Медвежонок и Рыжик - сказка из прошлого

Медвежонок сидел на берегу и чертил, найденной неподалеку, обугленной палкой, только ему понятные знаки. Иногда они были нежные и утонченные, как ее черты, иногда резкие и быстрые, как ее импульсивный характер, а иногда он перечеркивал все одним махом, затушевывал песком до полной чистоты, поджимал ноги к себе и, просто, сидел, уставив взгляд в одну точку... в море.

"Рыжик, рыжик ..она.. она..как же меня угораздило?"

Год назад он сидел у компьютера в пустой комнате, пустой квартире, в пустом мире, где только голос сына, изредка, напоминал ему, что есть ради чего жить.

Он ничего уже не ждал, ни о чем не мечтал, он понимал что то, что выпало на его долю - его крест, который он должен нести. И только, иногда, во сне, он видел бабочек и улыбался.
А потом он встретил ее, совершенно случайно. И просто утонул в рыжих волосах, запахе ветра и в теплых лучах солнца. Он купался и нежился в ее взгляде и больше ничего на свете не хотел, кроме этих глаз. Он просыпался каждое утро счастливым, он убегал  с работы, привозил ей бутерброды, осыпал цветами, он возил ее по всему миру и представлял, как они будут жить в маленьком доме с ромашками, встречать каждое утро, как рядом будет бегать малыш и собирать кузнечиков в большую прозрачную банку. Он дышал ей, жил ей, хотел только ее.

Она смешно поджимала губы и тихо обиженно произносила «бе-бе-бе» и его мир, в одно мгновение, бывший таким всепоглащающе серым, вдруг, становился цветным. И люди и цветы. И когда она позвала, он пошел за ней, обдуваемый легким ветерком и придерживая шлейф ее платья.

...

Она любила сидеть одна на подоконнике и смотреть на котят, дерущихся во дворе.
И на людей.

Что-то случилось с ее жизнью и с ней. Внутри ничего больше не болело, и даже просто не стучало. Мир был такой же, как вчера и такой же, как будет завтра. Даже котята не взрослели. День сурка.

Она молча открыла компьютер и написала ему несколько слов. Он предложил встретиться, и она вспомнив, как девочки сказали ей «надо!» с трудом натянув джинсы, пошла.
Он был смешной и очень похож на медвежонка. Большой и косолапый. Она посмотрела ему в глаза и увидела боль. И ей захотелось обнять его крепко почему-то и так стоять долго-долго, может быть всю жизнь. Странное ощущение для первого свидания.

Потом она ходила за ним и слушала его истории. Иногда плакала с ними, иногда смеялась. Он все время передразнивал ее, когда она поджимала губы, а еще когда махала рукой на витрины дорогих магазинов. А однажды, они ехали по извилистой дороге, и он произнес слова, которые раньше не произносил ни один человек в мире ей, и у нее из глаз брызнули слезы, которых он не видел.
А когда она их стерла, ее мир, бывший таким всепоглащающе серым, вдруг стал цветным. И люди и цветы. И когда он позвал..она пошла за ним, удивляясь с какой нежностью он держит ее руку и как бывает просто тепло.

...

Они занимались любовью на песке и волнах, они раздевались и бегали голые по ночному городу, засыпая в объятиях только под утро, они взлетали в небо и ходили на головах..
Она стойко тащила его за руку к доктору через совсем чужой город, а он находил для нее аспирин и мед в самолете. Она убегала, закрывая телефон, когда он ее обижал, а оставшись одна ходила по магазину придирчиво выискивая именно «того» медвежонка для него..Он вставал утром, еще до рассвета и тихо уходил из комнаты, чтобы не разбудить ее, а когда она просыпалась летел с горячим кофе, чтобы не упустить ее первую улыбку и потягушки.. Она укрывала его одеялом, когда было холодно, он давали ей напиться из рук, когда становилось жарко. Он грустил, когда ее не было рядом, она тихо плакала, когда он уходил.. Он безумно любил и необъяснимо хотел именно эту женщину, она по ночам обнимала подушку и шептала его имя.

Бесконечный поток чувств, желаний и нежности. И бесконечная борьба...

Мир оказался другим. Неожиданным и жестоким, словно Боги позавидовали им.
Вихрь желаний, необъяснимой магнетической тяги друг к другу, боли друг за друга,  желание не потерять перемешивался со старыми ранами, бытом и проблемами, к которым они оба еще не были готовы, унося далеко друг от друга, пугая и отталкивая.

Она, так привыкла защищаться раньше, что совсем не понимала, что защищается даже тогда, когда никто не нападает на нее и нет никакой борьбы. И этот страх боли, что она пережила раньше, был настолько велик, что она сама приносила боль так, словно это «раньше» вселилось в нее.

Он настолько привык, что его лишали свободы и силы, что не мог понять что никто и не посягает на его свободу. Он отталкивал все, боясь того, что случилось с ним раньше, отталкивая так, словно это «раньше» поглотило его целиком.

Он не видел ее раны и не умел их лечить.

Она не видела его боли потому, что ее трагедия казалась слишком большой.

Она, способная рождаться заново, карабкалась наверх, цепляясь за жизнь, тянула его за собой.. Он, способный смириться, вырывался и злился на себя, на нее, на весь мир и пятился назад, таща их в бездну.

Ни один из них не мог совладать с тем, что свалилось на них. Потрясение было слишком большим..

Все было слишком. Их любовь была слишком ранимой, а страсть слишком огненной, их надежды были слишком призрачными, а вера слишком сильной, их счастье было слишком хрупким, а прошлое слишком жестоким.
Все горело и трескалось в этом странной агонии, охватившей двоих.. они кружились огненным шаром, пылая, угасая и снов пылая, пока на выжженной земле не остались одни оголенные головешки.

...

Рыжик сидела на песке и чертила, найденной неподалеку, палкой какие-то узоры. Иногда они были сильные и глубокие, как его черты, иногда упрямые и страстные, как его характер. Пальцы были уже черными, но она не замечала этого. Она не думала, как ее угораздило. Она знала, как.
Она думала о нем и о том, что не увидит его завтра, а внутри снова ничего не болело и было очень спокойно. Она поджала ноги и уставилась вдаль. В одну точку... В море.


Рано утром небритый, с немного помятым то ли от дешевого вина, то ли от того, что пришлось в жизни, сгорбленный старик вышел из своей будочки на свою постоянную работу. Он взял в руки какое-то диковинное сооружение, что-то среднее между шваброй и миноискателем,и двинулся с ним по пляжу, собирая осколки от вчерашнего отдыха туристов.
Через несколько шагов, он заметил странные, не понятные ему знаки и крючки на песке, присел, долго всматривался, проводя пальцем по линиям, но так и не найдя для себя ничего стоящего, мазнул от досады по нему своей секретной машиной и двинулся дальше.
На другом конце пляжа он, снова, медленно обошел другой странный рисунок или слово, махнул рукой, прошел шагов десять, потом остановился, задумался и, на всякий случай, вернулся, подхватив диковинную картинку своим «миноискателем».

В какой-то момент он прошел мимо пирса, где чайки, рассекая криками небо,подлетали к берегу и выпрашивали еду у целующейся одинокой парочки на песке, взглянул на восходящее красноватое солнце и двинулся дальше, унося с собой песчинки двух странных, смешных, не понятных никем, потерявших друг друга, но слившихся навсегда, одиночеств...