Грабли. Проза

Конец семидесятых. Лето. Жара. Сенокос. Детский лагерь труда и отдыха. Отдыха? - громко сказано! - больше труда.
   Воспитательница, она же, по совместительству, и бригадир расставляет по краю поля сонных худеньких девчат в пёстрых сарафанах и платочках, каждую к своему валку скошенной травы, и даёт команду: "Вперёд!"
   Работать не хочется, оттого что болит всё тело - руки, ноги, спина, потому что трава тяжёлая и грабли такие неудобные, что каждый взмах ими приводит в ярость: трава срывается с них, падая несуразной кучкой, а надо переворачивать валки пластами, для лучшей просушки. Это уже потом, после обеда, пласты надо будет взбить повыше и кучно.
   Дойдя до края поля Милка садится на траву и начинает разглядывать свой рабочий инструмент. Деревянные короткие зубья, вставленные в специально просверленые отверстия на узенькой дощечке, которая, в свою очередь, таким же образом крепится к черенку в полтора раза выше её роста и ни одного гвоздя. Ни одного! И как они не рассыпаются во время работы - непонятно.
   Второй проход по валкам тяжелее первого, потому что солнце начинает припекать по настоящему, воздух накаляться и дышать становится нечем. Отдых на краю поля, десять-пятнадцать минут, тупое разглядывание граблей и третий проход, заключительный перед обедом.
   Хочется на речку. Просто зайти в воду и стоять, не двигаясь, ожидая когда остынет разгорячённое тело, а потом выйти на берег и просто упасть в тенёчек, и разглядывать как по небу плывут облака. Облака... белоснежные лошадки... Хоть бы дождь пошёл. Но дождя нет, на речку не отпустят, потому что воспитательница боится ответственности за детей, и до конца поля ещё столько же, сколько осталось позади.
   Обед. После обеда всё повторяется: проход по валку, отдых, проход...
   Милке это лето запомнилось на всю жизнь: колхозная столовая, пропитавшаяся запахом старой баранины, шелест подсохшей травы, пение жаворонка над головой и грабли без единого гвоздя.
   Потом, став уже взрослой, она поняла, что их просто использовали, заплатив за сезон копейки, тонко просчитав, что дети никуда жаловаться не пойдут, а родители сочтут жалобы детворы надуманными - хороший урок в начале трудовой жизни.
   Лица девчат, работающих тогда с Милкой рядом стёрлись из памяти, как и их имена и фамилии. Остались только грабли и ощущение удушья от непомерной жары и пыли, состоящей из трухи и пыльцы высохшей травы...
   Больше на сенокос она не попала, но когда встречалась тяжёлая изнурительная малооплачиваемая работа она всегда вспоминала грабли без единого гвоздя и задорины, понимая, что её пытаются использовать как дешёвую рабсилу, и состояние удушья верталось вновь, заставляя её разорвать трудовой договор с начальством, мысленно добавляя:"Это мы уже проходили..."