков,
И каждый ищет, где б ему почище
Пристроиться в каком из закутков.

Контор насоздавали всевозможных,
Администраций, фондов и палат,
Отделов, управлений и таможен,
Где взятки, где коррупция и блат,
Где каждому чиновнику оклад,
Машину - как пешком ему ходить!
Ведь он пешком ходить никак не может,
Поскольку не штафирка, а вельможа,
И богом зван людьми руководить!

Конторы те, когда их создавали,
Предназначались, человек, тебе,
Теперь они с народом связь порвали
И существуют сами по себе.

И люди, за кого они "страдают"
И чьи вопросы призваны решать,
Им, вроде бы, уже надоедают
И как-то начинают им мешать.

Ведь каждый, кто в конторе восседает,
Неизмеримой властью наделён.
А как же!- если он распределяет,
То главный - без сомненья- это он!

И если кто-то, к их досаде вящей,
Заявится о чём-то их просить,
То здесь, как изречение гласит,
"Оставь надежду, всяк сюда входящий".

Работник век в нужде изнемогает,
И тут ты возражай - не возражай -
Ему никто ничем не помогает.
Но вот когда созреет урожай,
Его доходом вынудят делиться
Банкиры, рэкетиры всех мастей,
Фискалы из инспекций и полиций,
Надзорные работники властей.

Потребуют в общак тем, кто на нарах,
Пожарникам за их опасный труд,
А там ещё придут ветеринары,
За ними бдительные санитары -
Как липку работягу обдерут.

Какие он получит сбереженья,
Когда он кормит, дань платя с лихвой,
Образованье, здравоохраненье,
И пенсионный фонд и страховой.

От управдома и до Президента
Чиновников всех рангов и сортов,
А пьяницы, детдомовцы, студенты! -
Где хлеба он найдёт на столько ртов!?

Вот армия. Не пашет и не сеет.
Её обуй, одень, вооружи,
Корми сытней, тогда она сумеет
Встать за страну, а враг и не посмеет
На ваши покуситься рубежи.

Но более всего меня смущает
Милиция - несметная орда!
Кого орава эта защищает,
Мне не понять, наверно, никогда.

Грабители, одетые по форме,
Мздоимцы, вымогатели, и их
Простой трудяга почему-то кормит,
Приняв за благодетелей своих.

Я всем нутром собачьим презираю
Вот этих краснорожих смельчаков,
Когда они, как будто бы играя,
Охотятся на нас, как на волков.

Помойку, тихо крадучись, окружат
И, как фашисты,- с пояса, с руки
И автоматов поливают дружно.
Они герои против безоружных!
И нас спасает бог, а не клыки.

     *     *     *
На вашем месте я б собрал учёных
Из сотен академий и НИИ -
И старичков, новоиспечённых,
Спросил бы их:"Нахлебнички мои,      
Каких же вы сподобились открытий,
Оправдывая звание своё,
Коль ваши жёны в бабкином корыте
В поту, в пару стирают вам бельё?"

Залезли в космос (видно, Бог нестрогий!)
И прожигают деньги из казны,
А на Земле разбитые дороги,
Жилища многих ветхи и убоги
И люди в большинстве своём больны.

Упадка мысли я б не стал бояться,
Я б сотне самых умных дал мандат,
А остальных причислил к тунеядцам,
Будь академик он иль кандидат.

И повелел бы: пусть в деревню едут
Доказывать, что им народ - родня!
А то ведь расплодилось дармоедов,
Как блох сейчас на теле у меня.

      *      *      *
Поэтов нынче тоже стало лишку,
Но эти хоть не лезут на рожон,
Мусолят свои скудные мыслишки
И выпускают тощенькие книжки
Ну до смешного малым тиражом!

Конечно, и поэт народ смущает,
Но лишь бы меньше пил и не дурил,
А если стих людей не развращает,
Господь писать стихи не запрещает,
Поскольку сам стихами говорил.

     *      *     *
Какие времена для нас настали -
Перевелись помойки на селе!
А может, там и есть-то перестали?
Или съедают всё, что есть в котле?
Не знают ни отходов, ни отбросов?
Там нет костей, поскольку мяса нет?

Вон сколько я назадавал вопросов.
А кто на них сумеет дать ответ?

     *     *     *
Любил я Государственную Думу.
Вот это Представительная власть!
Какой мудрец такую власть придумал?
В каких мозгах идея родилась?

Я наблюдал с волненьем и восторгом,
Как депутаты за народ - стеной!
Вне всякого сомненья - это Орган!
Российский орган, нужный и родной!

Энергия России в нём забила
Лихим фонтаном праведных идей.
Но если б в Думе больше буйных было,
То было б интересней для людей!

Чтоб был злодей на колесе иль дыбе,
Вы выбирайте тех, что в бой идут,
Таких, как Жириновский и Шандыбин,
Они порядок быстро наведут.

На них анфас ли, в профиль или с тыла,
Бывало, смотришь, только видишь ты
Один сплошной, как задница, затылок -
Свидетельство ума и простоты.

Их содержать совсем и не накладно!
А как им жить красиво запретишь! _
Известна истина с времён Эллады:
Чем выше у избранников оклады,
Тем выше Государственный престиж!

В какие занесло меня рацеи!
Наговорил и лишнего чего...
А, впрочем, я не так далёк от цели
Пространного рассказа  своего.

     *     *    *
Я рос, я наливался силой свежей,
Мне мир всё время новым представал,
А друг мой Игорёк, когда-то нежный,
Ко мне день ото дня охладевал.

Я понимал, что стал я неуклюжим,
Не так хотелось бегать и играть,
Возможно, потому я стал ненужным
И в комнаты меня не стали брать.

Пришлось расстаться мне с роскошной дачей,
Понюхать ядовитый порошок:
Ведь я, связавшись с братией бродячей,
В дом блох принёс, хозяйку ввергнув в шок.

Мне дворник домик-конуру построил,
Я в ней к утру от холода дрожал,
Потом привык и жил, вставал порою,
Когда хозяин к дому подъезжал.

На цепь меня сажать тогда не стали,
Кормили, как всегда как на убой,
Завёл я дружбу с поселковой стаей
И был доволен жизнью и собой.

Я проходил через огни  и воды,
И надо жизни должное отдать,
Познал я цену истинной свободы,
Учился защищаться, нападать,
И как не упустить, не прозевать бы,
Перед оскалом злобным не дрожал,
Уже я посещал собачьи свадьбы,
Хотя не всё еще соображал.

Мне было чуждо к лидерству стремленье -
Себя бы научиться защищать...

Но вот я в теле ощутил томленье,
На самок стал вниманье обращать.
Особенно одна с ума сводила
Болонка белая. Она на поводке
Хозяйку дважды в день гулять водила
На пруд, потом через лесок к реке.

Она мне и теперь частенько снится,
Она б охотно быть моей могла,
Её ж хозяйка - блёклая девица -
Её невинность строго берегла.

     *     *     *
Я стал ещё сильней, я не был трусом,
Мой слух был чуток, очень точен глаз,
А Игорёк мой сник, стал очень грустным:
Он в школу собирался, в первый класс.

И день отъезда их с их летней дачи
Настал, став самым горьким днём моим.
С него берут отсчёт все неудачи.
Мои, конечно. Больно мне, не им.

Я в это время был вдали от дома,
Но сердце подсказало мне беду,
И, этой силой тайною ведомый,
Я ко дворцу лечу, а не бегу.

И вижу: удаляется машина,
Я лаю, заливаясь и звеня,
Но вся семья, как понял я, решила
Уехать с дачи тайно. Без меня.

Я думал, что они меня любили,
Я сам себе идиллию внушил!
Уж лучше бы они меня убили,
Уж лучше б меня дворник задушил!

Я долго гнался за автомобилем,
Кричал:"Постойте! Вы меня забыли!"
Я задыхался от дорожной пыли,
Но звук мотора вопль мой заглушил.

И я скулил, я исходил слезами,
Я клял весь свет, я помощи просил,
Я вдаль смотрел потухшими глазами,
Скрипел зубами из последних сил.

Лежал в бурьяне, как разбитый лапоть...
Вам, людям, кажется наверняка,
Что мы, собаки, не умеем плакать.
Умеем. Плачем. И на нас тоска
Накатывает валом безутешным.
Но кто поймёт? Вам дал бы Бог понять
Самих себя. А что до нас, до грешных,
То...стоит ли себя обременять...

Отплакав, отскулив, я понял: голод
Сейчас мой враг, ведь я не ел с утра.
Мне надо жить, ведь я чертовски молод!
Игра окончена! Да здравствует игра!

Старался думать только о хорошем,
Но возвращаться?! Аргумент весом -
Там всё напоминало б мне о прошлом,
Как был обласкан, приручён и брошен,
Как был домашним - стал бродячим псом.

И я побрёл куда глаза глядели,
Какой-то ангел мной руководил!
Прошёл свой лес. Деревья поредели.
Я за версту селенья обходил.


И удалялся, таял на востоке
Посёлок дачный тот - ступень моя
Из детства - в мир коварный и жестокий,
Из тёплых комнат - в стылые края.

Потом прибился к стае мне подобных,
Не сразу, но в доверие вошёл,
Жил как и все, знал добрых и недобрых..
Но всё же здесь мне стало хорошо.

Я не кляну судьбу, хотя промчалось
Немало лет песчинкою в веках.
И даже - верите ль!-питаю жалость
К собратьям, что живут на поводках.

Ни разу не встречал хозяев бывших,
Не знаю, что им в жизни удалось.
Я не судья.
Пусть судит их Всевышний.
Во мне за восемь лет сгорела злость.

У Бога им вымаливать прощенье.
Пусть дольше длится их счастливые век.

Я благодарен Вам за угощенье.
Храни Вас Бог, хороший человек...

       ноябрь 1997г - апрель 2001г
       г.Рязань - г.Каменка Пензенской обл.