5. Гуманистическая психология

1. ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ.

Это направление исследований человека опирается на признание духовной и трансцендентальной потребности как неотъемлемых аспектов человеческой природы, как на право каждого индивида выбирать и менять свой путь. Кристаллизация и консолидация ранее изолированных тенденций в новом движении произошли благодаря усилиям Энтони Сутича и Абрахама Маслоу, а также К.Г. Юнга и Р. Ассаджиоли – первых пионеров трансперсональных исследований.

Карл Густав Юнг был, можно сказать, первым современным психологом, бросившим вызов ньютоно-картезианскому мировоззрению. Он настаивал на «преимуществе бессознательного над сознательным, таинственного ад известным, мистического над научным, созидательного над производительным, религиозного над профаническим». (Д. Сингер)

Представления К. Юнга о бессознательном в корне отличались от фрейдовских. Он рассматривал сознатльное и бессознательное как целостную структуру при непрерывном обмене энергиями между ними. Бессознательное в его понимании, скорее, внесознательное; это творческий, разумный принцип, связывающий индивида с человечеством, природой и космосом. Оно подвластно не только историческому детерминизму, но и обладает проективной (телеологической) функцией.

К. Юнг открыл функциональные единицы бессознательного – комплексы –констелляции
(объединения) психических элементов (идей, мнений, убеждений), объединяющихся вокруг «плотного» тематического ядра, ассоциирующихся с определёнными чувствами и обладающих особой энергетикой. Ему удалось проследить комплексы от биологически детерминированных областей и индивидуального бессознательного до изначальных мифопорождающих паттернов (устойчивых динамических стереотипов), которые он назвал архетипами.

Юнг открыл, что в ядре каждого комплекса архетипические элементы тесно переплетаются
 с различными аспектами физической среды, и предположил, что именно архетип создаёт предрасположенность к поведению определённого типа. Позже, исследуя многочисленные случаи необычайных совпадений – синхронностей – сопровождающих этот процесс, он пришёл к выводу, что архетипы оказывают прямое влияние на самую ткань феноменального мира, поскольку они представляют связующее звено между материей и психикой, Юнг назвал их психоидами. Карл Густав Юнг считал, что в ходе процесса личной эволюции человек способен выйти за пределы узкого материального «Эго» и через бессознательное воссоединиться с «Высшим Я», соразмерным всему человечеству и всему Космосу.

Следующим важнейшим шагом послужило открытие коллективного расового бессознательного, общего для всего человечества, являющегося проявлением универсальных созидательных космических Сил. Взаимодействие этих Сил происходит (и проявляется) в мифологии через особо организованные структуры – мифологемы. Согласно Юнгу, мифология даёт почву, закладывает основание. Она даёт ответ не на вопрос «почему», а на вопрос «откуда». Следовательно, речь идёт не просто о причинах, а о первопричине, первосостоянии, первосубстанции – иными словами, мифологемы никогда не стареют, никогда не могут быть превзойдены и производят всё и всегда.

К ним восходит всё общее и частное, они неподвластны времени, неисчерпаемы, непобедимы, непреходящи. Они есть первоначало, которое бесконечно повторяется в новом рождении. Миф может быть постигнут и понят, но не объяснён. Тем учёным, которые пытаются его «объяснить», придётся отправиться в Бесконечность.

Мифологема – особое «живое существо», сочетающее в себе музыку, танец, поэзию, говорящее на своём тайном языке; её смысл невозможно перевести на язык науки – он может быть выражен только в её собственных терминах. Это аналогично тому, как величайшие мысли и чувства могут быть выражены лишь величайшей музыкой, а истинность Слова – лишь величайшей поэзией.

Человек, переживающий (в буквальном смысле) мифологию, отступает назад к изначалью, что означает для него истинную подлинность. Неожиданно, без какого-то напряжения или долгого «научного поиска», рассказчик мифов и легенд обнаруживает себя в изначальности, внутри истины, о которой он говорит и от имени которой он говорит. «Первоначала» столь же многочисленны, как и элементы человеческого мира.

Последний обладает собственной основой своего органического существования, в которой он постоянно создаёт себя. Как развитый организм, он ощущает своё происхождение подобно тысячекратному эхо, где Изначало было первой прозвучавшей нотой, породившей его существование. Любая индивидуальность в зародыше содержит в себе Бесконечность.

Мифологемы – это проводники, дорожные столбы на пути, ведущем в Первоначало, который завершается открытием истины этих вечных символов заново, связуя «нить времён» * живой зародыш нашей целостности. «Бездна ядра» открывается именно там, в центре, где абсолютное и относительное совпадают.

Мифология повествует об образе Божественного Младенца, перворожденного в предвечные времена – Ребёнка, в котором «исток» впервые состоялся и который не есть простое человеческое существо, а совместное дитя Божественного космоса и Универсального Бога.

Сам мир говорит о своём происхождении в особых образах;  мифологический «основатель» и «продолжатель» мифа путём погружения в себя опускается к собственным основам, основывая уже свой мир, Он строит его для себя заново на прочном фундаменте, где всё уже есть, где всё живёт, дышит, течёт, возникает и прирастает ИЗНАЧАЛЬНО в полном смысле этого слова, т.е. Божественно.

Все институты всех мифологических времён и народов основаны и освящены мифологемой Сотворения мира, общего Божественного истока жизни, формами которой они являются. Воссоздать целый мир из той точки, вокруг которой и из которой организован сам его «основыватель» и в которой он существует благодаря своему Первоначалу – такова великая и важнейшая тема мифологии; это и есть основание всего. С конструированием нового мира в миниатюре – образом Макрокосма – живое мифологическое основание переходит к действию, становясь созиданием.

Мифологема «Предвечного Младенца» характерна для более ранней, а не более поздней ментальности. Греческая религия в своей классической форме – это религия миропорядка, основанного Зевсом. Образ «Божественного детства» отодвинут как бы «за край» зевсовского мира, а «предвечный младенец» остаётся вообще за его границами. «Юность» греческих богов – результат трансформации, но трансформации особой, снова упорно ведущей к истокам; этот же принцип воплощён в кельтских мифах в образах новых – «Молодых» * Богов.

Царствование Ребёнка ещё более древнее, а образ Предвечного Младенца прорывается в образ Чудо-Ребёнка, являющегося «юным миром» несущим в себе потенциалы «мира будущего» * и трансформирующегося в идеальный образ Юноши. Именно поэтому мифологема Чудо-Ребёнка, Космического Ребёнка является основополагающей связующей линией между Предвечным Младенцем, Юношей и зрелым Мужчиной, завершающим акт Божественного Сотворения. Видимо, правы были те учёные, которые перевели в древних критских гимнах определённое словосочетание как «Изначальный ребёнок», «самый большой мальчик».

Современная психология рассматривает эти мифологемы как продукты бессознательного,
 или как высказывания Соборной Души о самой себе. Самый древний взгляд на вещи понимал, что прогресс возможен только Deo concedente (Подчиняясь Богу), но чем более цивилизованные формы он принимает, тем более эта связь нарушается. Сейчас аксиомой психологии считается тот факт, что когда часть Души «откалывается» от сознания, она лишь по-видимости бездеятельна; на самом деле она постоянно влияет на личность в своих интересах. И если «младенческое состояние» коллективной Души подвергается вытеснению вплоть до полного изгнания, то «тёмное» содержание бессознательного искажает или полностью разрушает все возможности человечества в плане реализации Deo concedenta.

Основная черта архетипа Младенца – это его будущность. Поэтому появление в психологии индивида этого мотива означает предвидение, предчувствие кардинального изменения, нового рождения и развития, несмотря ни на какие трудности и препятствия. Жизнь - это движение, устремленное в будущее; это не остановка, не попутное течение, а движение опережающее.
Поэтому неудивительно, что мифологические «спасатели» так часто предстают Богами-младенцами или юными героями. Ребёнок – это уже мост к будущему изменению личности, он появляется как закономерное следствие синтеза сознательных и бессознательных элементов, переходя из мифологического мира в «мир человеческий».

У юного героя – двойственная природа: Бог-Дитя абсолютно сверхъестественен; у «ребёнка-героя» суть ближе к человеческой, т.е. он «полубожественен». Именно поэтому (ведь речь идёт о «мифологическом» и о «психологическом» рождении) оно происходит не физически, а либо путём «чудесного рождения», либо – «непорочного зачатия». Вариантов здесь множество, но суть одна – парадоксальный синтез, как будто было собрано что-то уже существующее или существовавшее в потенциальности. Вследствие такой ситуации «Ребёнок» как бы возникает из символического содержания, отделённого или даже изолированного от источника – матери.

Однако «Мать» также присутствует в полной опасностей жизни «Ребёнка», которому угрожает, с одной стороны, негативное отношение к нему Разума, а с другой – Horror Vacui (Ужас Пустоты Бессознательного); последний готов поглотить всё потомство «Матери», т.е. она произвела его на свет как бы «играя», а разрушение – неотъемлемая (и совершенно реальная для ребёнка) часть «игры». Ничто – или почти ничто – не приветствует в мире этого чудесного Ребёнка, хотя он – самый драгоценный плод Матери-Природы, несущий в себе Будущее и неизмеримо более высокую ступень реализации. Поэтому Природа (мир стихий и «Старших Братьев») берёт ребёнка под своё крыло – он вскармливается, оберегается и обучается Героями, Полубогами и Священными Животными, постоянно находясь под их защитой.

На примере архетипов Младенца, Ребёнка и Юного Героя отчётливо видно переплетение
 сути Первоначала мира, Первоначала человека и их совместно творимого будущего – через человека, но не только для человека; это особая, Космическая Песня, извечная и повторяющаяся. (Более подробно ознакомиться с данной проблемой читатель может в книге К. Г. Юнга «Душа и миф»).

Юнг признавал иррациональное, парадоксальное и даже мистическое. Обладая особым религиозным опытом, он пришёл к убеждению в реальности духовного измерения в универсальной схеме вещей, в то, что духовный элемент – органичная и неотъемлемая часть психики.

Духовность – аспект высшего коллективного бессознательного; она не зависит ни от «программирования» в детстве, ни от возраста, ни от культурной и образовательной подготовки индивида. Однако движение – и постижение – духовности возможно только при глубоком и целеустремлённом саморазвитии и самопознании.

Юнг иначе, чем З. Фрейд относился к понятию либидо – основному понятию психоанализа. Он видел в нём не биологическую сексуальную силу, направленную к механической разрядке, а особую созидательную и животворящую силу природы, космический принцип, сравнимый с elan Vital (жизненным порывом; это соответствует понятиям retas и оджас в индийской духовной практике, а также составляет важнейшее звено в тантрической традиции). Новая концепция Юнга о природе символов отвергала фрейдовскую мысль о символах-аналогах, имеющих преимущественно «запрещающие» сексуальные значения.

«Символ» Юнга всегда указывает не на себя, а вне себя – на более высокий уровень сознания. Юнг осознавал, что линейная причинность не является единственным и обязательным связующим элементом в природе. Он ввёл понятие аказуального (внепричинного) принципа синхронности, обозначающего осмысленное совпадение событий, разделённых во времени и (или) в пространстве.

Юнговская школа осознавала огромную значимость процесса смерти-возрождения и внесла огромный вклад в изучение духовных измерений психики и трансперсональных областей сознания. В свете глубокой заинтересованности и больших познаний учёного в сфере восточной философии и религии приходится лишь удивляться тому, что вне его внимания остались такие важнейшие аспекты, как перевоплощение (реинкарнация), карма и «посмертное существование». Аналитическая психология и юнгианский психоанализ и сегодня являются одними из наиболее мощных средств не только эмпирической психотерапии, но и познания мира.

Ещё одна интересная и важная трансперсональная система – психосинтез – разработана
 Р.А. Ассаджиоли. Его концептуальная модель основана на предположении, что индивид пребывает в постоянном процессе роста, актуализируя свой непроявленный потенциал. Главное внимание в ней уделяется положительным творческим элементам человеческой природы, при этом подчёркивается особая значимость волевой функции. Картография личности по Р. Ассаджиоли имеет сходство с моделью К. Юнга, т.к. включает духовные области и коллективные элементы психики. Система эта складывается из семи динамических составляющих.

Низшее бессознательное управляет базовыми психологическими активностями; среднее – ассимилирует опыт (соответствуя в общих чертах подсознанию З. Фрейда). Сфера сверхсознания – местонахождения высших чувств и способностей (вдохновение, творчество, интуиция). Поле сознания включает анализируемые чувства, мысли и побуждения. О точке ясного осознавания говорится как о сознательной Самости, а высшая Самость – аспект индивидуальности, существующей отдельно от ума и тела. Все эти компоненты «погружены» в коллективное бессознательное. «Личное бессознательное» организует систему динамических структур-субличностей, обладающих относительно независимым существованием.

Психотерапевтический сеанс включает в себя 4 стадии: на первой пациент узнает о различных составляющих своей личности; следующий шаг – отказ от отождествления себя с этими элементами и приобретение контроля над ними; третий шаг – открытие объединяющего психологического центра, после чего следует четвёртый – психосинтез, для которого характерна кульминация самореализации и интеграция всех составляющих вокруг нового центра.

Роберто Ассаджиоли выдвинул концепцию духовного кризиса для определённых состояний, считающихся психотическими. Духовный кризис рассматривается им как нормальный процесс, в котором заложена возможность роста и трансформации личности. Сходной по своей сути является концепция обретения контроля над различными элементами психики путём их полного переживания и отождествления с ними.

Понимание Р. Ассаджиоли творческого и лучезарного сверхсознательного потенциала
 психики, благотворного для исцеления, духовного раскрытия и эволюции сознания, приходит в определённое несоответствие с «тёмными» сторонами личности, к конфронтации, которая неизбежна. Односторонний акцент на светлой, беспроблемной и радостной стороне жизни небезопасен. Если такая позиция используется для подавления «тени», то «тёмная» сторона обязательно проявится в менее привычных формах и обличьях, искажая процесс духовного развития.

Конечным результатом может стать неубедительная, напыщенная и карикатурная «духовность» или «тираническая духовность», использующая все и вся во имя трансперсональных ценностей. Предпочтительней подходить к самоисследованию в духе «трансцендентального реализма», в готовности встретиться со всеми аспектами собственной психики и элементами Вселенной в их диалектическом и взаимодополняющем единстве. Первым принципы трансперсональной психологии явным образом сформулировал А. Маслоу. Одним из его крупнейших достижений явилось исследование опыта индивидов, у которых были спонтанные мистические, или, как он их называл, «пиковые» переживания.

В традиционной психиатрии к любому мистическому опыту обычно относятся как к серьёзной психопатологии. В своём обширном исследовании А. Маслоу показал, что спонтанные пиковые переживания часто оказываются благотворными для испытавших их людей, которые в дальнейшем выказывали отчётливую тенденцию к самореализации и самоактуализации. Он считал, что такой опыт относится к категориям «выше нормы» а не «ниже» или «вне» нормы – и тем самым заложил основы для новой психологии.

Другим важным аспектом работы этого учёного был анализ человеческих потребностей и
инстинктов. Он считал, что высшие потребности представляют важнейший аспект человеческой личности; реализация (или нереализация) их играет серьёзную роль в психическом здоровье и развитии болезней. Высшие ценности и стремление к ним органично свойственны природе человека; признание этого факта абсолютно необходимо для любой осмысленной теории человеческой личности. По мере преодоления опыта смерти Эго и выхода в трансперсональные сферы за экраном мрачной фрейдовской картины человека открываются внутренние истоки духовности и космических чувств.

Очень много неясного и противоречивого содержится в системах дианетики и сайентологии, разработанных Роном Хаббардом. Сайентология – ещё одна система, подчёркивающая значение телесных (а также родовых) травм. Р. Хаббард ввёл понятие «энграмм» *  ментальных записей периодов физической боли и бессознательного состояния, и их «вторичностей»  «ментальных образов», окрашенных негативными эмоциями (горе, гнев, печаль, тоска, страдание). Энграммы, таким образом, являются самыми глубокими источниками психологических проблем.

Р. Хаббард признавал перинатальные (околородовые) воздействия (включая и опыт зачатия), а также роль «памяти предков» в эволюции и опыт прошлых воплощений. К сожалению, ценные идеи Хаббарда были скомпрометированы их практическим применением в профессионально подозрительной и дискредитировавшей себя стремлением к подавлению личности и стремлением к власти организации. Нынешняя сайентология из психологической системы превратилась в жёстко структурированную и агрессивную организацию, преследующую в первую очередь коммерческие цели.

В последние десятилетия трансперсональная психология быстро и неуклонно развивалась и расширялась, перенеся основной акцент исследований  в область переживаний трансперсональной природы. Для большинства из них мы не в состоянии вообразить материальный субстрат, которым они могли бы быть опосредованы – например, для тех, которые связаны с трансценденцией временных и пространственных барьеров. Передачей информации по «нематериальным каналам» его не только обнаружить, но и помыслить с позиций материалистического мировоззрения невозможно.

Для других, связанных с исторической регрессией, невозможно дать интерпретацию через механизмы памяти в общепринятом смысле. Иногда явления, лежащие в основе трансперсонального типа симптомов, оказываются вне научной структуры «объективной реальности» * это архетипические и мифологические миры К. Юнга, божества, демоны, духи стихий, развоплощённые сущности, духовные проводники (Учителя) или сверхчеловеческие космические существа.

То, что психиатрами интерпретируется как патологические симптомы, следует рассматривать как конфликт на стыке двух различных модусов опыта, в которых люди могут осознать себя. Первый из них можно назвать хилотропическим сознанием. Он подразумевает знание о себе как о вещественном физическом существе с чёткими физическими диапазонами и узким – ограниченным – сенсорным диапазоном, живущем в трёхмерном пространстве и линейном времени в мире материальных объектов.

Базовые предположения этого модуса следующие: материя вещественна; дух вторичен; два объекта не могут одновременно занимать одно и тоже место; прошлые события безвозвратно утеряны, будущие – эмпирически недоступны; невозможно одновременно находится в двух разных местах; возможно существование только в одной временной и пространственной системе; целое больше, чем части; ничто не может быть одновременно истинным и неистинным и т.д.

Другой модус можно назвать холотропическим сознанием – он подразумевает поле сознания без определённых границ, имеющее неограниченный доступ к различным аспектам реальности без посредства органов чувств; имеется  множество альтернатив трёхмерному пространству и линейному времени. Переживания в холотропическом модусе поддерживаются набором предположений, диаметрально противоположных первому. Жизненный опыт, ограниченный хилотропическим модусом и отрицающий холотропический, лишён завершённости и чреват потерей смысла жизни, хотя может обходиться без больших эмоциональных потерь и невзгод.

Исключительный фокус на холотропическом модусе мало совместим (или вообще несовместим) с адекватным функционированием в материальном мире, частью которого человек является. И тот, и другой может быть лёгким и трудным, приятным и неприятным; проблемы не возникают до тех пор, пока человек защищён от внешней ситуации и не поставлен перед необходимостью однозначного выбора.

В случае же столкновения и негармоничного смешения двух модусов, когда ни один из них не переживается в чистом виде и не интегрируется с другим в переживании высшего синтезирующего и примиряющего порядка, часто возникают психопатологические проблемы. Стихия внезапного перехода в холотропический модус обладает огромной энергией, мощно вторгаясь в обычное хилотропическое существование.

Вначале человек всячески противится этому вторжению – ведь оно не только нарушает ментальное равновесие, но и бросает вызов всему мировоззрению и жёстким реалиям материальной реальности. Затем наступает или невроз, или трансформация – синтез и «обучение» существованию в обоих модусах одновременно.

Ведь в модели человеческого существования содержится фундаментальная двойственность и динамическое напряжение между опытом существования в качестве материального объекта и опытом (если он есть) безграничного существования как недифференцированного поля сознания.

Психопатологические расстройства, возникающие на «стыке» модусов, можно расценивать как дисбаланс определённого рода, указывающий на то, что обычный, хилотропический модус уже не в силах сдерживать настойчивое стремление холотропического к самореализации. Именно здесь находится поле, в котором можно способствовать процессу самопознания и трансформации личности.

«Умственно здоровый» человек, функционирующий исключительно в хилотропическом модусе сознания, отрезан от жизненно важного аспекта своей природы, несбалансирован и ограничен. У него преобладают установки на выживание, его приоритеты ограничены рамками «Я-Моё»; такой человек мало способен получать удовольствие от повседневной жизни и деятельности, поэтому вынужден прибегать к «грёзам», «иллюзиям», связанным с планами на будущее, с ожиданием начала «новой жизни».

Так формируется устойчивый паттерн, лишённый конкретного содержания. При таком доминировании человеку никогда не будет хватать того, чем он обладает. Изнурительная гонка не приносит облегчения; создаётся ощущение непригодности, ущербности, неумения создать желанный набор условий.

Неудача трактуется уже как неправильный выбор или незначительность выбранной цели; проекты гигантизируются, становятся всё более амбициозными и абсурдными. Жизнь заменяется возрастающим автопроецированием. Ситуацию ухудшает навязчивое стремление всё и вся контролировать, неспособность выдержать старение, болезни, глубоко скрытый страх перед смертью, а иногда – «призывание» смерти как единственной возможности прервать этот «бег по кругу», «мышиную возню».

Реальную помощь традиционной психологии хорошо иллюстрирует формулировка З. Фрейда: «Цель психотерапевта – заменить крайнее невротическое страдание пациента нормальным несчастьем повседневной жизни». В противоположность сказанному, человек в холотропическом модусе сознания может быть неспособен относиться к реальному материальному миру адекватно, воспринимая его как «иллюзию» без учёта его требований и реальности.

Гармонизация этих двух составляющих является очень непростой и сложной задачей. На сегодняшний день преобладает мнение, что опыт холотропического сознания следует рассматривать как проявление свойственного человеческой природе потенциала; он очень ценен как промежуточное состояние, в динамике приводящее к полному слиянию обоих модусов.

Понятие «высшего психического здоровья» применимо к лицам, достигшим такого синтеза. Человек подходит к повседневной реальности с предельной ответственностью, ощущением и пониманием в его философском и духовном смысле. Он свободен от страха перед смертью; не планирует, а осознаёт всю громадность и бесконечность предстоящей работы; он видит жизнь и своё личное существование как единый космический процесс; его существование независимо от внешних условий жизни – за исключением некоторых суровых крайностей.

Его развитие продолжается постоянно; возникновение невротических или психопатологических
 отклонений будет означать одно – человек достиг точки, где продолжение существования в прежнем равновесии себя изжило, необходим переход на новую, ещё более высокую ступень. Таковы реалии, перспективы и задачи нового уровня и новой парадигмы в сфере исследования сознания.

*** 

Иллюстрация из Интернета