Маша выходит из бара где-то в полночь

Сырость влетает в Машины ноздри как камикадзе. На ней платье, короткое, чёрное, баксов за двадцать. В руке фляга с портвейном, во второй - каблуки. В голове номера всех, кто когда-либо у неё был. 
Через пару кварталов сгнивает бар. Всегда полон ванильных пар, наивных и не рассчитывающих на обман. Но сейчас для Маши даже они - огромный Божий дар.
Маша садиться на табурет. Бармен красив, но материться так, будто у него Туретт. Маша просит мартини и улыбается, хоть и противно, словно змея. Она вспоминает, что улыбался когда-то не так, но когда...
Мария выходит из бара где-то в полночь. До башки немного доходит, что некому уж помочь. Орёт в трубку срывающимся голосом, чтоб убирался кароч. Мокрая мостовая сулит холодную ночь.
Город вспыхивает огнями, напоминая загробный мир. Но когда смотришь на него почему-то всегда думаешь, что жив. Чёрное море тихо плещется о морозный бетон. Одесса-мама, Маша думает переехать как-то потом...
Здесь дышится легче и жизнь наполняется смыслом. Портвейн уже ближе ко дну отдаёт кислым.  Маша Различает предметы немного мутно, она не напивалась так в жизни.
Она нестрашна, невысока, любит яркие губы и одеваться без вкуса. Ей этого хватит, еще бы горячего душа. Но Маша по привычке смотрит на море и опять начинает читать стихи. Они всегда, как кое-кто говорил, больше наивны, чем откровенно глупы.
Маша поднимается и медленно топает к дому.  Она не может никак выкинуть из головы недавнюю ссору. Ещё один просто был. Маше почему-то хочется впасть в спячку на несколько лет, ну, или в кому. Ей надоело корчить, хоть и хочется скрыться, ужасную дуру.
Мама опять звонит, знает что Маша опять идёт босиком.  Она знает, что у мамы в голове сейчас творится дурдом. Трубку она не берёт, в 14 испугалась бы, но уже прошло. Она  чувствует себя подранным серым котом. 
Чёрт с ним, мир превратился в сплошное дерьмо. Там надо врать, тут улыбаться, все говорят, что уж так на свете заведено. Маша смотрит в небо и просто надеется, что не умрёт от рака. В голове разворачивается жесткая черно-белая драка.
Во всём всегда виноваты звёзды и алкоголь. Девочке кажется, что она просто забывает от жизни пароль, ее королевство отжал какой-то дурной король.  Не угадаешь, сколько ни сыпь ты на рану соль.
Маша останавливается на середине площади и орёт : " Я Жива!" Всем наплевать, только бомж матерится со сна. Она начинает плакать взахлёб. Её маленький мир просто на части рвёт.
***
Маша спотыкается несколько раз, на четвёртый грохнулась. Коленки разбиты до мяса, над ней пропасть. 
***
Линия жизни мгновенно становиться строже. Она никогда не думала, может это всерьёз? От одной мысли об этом мороз по коже. Кто-то твердил ей: страданье не стоит слез.
А Маша точно знает, что есть луна. Что это спутник Земли и она одна. А ещё Маша точно знала, что война. Что она скоро придёт и она страшна. 
Она знает, что ей класть одну с половиной ложечку сахара. Она знает, что идёт домой, что завтра дождь и , может, что всё не напрасно. Она знает что делить на ноль нельзя, а курить в редких случаях можно. И наконец, она знает, что жить всё-таки сложно.
***
"У меня дыра размером со всё нутро, иногда меня так и тянет на дно. Там хоть тихо, но хочется сдохнуть, хоть ты врежь. Я говорила со всеми, но может хоть ты поймёшь. Я должна быть сильной, но скорее слабее всех, и скрывать это -  не единственный грех. У меня облезшая шкура, я не боец. Я обычная баба, которой не надо колец"
Машу бьёт крупная дрожь. Э, деточка, да ты ж домой не дойдёшь.
***
Вдобавок неизвестная улица и лёгкое платье на +6. А может на улице ну хоть кто-то есть? Ближе к утру Маша выходит к своей обветшалой коробке. С бабкой при входе здоровается довольно робко.
В ответ слышит только : " Фу, потаскуха". Да кому ж есть дела до тебя, старуха? Маша слушает шорохи, прижав к двери ухо. Мама всю ночь не ложилась, во рту, как в пустыне, сухо.
Открывает входную дверь, тихо ставит каблуки. Мама выпригивает навстречу в слезах, " Ма, ну прости..."  Через минуты две закипает на кухне чайник. Маша в домашнем халате и тапочках с кролями.
Пьёт чай потихоньку, надкусывает печенье. На тебе, Машка, достойное развлечение. Успокаивай мать, обговаривай с ней лечение. Маша не хочет спорить, она плывёт по течению.
Маша заходит в комнату, а потом в свой аккаунт в сети. Пишет каждому другу "прости". И уходит, но для всех с ней всё хорошо. Ни третьей стадии рака, ни истерик закатываемых, как в кино.
Маша закрывает ноут и ложится спать. И понимает: ей уже не нужна любовь, мягко говоря, насрать.
***