7. Создатель звезд...

Кроме «прямых» прогнозов, существуют прогнозы «косвенные», в зашифрованном виде рассеянные в так называемой «ненаучной» литературе, к которой относят, в первую очередь, фантастику и фэнтези. Первая больше тяготеет к научно-техническим и социальным прогнозам, вторая – к философско-религиозным и духовно-мистическим. Однако есть совершенно удивительные произведения, которые невозможно отнести к какому-либо жанру. Вопросы, которые они ставят, относятся к вечным.

Что такое человек? Что есть разум и его цель? Что есть дух? В чем смысл существования и имеет ли оно смысл? Что за сила создала наш мир, иные миры, галактики, космос? Что было в начале и что ждет нас впереди? Таких вопросов, на которые человек с древнейших времен мучительно ищет ответы, немало. И есть среди найденных ответов такие поразительные, что невозможно понять, с чем мы имеем дело – с прозрением? С высочайшей интуицией? Или же со следствием
прямого контакта со сверхпамятью Вселенной?

К таким произведениям относится книга О. Степлдона «Создатель Звезд» (1937 г.). Писатель родился в Англии в 1886 г. После окончания университета в Оксфорде (1905 г.) получил степень бакалавра по новейшей истории; работал учителем английской истории и литературы; был директором школы. В 1913 г. он получил степень магистра новейшей истории.

С 1919 г. Олаф Степлдон целиком посвящает себя психологии и философии, поэтическому творчеству, одновременно принимая участие в социалистических движениях и обществах; часто печатается в философских и психологических сборниках. В 1939-1945 г.г. участвует в социалистических и психологических программах Военного министерства.

С 1945-50 г.г. начинает уделять серьезное внимание вопросам религиозного мистицизма и паранормальным явлениям. Пишет серию диалогов с архетипическими «праобразами» – Христианином, Ученым, Мистиком, Революционером, Мудрецом. Итогом этой работы стал фундаментальный труд «Противоречивый космический человек», опубликованный уже после смерти автора в 1950 г. Наследие Степлдона поражает своей глубиной, широтой и противоречивостью. Сам он делил свое творчество на четыре периода:

1) «Рождение»;
2) «Философское пробуждение»;
3) Период «Трагического Духа»; «Дух как трагическая всеобщность»;
4) Период «Космического провидчества».

«Создатель Звезд» – первая книга четвертого периода. В ней «Дух» выступает как мистическое сообщество. Исследователь пытается сформулировать новые принципы философии и религии Духа как космического Единства (продолжая тем самым линию Плотина в мировой литературе). Человек по Степлдону един, изначально связан с «Духом Вселенной» и неотрывен от него. Подробный анализ «Создателя Звезд» составил бы предмет целой серии статей – настолько он сложен. Поэтому в нашем обзоре мы остановимся лишь на основных моментах этого удивительного произведения.

Человек познающий (в данном случае сам автор) «отрывается» от земной реальности. Его сознание, став «духовной реальностью», отправляется на поиски Истины и Создателя-Творца. Время распадается на индивидуальное, космическое и духовное. После долгих и отчаянных попыток человек осваивает способ движения в духовном пространстве, «пропитывающем» пространство материальное. Начинается изучение планетарных систем.

Перед читателем проходит множество воплощенных форм разумной жизни, иногда схожей с земной, а иногда абсолютно иной. На каждой из планет сознание земного путешественника находит подобный себе разум, одержимый жаждой познания; открывается удивительное сходство планетарного развертывания разумного принципа жизни. Внешнее его оформление никакой роли не играет; это может быть индивидуальный, коллективный или симбиотический разум, но сама его суть настолько схожа, что позволяет говорить о «человеке» как особом субъекте космической реальности.

Множество цивилизаций с различными условиями жизни, биологическими характеристиками, принципами организации общества не мешают лучшим их представителям объединиться, создав единую общность Искателей Истины; некое единство, в котором каждый его член сохраняет, однако, свою индивидуальность:

«Взаимопроникновение наших разумов обогатило их не столько количественно, сколько качественно, образовав полифоническую симфонию. Взаимодействие породило новый, не поддающийся определению Разум, пусть периодически и прерывающий свою деятельность, но обладающий более тонким, протяженным сознанием и более мощным разумом, чем каждой из наших по отдельности. Периодически каждый из нас или все вместе как бы одновременно «просыпались», обнаруживая, что являемся этим Сверхразумом, Сверхсознанием, Сверхдухом.
Мы, или, вернее, наше коллективное «Я», немедленно начинали исследовать возможность сосуществования различных разумных существ в «себе» и в «мире».

Мы назвали это «психическим притяжением» – это была телепатическая проекция одного из нас в чужой мир, удаленный во времени и пространстве, но «созвучный», имеющий возможность вступить в психический резонанс. Больше всего нас удивляло то, что создание такой связи уничтожало понятия времени и пространства; перемещение (точнее, слияние) происходило мгновенно. Для разумного контакта имело значение не сходство биологии, а идентичность уровней нашего умственного и духовного развития, к этому времени достигших невероятного диапазона. Иногда мы работали вместе, а иногда наше сообщество «рассыпалось» на составляющие для исследования того или иного мира.

«Я-бывший человек» не только приобрел невероятный опыт, но и как бы «размножился»: я был собой, каждым из нас и одновременно всем вместе. Благодаря этому Я-Мы получили возможность изучить природу многих космических явлений, существ, миров, чья суть ранее оставалась неясной. «Я-новый» одновременно принимал участие во всех делах каждого члена нашего сообщества; более того, я обладал полным опытом и памятью любого.

Иногда, когда что-то заставляло резонировать нашу общность, эмоции, чувства, внимание обострялись до невероятных пределов. Это было невероятным, но, хотя каждый из нас был тождественен каждому, общий уровень при таком резонансе повышался на несколько порядков. Однако эта странная общность разумов-сознаний не стерла личность. Я отчетливо помнил свою жизнь – однако, лишь ее самые главные, основные моменты; я помнил Землю и продолжал беспокоиться о человечестве.

Впоследствии многие годы я пытался восстановить в памяти пережитое, приходил в отчаяние, исписал горы бумаги, пока не понял, что в человеческом опыте этого нет, значит нет и необходимых слов. Это было «Я» и «Мы» одновременно, и в то же время было еще «Оно», где «Я» и «Мы» одновременно пребывали. Было еще и «Нечто» на плане творческого мышления, воображения, интуиции, направленности. Когда «Нечто» работало, мы как бы растворялись в нем, предоставляя ему право решать сложнейшие задачи космических взаимоотношений.

У каждого из нас за спиной была прожитая жизнь, которая теперь казалась ничтожной, полной ошибок и глупостей. Она была нелепой – и в то же время огромной и значимой для всех; каждый обладал тем, чего не было у других. Мы по-разному понимали любовь, но были тождественны друг другу в знании, мудрости, поклонении творческому началу. Любили ли мы друг друга? Ответ на это дать невозможно. Скорее, это была какая-то невероятная близость, нежность, заботливость. Мы были одной семьей, были одновременно отцами, матерями и детьми. Любовь же была обращена к жизни; мы наблюдали ее не как некий космический спектакль, а как полную трагизма, прекрасную и короткую сказку, вспыхнувшую и тут же погасшую.

Постепенно мы с болью и горечью убеждались, что лишь немногим расам и цивилизациям нашей галактики было уготовано светлое будущее. Некоторые достигли величайшего развития и просветления; две из них с еще более древними и странными цивилизациями в дальнейшем определили судьбу всей галактики. Тысячи же других миров постигла катастрофа; одни погибли от собственного совершенства, другие – от несовершенства и неправильно понятого смысла собственного существования; я уже не говорю о мирах, не достигших даже стадии человеческого уровня бытия. Нас начали охватывать возмущение и полная растерянность при виде расточительности, жестокости и бесцельности творения.

Множество миров, пережив столько бед, столько потрясений, достигали всеобщего мира и счастья только для того, чтобы погибнуть. Некоторым расам не хватало разума, некоторым – воли, некоторые гибли из-за космических катастроф или вспышек космических болезней; у многих не хватало сил или желания для объединения в борьбе за выживание. Были и расы, фатально убежденные в конечности всего и вся; смерть воспринималась ими не как насилие, а как высшее освобождение. Отвращение и ужас охватывали нас при виде этих катастроф. Мы научились задолго до первых признаков чувствовать их, могли предупреждать, делиться знанием, подсказывать, могли даже «взять в себя» тех, кто готов был присоединиться к нам – но не имели ни малейшей возможности предотвратить катастрофу. Муки жалости и «вбирание в себя» последних из представителей этих миров – вот и все, на что мы реально были способны.

Постепенно мы заметили, что больше шансов на выживание и долгую жизнь имели цивилизации, прошедшие стадию «сообщества индивидуумов», преодолевшие эгоистические и индивидуалистические тенденции и принявшие идею всеобщности. Этот уровень был выше симбиотического; мы назвали его «композиционным». Объединяться могли не только расы, народы, но и разные типы жизни с различной физической структурой и принципами разумности: представители, обитавшие в разных стихиях, представители разных природных царств – например, растительного и животного, водного и воздушного. Создавались удивительные композиции, замкнутые и незамкнутые системы единой жизни, располагавшиеся в разных физических и духовных сферах, непрерывно совершенствующих свое единство.

Эти странные сообщества были уже материально-духовными; материальная база сохранялась, но постоянно перетекала в духовную. Это было уже не смертью, но еще не бессмертием. Мы видели множество попыток создать гармоничное общество. Ни одна из разумных форм жизни этого не избежала – и ни одна не смогла воплотить идеал. Даже выход в космическое пространство не решал проблемы – на обитаемых планетах снова и снова вспыхивали жаркие споры, часто приводившие к катастрофам. Все они смутно чувствовали то, что на Земле называли Богом, а мы воспринимали как Космический Дух – нечто огромное, непостижимое и запредельное.

Мы начинали осознавать, что если у Вселенной и есть какой-то Повелитель, Творец, то он не есть этот Дух, а кто-то другой, цель которого состоит в создании бесконечной серии миров; что он не Отец созданным им разумным существам, а нечто чуждое, бесчеловечное и холодное. Казалось, что наше путешествие длится бесконечно. Трагедия сменялась фарсом, величие – крахом. Мы разрывались между ужасом и восхищением, страхом и преклонением перед тем, кого мы называли Создателем Звезд.

Мы видели, как эту же стадию проходит любая разумная жизнь. С горечью, насмешкой и гневом они низвергли Бога, Который есть Любовь, со своего пьедестала, и остались один на один со своим собственным, содрогающимся от страха и ненависти миром, скудным, обедневшим и закованным в цепи бесконечной механизации. И тогда мы сказали себе: «Если Создатель Звезд есть Любовь, то так и должно быть. Да, почти во всех мирах царит расточительность и Любовь
распинается. Но мы не можем знать, что лучше для Любви – восседать на троне или быть распятой. Мы не знаем, что есть Дух, ибо трон его погружен во тьму. И если Дух есть не Любовь, а нечто иное – так и должно быть».

Надо было идти дальше, надо было возвыситься над пониманием человекообразных миров, чтобы понять Космос. Так закончился первый этап нашего путешествия, названный нами Первой утопией эпохи изолированных миров. Наступала новая эра – эра сообществ Первой галактической утопии и борьбы за галактическое мышление. Мы вышли на такой уровень ясности, который позволил осуществить контакт с мирами, вообще не укладывающимися в понимание человека. Об этих невероятных, ярких и яростных впечатлениях у меня, вновь возвращенного в состояние обычного земного существа, остались только смутные воспоминания.

Я подобен человеку, разум и сознание которого запредельно устали, истощились, я могу услышать слабое эхо, слабое сияние и легкое касание. Но даже эти жалкие обрывки представляются столь огромными и важными для человечества, что скрывать их я не имею права».

Такое обширное цитирование преследовало несколько целей; хотелось познакомить читателей не только с «изложением фактов», но и с самим духом повествования, его особой тонкостью, сложностью, с какой-то странной, необъяснимой достоверностью. Уже говорилось, что для полного анализа написанного О. Стеблдоном понадобится огромный труд, охватывающий все сферы сегодняшнего знания, поэтому в дальнейшем придется ограничиться предельно кратким
изложением этапов этой невероятной космической одиссеи.

Предпосылкой для развития «сверхчеловеческих» цивилизаций стало достижение «психической независимости от времени и пространства», выход за пределы чисто материальной сферы существования. Такой коллективный разум-жизнь-исследователь полностью зависел от поддержки двух великих космических цивилизаций, игравших главную роль в истории нашей галактики.

Параллельно с такими формами планетарной жизни все большее число миров переходило в разряд космических цивилизаций. Количество планет – носителей разумной жизни достигло своего пика, а потом пошло на спад. В этом новом мире осталась прежняя опасность – цивилизация могла «зациклиться», стать замкнутой системой; тогда она погибала. Нежелание включиться в мировое сообщество наряду со сверхчеловеческим индивидуалистическим разумом приводило к извращению самой идеи развития, понимания иерархии, к утере благоразумия. Обладая «здоровым телом» и «помешавшимся рассудком», такой мир мог причинить ужасный вред своим соседям и всей галактике, поэтому он сознательно изолировался, пока не преодолевал кризис или не погибал.

Эпоха «космический кораблей» сменилась эпохой «путешествующих планет». Имеющиеся крупные спутники (типа Луны) превращались в искусственные солнца или же планета притягивала к себе космическое тело, лишенное жизни. Лишь для немногих цивилизаций, окончательно перешедших на уровень чисто космического существования, само понятие «путешествие» не имело смысла.

Здесь таилась еще одна серьезная опасность – неукротимая страсть к чисто физическим исследованиям и материальной экспансии. Были заброшены все попытки собственной психической трансформации, перехода в тонкую духовную организацию. Коллективный разум приходил к убеждению в своей завершенности и величии, в превосходстве своей культуры, образа жизни, в необходимости исполнения особой миссии в галактике. Такие «обезумевшие миры» становились источником звездных войн; при этом их безумие имело скрытую правоту, особую извращенную истину, оправдывающую их преступления.

Эпоха звездных войн чуть было не привела к прекращению жизни в галактике. И тут произошло чудо: упоминавшиеся ранее две сверхцивилизации, действовавшие за границами материальной сферы, активно вмешались в историю. До этого их деятельность ограничивалась тем, что они, найдя молодую и многообещающую цивилизацию, закончившую этап утопического развития, быстро поднимали ее до своего уровня и включали как равную в свой симбиоз миров. Другие миры, пребывающие в доутопической стадии, тщательно оберегались и постепенно обучались, как это делается в детском саду. Третьи миры просто охранялись, как охраняются в земных зоопарках редкие животные.

Так были созданы своеобразные кольца, или круги миров, представляющих собой как бы единый организм. В его состав входило и немало «человекоподобных», имевших свои планеты. На некоторое время этот прогресс был остановлен агрессией объединенной «сумасшедшей империи»; общение высокоразвитой «субгалактики» с немногочисленными пробудившимися мирами было прервано.

Однако этот долгий перерыв стал для некоторых миров благом. Был сделан вывод об ограниченности и тупиковости материального развития; были открыты огромные возможности психической и духовной трансформации, позволившие этим мирам влиться в более совершенное сообщество цивилизаций, продвигавшихся на высший план Бытия.

Против «обезумевших миров» была применена тактика массивного психического воздействия. В коллективном разуме этих миров как бы неожиданно начали появляться тяжелые сомнения в своей правоте, в истинности пути, в правильности избранной цели на фоне отвращения к культу силы и мессианству. Тысячи миров подверглись такому «психологическому разрушению»; часть из них «одичала», часть совершила самоубийство; лишь немногие из них сумели перестроиться, влившись в Единую Систему Миров.

Так началась эпоха Первой галактической утопии. Миры-субгалактики приступили к созданию единого сообщества, в котором каждый из них должен был обладать мощнейшим сознанием, быть индивидуумом, привносившим свои характерные особенности и все богатство личного опыта в общее сознание. Была поставлена задача перехода к духовному творчеству, хотя большинство миров имело об этом весьма смутное представление. Часть «материальных» миров отказалась от этого замысла; остальные присоединились к новому сообществу.

Огромную роль в его создании сыграла еще одна, третья, раса – симбиоз двух рас, населявших разные планеты единой звездной системы: летающие разумные существа и человекообразные. Основной целью нового сообщества стало максимально быстрое развитие разумного принципа и начало воплощения принципа духовного. Для этого необходимо было объединить сознание всех миров галактики в единое целое.

Зарождавшийся галактический разум был по своей сути духовным, т.е. представлял собой дух, который по мере своего пробуждения жаждал воспринимать все бытие вселенной с точки зрения не «создания», а «Создателя». Количество разумных и сверхразумных рас быстро увеличивалось. Благодаря усовершенствованию информационного поля стал возможен обмен не просто знаниями, а психоматрицами индивидуальных существ.

Симбиотические расы начали создавать более тесные союзы – «психосимбиотические». Войны стали немыслимым делом. Каждый мир сам выбирал стратегию своего развития; общие же принципы были отражены в Уставе галактического сообщества; их соблюдение контролировалось ассамблеей объединенных миров.

«Время начало ускоряться… Для нас уже целые эпохи казались одним днем. Мы были убеждены в триумфальном движении жизни от одной вершины к другой. Мы говорили себе: «Создатель Звезд был одинок, но жаждал любви и общения, из своего неистового желания красоты и гармонии он сотворил живой космос – свою любимую. Путь ее был долгим и мучительным, но это было необходимым, чтобы достичь высшего совершенства. Остается лишь одно – породить совершенный Дух Космоса, чтобы Жизнь и Создатель Звезд могли вечно созерцать его и любоваться им».

И мы по простоте душевной думали, что создание этого прекрасного Ребенка-Духа и есть высшая задача. Весь коллективный опыт нашего сообщества свидетельствовал об этом; каждый из нас прошел  эту стадию. Однако очень скоро мы начали замечать одну неприятную вещь: несмотря на высочайшие уровни развития, во многих «смертных» мирах появились усталость, апатия, ощущение бессмысленности общего дела. На одном из миров поэтически настроенный индивид так сказал нам:

«Если Космос проснется (если он вообще когда-нибудь проснется), то обнаружит, что он не какая-то возлюбленная своего Создателя, а всего лишь крошечный прекрасный кораблик, мечущийся по волнам гигантского океана Бытия и подгоняемый неистовым ветром Духа».

Острое ощущение несовершенства, охватившее души существ, придавало общегалактическому содружеству миров чистоту, святость и трагичность, которыми обладает хрупкий, прекрасный, но не долго живущий цветок. К этому времени усталость достигла высшего предела. Нам все труднее и труднее было удерживать коллективное «Мы»; когда же я воспринимал себя как «Я» –наваливалась непреодолимая сонливость, ощущение распада, перехода во что-то совершенно иное, незнакомое. То же самое чувствовал каждый из нас.

Мы покинули сферу обитаемых миров и решили отдохнуть, погрузившись в нечто, напоминавшее йогический транс. Когда мы пришли в себя, Космос был иным – он только начинал развиваться. Это было первоначало. Мы видели праматерию, гигантские облака газа и космической пыли, затем – рождение звезд, галактик, планетарных систем. Каждый из нас узнал, как зародилась и развивалась его планета, и заново пережил все этапы ее развития. В то же время мы пережили и развитие всего живого Космоса.

Мы как бы заново увидели всю его историю – войны, развитие и гибель цивилизаций, начало их объединения и зарождение Союза Миров. Мы поняли, насколько ничтожным было количество разумных форм жизни, добравшихся до этого великолепного финала. Мы видели, как создавались искусственные планеты, искусственные солнца; мы видели, как каждый мир превращается в одухотворенное живое существо. Вся галактика постепенно трансформировалась в одно страстное и разумное целое коллективным духом-сознанием, единым «Я» бесконечно разнообразных духовных индивидуумов.

Теперь – уже новым видением – мы осознавали присутствие и других «живых галактик». Число их было огромным; мы казались себе крошечным островком в океане; все предыдущее было лишь началом. Казалось, что Создатель Звезд решил указать нам дальнейший путь, еще более огромный и невероятный, цель которого состояла в объединении галактик».

Далее автор повествует о новом этапе развития Космоса. Каждая из галактик обладала собственным уникальным обликом; задача их объединения казалась невозможной. После долгих консультаций был создан проект путешествия целой звездной системы из одной галактики в другую, как это делалось ранее с перемещением планет внутри галактики. Здесь и начались неприятности – неожиданно начали взрываться не только «молодые» и «зрелые» звезды, но и очень «старые», давно утратившие эту способность.

Однако этим дело не кончилось – звезды начали вести себя как бы разумно, целенаправленно уничтожая окружавшую их иную разумную жизнь. Было сделано поразительное открытие – родившийся Звездный Разум посчитал собственные планетарные системы паразитами и решил от них избавиться! Как только планеты погибали, ненормальная активность звезды прекращалась. В целом это было поведением неразумного ребенка, уничтожавшего все, что ему мешает.

Галактики потеряли половину своего разумного потенциала, а звезды – половину своей энергии, пока было достигнуто взаимопонимание. Образ мышления звезд был настолько своеобразен и чужд объединенному галактическому разуму, что разобраться в ситуации удалось только с помощью другой галактики, существующей в «параллельном Космосе».

Оказалось, что направление и цели эволюции звезд не совпадают с эволюцией планетарных систем, однако именно сверхактивность планетарной жизни послужила толчком к пробуждению Звездного Разума. Так образовалось еще одно объединение – Звездное сообщество галактик. В конце концов, звездные и планетарные миры создали абсолютно гармоничное симбиотическое содружество. Это единение породило Общегалактический Разум, который, оглядываясь назад и анализируя всю свою историю, понял, что он сам является порождением бесконечных войн, конфликтов, печалей и несбывшихся надежд.

Однако мир, в котором они творились, в целом был праведным, истинным и прекрасным, ибо он есть вознаграждение за страдания мириадов своих прародителей, то, о чем они мечтали. И еще понял – он не есть завершение, потому что впереди ждал Создатель Звезд. Бывшее изолированным «Я-Мы» общество прежних галактических исследователей слилось с другими «Я-Мы» наиболее зрелых в духовном плане галактик.

«Это наше новое «Я» по-иному воспринимало время – как короткую, головокружительную и безнадежную гонку со стремительно несущимся временем. Казалось, я снова превращаюсь в человека, наделенного короткой и яростной жизнью. Ощущая множество отсталых галактик, я ощущал себя одиноким разумным существом, заблудившимся в краю варваров и диких животных. Я обязательно должен был «расшириться» и объять все бытие, но это было невозможно.

Даже сейчас, когда практически весь разумный, физический и материальный потенциал был исчерпан, я по-прежнему находился на низших ступенях духовного роста! Я чувствовал себя подростком, космическое тело которого было близко к состоянию старости и распада. Я мог только осознавать Великую Тайну своего рождения и беспредельное одиночество. Это было ужасно…

Я, познавший пространство и время, считающий звезды, как овец в стаде, Я – самое пробужденное из всех существ, Я – величие мириадов жизней, которому поклонялись как Богу, я, потрясенный; снова ощущая себя путешественником-землянином, заблудившимся звездной ночью в бескрайней пустыне…»

«Именно на этот период пришлось мое знакомство с еще одной странной формой жизни, населяющей большую туманность еще до того, как она распалась на звезды и галактики. Их вселенная была проста и даже бедна, но они обладали тем, что я назвал бы острой религиозной интуицией-сознанием. Ими владели две страсти: стремление к объединению и слепое желание вернуться к источнику, из которого они вышли.

Эти невероятно огромные создания были очень близки друг другу и напоминали мне детей, подробно рассказывающих о своих печалях, надеждах, мечтах, пристрастиях, обидах и капризах, о жгучем желании воссоединиться (как сказали бы люди: «Быть едиными в Боге»). Вселенная расширялась, и они все больше отдалялись друг от друга, оставаясь обреченными на одиночество. Потом началось то, что они посчитали болезнью – появились уплотнения, зернышки, узелки, разрывы… Они относились к этому с героическим презрением, считая болезнь ниспосланным испытанием духа.

Распад ускорялся, и скоро даже самым жизнерадостным созданиям стало ясно, что это была не болезнь, а судьба и предназначение самих туманностей. Один за другим небесные титаны, мегатерии, эльфы гибли, уступая место звездному миру. Я прикладывал все силы, стараясь утешить их, подбодрить, объяснить что их смерть – это не смерть, а лишь начало бесконечной жизни Космоса, в результате которой родился я.

Они только чувствовали меня, но не понимали… С таким же успехом я мог пытаться успокоить умирающую зародышевую клетку, давшую мне жизнь, рассказом о своем великом будущем. По человеческим меркам эта агония длилась невероятно долго. Она началась с распада самой первой туманности на звезды и закончилась (т.е. еще закончится) спустя много лет после ухода последней человеческой материально-физической расы, населявшей Нептун.

После принятия в себя первобытного Разума туманностей с их огромным религиозным чувством я резко изменился. Неодолимая сила скрытого присутствия Создателя Звезд полностью подчинила меня себе. Непреодолимое желание достичь Истины становилось всепоглощающим. И вот я, Космический разум, оказался перед источником и целью всех смертных существ…

Он разительно отличался от моего осознанного «Я» и в то же время был глубоко «внутри». Я увидел Творящий Дух, давший мне, Космосу, жизнь, и Нечто, внушающее непреодолимый ужас – установленное раз и навсегда Совершенство. Несчетная толпа Богов всех времен и народов – символов величия и любви, безжалостной силы и нежности, суровости и доброты, слепой ярости и всевидящей мудрости – проходила сквозь меня и становилась мной. Они были сотворением «сотворенных разумов», но воплощением единого Образа и Сути. Я видел, как все начиналось…

Дух был погружен в печальные раздумья. Будучи конечным и вечным, Он сам ограничил себя конечным и временем, и Бытием; Он не был удовлетворен каким-то своим творением в прошлом, но и был не удовлетворен своей нынешней временной природой. Я вновь пережил все этапы великого Космического Творения и снова слышал: «Да будет Свет!». Передо мной проходили жизни всех туманностей, звезд, миров, галактических сообществ и моя собственная жизнь.

Я мучительно пытался понять, увидеть, почувствовать – кто он, Создатель Звезд? Я понимал, что прежний его образ был порождением множества миров, из которых я состоял – моей уже не человеческой, а космической природой, но все же природой смертного существа, абсолютно уверенного в своей смертности.

Неожиданно все еще раз изменилось. Я понял, что вышел за пределы понимания пространства и времени. Трехмерный Космос являлся изогнутой поверхностью четырехмерной сферы, в центре которой сиял невыносимо яркий источник сверхкосмического света. И когда я увидел Его, я раскрыл жалкие крылья своего духа и воспарил…

Мне представлялось, что надежды всех смертных духовных существ стали мной и силой моих крыльев, мне казалось, что мой Создатель вот-вот наклонится ко мне навстречу, чтобы поднять меня и обнять своими лучами… Но вместо этого я был обожжен, ослеплен и низвергнут этим ужасным светом. Я сразу понял, что Он создал меня не для того, чтобы я был Его «невестой» или горячо любимым «сыном».

Мне казалось, что Он смотрит на меня с высоты своей бессмертной Божественности с холодным и надменным вниманием художника, оценивающего свое незавершенное творение – художника, наслаждающегося проделанной работой, но уже заметившего непоправимые недостатки изначальной концепции, подписавшего приговор и уже жаждавшего нового творения. Но в этом творении уже не было меня…

Немыслимая ярость, гнев и скорбь наполнили меня, и я послал проклятье безжалостному Творцу, я кричал, что его творение оказалось чище и благороднее своего Отца, что это, пусть и жалкое, творение любило и жаждало любви, пусть даже и от Сверхзвезды, которая была Создателем Звезд. Но он не любил меня (нас) и не нуждался в нашей любви…

Затем меня охватил стыд… Я подумал, что Его любовь мы придумали сами, хотя свою придумать не могли – она была с нами изначально. Возможно, добродетелью творения являются любовь и поклонение, а добродетелью Творца – способность к бессмертию и Сотворению?

Я снова обратился к нему. Я сказал:«Мне достаточно быть просто Твоим творением, ибо Твоя природа недоступна пониманию даже Космического Разума. Никто не может знать Твоих путей, и я готов смириться с ролью грубого наброска к более совершенному творению».

Я успокоился. На меня снизошли покой, умиротворение и какая-то тихая радость… Путь мой был закончен, ничего от меня больше не зависело, и я, кажется, уже ничего не желал. Я заглянул в будущее и увидел свой упадок и гибель, но это не повергло меня в отчаянье, а вызвало спокойный интерес. И уже в самом конце пути я заметил странное явление: в вечных глубинах сверхкосмического прошлого и сверхкосмического будущего, которые невероятным образом смыкались, за одним Космосом следовал другой – и так до бесконечности… Если быть более точным, они не исходили друг из друга, сливались, перетекали, менялись местами… И это был момент Истины».

«Я не в силах описать это – оно непостижимо не только для человеческого, но даже и для Космического Разума. Сейчас я, уже прежняя жалкая и ничтожная человеческая личность, бесконечно далек от этого видения. Даже Космический Разум был потрясен – что же говорить обо мне? Ни слово, ни мысль, ни образ не способны передать того, что было увидено? осознано? прочувствовано? Однако я должен это сделать, пусть даже и символическим языком.

Приложив все свои жалкие силы, я попробую написать о том странном и потрясающем эффекте, который произвел на меня ослепивший и сжегший меня свет. Это было отражение самого себя, эхо, символ, миф, безумная мечта – жалкая, примитивная, не соответствующая действительности и в то же время Истинная.

Много раз я пытался разобраться в том, что же мне предстало – и каждый раз понимал невозможность этого, и сейчас я предчувствую полный провал моей затеи. И если я сам не полностью уверен, то как в это смогут поверить другие? Поэтому я ограничусь тем, что может быть хоть как-то понято».

Ограничимся и мы – в расчете на то, что заинтересованный читатель все поймет, прочитав сам книгу О. Степлдона «Создатель Звезд». Итак, по Степлдону основой всего творения является Вечность, составленная из эпизодов. Создатель Звезд есть вечный, абсолютный и созерцающий Дух – и одновременно он же есть творческий и смертный аспект самого себя.

Создатель Звезд сотворил серию смертных конечных миров, создав «сферы времени» внутри Вечности, в которые и поместил свои творения. Временная их последовательность соответствует собственному его росту и взрослению, однако воспринимается из двух «времен» – «сферического», «внутрикосмического» и «личного», «внекосмического», в котором сосуществуют все космические эпохи.

Таким образом, есть Вечная и Бессмертная Сущность – и есть ее творческий аспект – Божество-Ребенок, нетерпеливый, порывистый, могучий, но не всемогущий. Различные виды Космосов стали его первыми «игрушками», потенциалами которых были физические, биологические, разумные и духовные возможности.

Вначале творение было самоцелью и лишь затем, очень постепенно, пришло понимание цели. Создавая все более и более совершенные объекты, Творец создавал и развивал свое собственное сознание и осознание своего предназначения. Это странное двуединство есть одновременно и следствие, и причина: все смертное, конечное, будучи порождением бессмертного и бесконечного, является необходимым фактором существования самого этого бессмертного и бесконечного Духа.

Нынешний Космос не принадлежит ни к начальным, ни к конечным звеньям бесконечного творения; скорее, он – одна из первых зрелых работ Создателя Звезд. На стадии «незрелого» творения были реализованы самые простые свойства: прерывистый ритм, смена тишины и звука, породившие сложный и меняющийся ритм. Следующим шагом был Космос, который воспринимался Создателем так, как мы воспринимаем музыку. За ним последовал Космос, где музыка породила образы – прототипы осознанной жизни. Каждый музыкальный образ отчаянно боролся с остальными, общая мелодия-песня никак не получалась. Так Создатель впервые осознал способность своих созданий жить собственной жизнью и больше не игнорировал этот факт.

Физические вселенные были первыми пространственными вселенными; среди них было много как музыкальных, так и музыкально-образных. Вскоре последовали творения, уже осознававшие свою геометрию «по Евклиду» или «не по Евклиду»; постоянный статичный узор сменился беспрерывной его сменяемостью и совершенствованием уже в трехмерном пространстве. Это были почти чисто физические вселенные, но с постоянно меняющимися законами и формами.

В конце этого периода оформилось то, что мы именуем разумной жизнью. Однако ее индивидуальное разнообразие было столь велико, что суть и принципы этой «первожизни» не могут быть поняты нами. В некоторых случаях имела место известная нам биологическая эволюция; незначительное меньшинство приобрело индивидуальность и значительную ясность мышления.

Иногда это были миры изначально высокого просветления, постепенно угасавшие, иногда – миры восходящего типа; были миры абсолютной предопределенности, были и миры, развиваемые собственными творческими усилиями. Были и комплексные творения, состоявшие из многих вселенных. Населявшие их существа переходили из одной в другую, будучи уже относительно бессмертными. В каждой из этих вселенных были свои законы и формы жизни; разумные существа, проживая последующие жизни, сохраняли память о предыдущих. Одновременная смертность создаваемого и бессмертия Создающего породили странную двойственность, производившую впечатление «раздвоения личности».

Так появились новые модели творения, где было его главное «Я» – Дух, жаждущий создавать живые разумные формы, стремящиеся к совершенствованию, и «Антидух» – мятежный, разрушительный, паразитирующий на результатах труда первого. Цепь взаимоперетекающих вселенных с миграцией разумной жизни из одной в другую сменилась цепью триад. «Центральная вселенная» стала полем непрекращающейся борьбы, две другие – отражением ее результатов. Это было то, что мы, люди, воспринимаем как ад и рай.

«Это было примитивным и варварским решением, порожденным незрелостью; оно могло быть и отражением извечной неудовлетворенности Творца, несовместимостью Идеала и воплощенной Реальности; могло быть его собственной мукой, поисками самовыражения, и его собственные страдания приняли такую ужасающую форму, что породили реальность жизни и смерти. Может быть, дав «сотвориться» этому миру, он боролся с ограниченностью своих возможностей, и решил дать им шанс собственного выбора?

Не мне решать это; ясно лишь, что на протяжении бесконечного периода оба эти начала были равноправными и даже соревновались в создании существ, обществ и миров. Разум в этих мирах, даже достигший величайшего совершенства, мог стать  причиной катастрофы, а духовность из реального материального качества превратиться  в бесплодную и бессмысленную мечту. Таков был итог первой стадии – стадии незрелого творения».

Следующий период стал качественно иным, породив Космос, в котором мы ныне живем. Конфликт между Замыслом и грубой природой создания был преодолен, рожденная в нем жизнь была более разумной, милосердной, более уважительно относилась к природе и потребностям иных форм существования. Принцип развития нашего Космоса разительно отличался от прежних.

Вначале была создана субстанция, обладавшая огромными творческими возможностями – в ней единица и множество были полностью взаимозависимы, составные части – взаимопроникающи; каждая вещь была частью других вещей и частью общего; целое было больше суммы составляющих, а каждая составляющая зеркально отражала целое.

Эта «сверхкосмическая субстанция» позволяла индивидуальному духу быть одновременно абсолютным «Я» и простой частью «Я» всего целого. Был определен путь разума и точка духовного развития, находившаяся в наиболее поздней фазе космического времени. Однако из внекосмического времени» она представлялась более ранней, чем другие факторы Космоса. Были проложены самые странные, небывалые и невиданные тропы к фазе духовного пробуждения – и лишь затем произошло окончательное формирование физического Космоса и появление разумных форм жизни.

«И когда Он критически обозрел наш Космос во всем его многообразии и красоте, Он преисполнился почтением к созданию, которое Он создал, или извлек из самых недр своего существования. И оно, это творение, было более реальным, чем Он сам – всего лишь абстрактная Творческая Возможность. Чем бы Он был без него?

Нельзя было сказать, любит ли Он нас или равнодушен к нам. Если это и была любовь, то она была выше моего понимания: это была любовь-жалость, ибо достоинство творения как раз и заключалось в его смертности, в предельной конкретности, в невежестве и просветлении. «Спасать» его от всего этого значило бы уничтожить. Удивительным было то, что сотворенная Им вещь становилась Его наставником. Когда Он с восторгом и благоговением рассматривал самое совершенное и сложное из своих произведений, Он начинал преображаться сам, более отчетливо видеть цель, понимать задачу.

И совсем уж невероятным было иное. Говорить о Творящем Духе – значит, по-детски Его «очеловечивать». Его суть непостижима и не имеет ничего общего с человеческим мышлением и восприятием. Тем не менее, детский символизм и детская восприимчивость позволили мне сделать ошеломляющее открытие. Я ни на чем не настаиваю, и я вынужден передавать свои ощущения именно в таком ключе.

Так вот, Создатель Звезд не умел любить и не нуждался в любви; в то же время я почувствовал глубоко скрытое внутри Него стремление научиться любви и познать любовь. И мы, Его смертные творения, были единственными, кто мог это сделать! До сих пор эта мысль непрерывно мучает меня, ибо я не знаю ответа, да и вряд ли буду знать когда-либо…»

После «нашего Космоса» было еще множество последующих творений. Одни из них находятся за пределами человеческого понимания и восприятия, другие развивали уже реализованные принципы. По-прежнему в них присутствовали физический, разумный и духовный аспекты, однако разумность была уже на высочайшем уровне.

Было и нечто иное, крайне трудно передаваемое словами – тонкость, гармоничность, изящество, сверхчувствование. Разум этих новых Космосов вобрал в себя богатство не только всех своих составляющих, но и прошлых воплощений, творчески перерабатывая и преумножая его. В целом новым вселенным пришлось пережить неизмеримо меньше страданий, чем нашим.

Создатель приступил к опыту с временем. Некоторые из его поздних творений могли жить в нескольких временных измерениях, последовательно или одновременно. Проживая жизнь в одном, они чувствовали присутствие подобной их «поперечной» эволюционирующей вселенной и при определенных условиях могли в нее перейти. В некоторых случаях существа, будучи жителями одной вселенной, активно вели свою жизнь во всех одновременно, а, точнее, могли проживать множество ее вариантов.

Из наиболее удачных моделей проживания сформировалась «сверхвселенная», не имеющая ограничений мерности и какой-либо предопределенной гармонии. Жизнь давалась лишь единожды, затем существо имело возможность перехода в следующую, которая наиболее ему подходила по критериям жизненного опыта предыдущей и устремлениям самого существа.

Некоторые в первой жизни приобретали почти абсолютную универсальность и далее могли одновременно продвигаться во многих вселенных, обогащая их и себя. Возникло множество эволюционных перекрестов, каждый из которых становился центром создания, новым фрагментом еще более сложного образования. Понятие «пространство» практически лишилось смысла, форма перестала быть формой. Существа научились воспринимать весь Космос целиком и в то же время фрагментарно.

Физический компонент в новых вселенных не имел ничего общего с нашими; восприятие и мышление были иными, настолько отличными от нашего, что сами понятия «разумность» и «духовность» утратили смысл, превратившись во что-то, не имеющее аналогов в человеческом опыте. Окончательный Космос был столь невообразимым, что не поддается описанию. В нем присутствовали все предшествующие ему Космосы одновременно, они были связаны так же, как в «нашем Космосе» связаны он и каждое разумное существо, а в существе каждый его атом относился к разуму и духу.

Это был какой-то единый, немыслимо огромный живой организм, венцом творения которого был уже не абсолютно просветленный высочайший Творческий Разум, а нечто принципиально иное. Все прежние творения были крайне удалены от Центра; само творение происходило в ограниченной мерности, за пределами времени и пространства Создателя Звезд.

В течение бесчисленных эпох структура все более усложнялась; менялась мерность; процесс творения начал «закручиваться» по спирали, все более приближаясь к Центру, к самому Создателю. Оставалось совсем немного…

«Это было последним ударом невероятной силы. Я понял, кем стал я, бывший Разум одного из первых Космосов. В окончательном варианте я стал Творческим аспектом Создателя, обнявшим Его Вечный и Абсолютный аспект. Я был частью Его, но был равен Ему; мы были раздельны, но одновременно слиты. Этот двойной взгляд не поддается описанию.

В этом взгляде не было никакой жалости, никакой помощи, никакой надежды на спасение, никакой любви – и одновременно вся жалость, вся любовь, все понимание и восприятия, и всем повелевал запредельный экстаз. Этот абсолютно всепонимающий взгляд спокойно оценивал и расставлял по правильным местам наши изломанные жизни и судьбы, ошибки и заблуждения, глупости и истины, измены и благородные поступки. Да, этот взгляд все понимал, сочувствовал и даже сострадал. Однако основой его была не любовь, а созерцание.

С моим приходом Он познал любовь, но также и ненависть, истину самого глубокого падения и самого глубокого возвышения, самую высшую радость и самое страшное отчаяние. Все добро и зло пребывало в Нем, Ему были знакомы и понятны все страсти. Но Он оставил их мне; Им же повелевал кристально чистый и абсолютно ледяной экстаз созерцания…

Истина Вечного Духа была невыразимой – о Нем нельзя было сказать ничего, что было бы истиной. Он не был Духом в нашем человеческом понимании – это была сама Вечность, Нечто, непостижимое даже для Разума окончательного Космоса, ужасная Тайна, вызывающая восхищение и не могущая быть принятой. Мы были совместимы в одном и абсолютно несовместимы в другом.

Последнее, что я понял – в этом странном двойном взгляде-проникновении был какой-то императив, какая-то воля, какое-то указание. Может быть, это было указание на возможность нового Творения».

Подробно анализировать «Создателя Звезд» невероятно трудно. Скажу больше – было огромное желание не делать этого вообще, оставив все на усмотрение читателя. Внутренняя суть и «живая жизнь» этого произведения настолько тонки, а истина написания (создания) – столь сложна, что все воспринимается как единое целое.

Выявление какого-либо аспекта, отдельных направлений, соотнесение с имеющимися сегодня знаниями (ведь эта книга была написана в 1937 году!..), а тем более дискуссия об истинности видения автора способны мгновенно убить странную и таинственную жизнь, говорящую с нами с каждой страницы.

Сложность «Создателя Звезд» еще и в том, что он целиком входит в нас не как некое огромное, величественное и запредельное знание, а как особое «сверхчувствование» или «сверхпостижение», не имеющее ничего общего с понятием знания. Это совершенно особая, нематериальная, но в то же время почти осязаемая «физическая субстанция».

Требуется достаточно много времени, чтобы эта «всеобщность» разделилась на части, «проявилась» и приобрела свой собственный голос, обращенный к нам и понимаемый нами. А это требует от читателя очень серьезной подготовки. Возможно дать лишь некоторые ориентиры для понимания.

Первое: книга написана в 1937 году, в период вхождения человечества в один из самых кровавых этапов его истории. В то же время это был период великих эзотерических и духовных откровений, первых шагов глубинной психологии личности, первых серьезных научных постижений и экспериментов в области новейшей физики.

В «Создателе Звезд» буквально на каждом шагу разбросаны жемчужины поразительных прозрений, особого тонкого видения истины, нашедших свое научно-теоретическое обоснование лишь в конце XX века. Олаф Степлдон жил и работал в одно время с великими первооткрывателями новых путей для человечества – А. Эйнштейном, М. Планком, Н. Бором, Гейзенбергом, с философами Н. Федоровым, Вл. Соловьевым, Н. Бердяевым, с великими духовными Учителями Н. и Е. Рерих, Шри Ауробиндо.

В это время на смену сумрачному психоанализу З. Фрейда уже приходила гуманистическая психология Р. Ассаджиоли, К.Г. Юнга, А. Маслоу, уже родился С. Гроф; когда не переставал удивлять мир величайший визионер Эдгар Кейси – и когда человечество впервые осознанно столкнулось с неразгаданным до сих пор феноменом НЛО и массой других загадочных явлений и фактов.

Конец тридцатых годов XX века… Еще и речи не шло о контактах с иными формами разумной космической жизни, о космических «ФСС» – фантастических состояниях сознания; не было гипотез и теорий энергоинформационного поля Вселенной, гипотез о торсионных полях, голографическом принципе Вселенной.

Не было невероятных экспериментов С. Грофа и других исследований сознания; не было гипотезы о Планетарном Разуме и не было экспериментов группы А. Глаза, вошедшей в контакт с высокоразвитыми внеземными цивилизациями, объединенными в Космические содружества; не стоял вопрос о принятии человеческой цивилизации в единую систему разумной жизни Космоса.

Однако это было время, когда величайшие знания древних культур – Веды и Упанишады, Арканы Таро и Каббала, Авеста и Йога, скрытое ядро мировых религий, Мистерии древней Греции и древнего Египта – готовы были открыть свое лицо перед жаждущими Истины. Время, когда беспокойный, мудрый и вечно юный Дух Познания вновь пришел к людям… Пришел и для того, чтобы был написан «Создатель Звезд», чтобы после ухода из жизни его автора в 1950 г. говорить с нами от имени его Учителей и героев – Космического Разума, Христианина, Мистика, Революционера…

Трудно, да и, пожалуй, невозможно передать общее впечатление от встречи с «Создателем Звезд», настолько оно многомерно. Однако самое первое ощущение – это ощущение малости, эфемерности, микроскопичности человеческого бытия, человеческой жизни и истории. Сколь мелкими и незначительными предстают наши трудности и проблемы, надежды и мечты, знания и постижения. Потом это чувство проходит… Можно только представить себе, что прочувствовал, прожил, через что прошел Олаф Степлдон… А позже и понять, почему свое невероятное повествование он завершает такими словами:

«Будущее… Черное безумие мира, озаряемое вспышками отчаянных надежд на разумный, здравомыслящий, более счастливый и гармоничный мир. Что нас ожидает по дороге к этому будущему? Мы вступаем в эпоху титанических конфликтов, когда беспощадные силы Тьмы и безжалостные от отчаяния силы Света сошлись в борьбе за израненное сердце мира…

Тихая тьма, безликая неизвестность были ужаснее всех страхов, порожденных воображением. Наука была просто туманом цифр, философия – туманом слов; само восприятие жизни этого крошечного каменного ядрышка, именуемого Землей, со всеми ее чудесами, было смутным, изменчивым и неверным.

И я видел это маленькое образование с его сонмами людей как арену, где два великих Космических Антагониста готовились к решающей схватке за наши едва пробудившиеся умы. Приближающаяся буря могла уничтожить все самое дорогое, все самое ценное, все самое прекрасное, что было создано за многие тысячелетия.

Но если мы не сможем выстоять, не сможем победить, то чего стоим мы, люди, разумные существа? И если все погибнет, то когда сможет возродиться вновь? Где найти отвагу, твердость, как сохранить чистоту духа?

Я видел два огня – маленький теплый атом нашего сообщества со всем, что он для нас значит, и другой – огромный холодный свет звезд, символ сверхкосмической реальности с ее чистейшим экстазом. И как это ни странно, жизнь под этим светом, жизнь крошечного человечества приобретала особый смысл и особое космическое значение...

Как это ни странно, но именно сейчас, сегодня не только можно, но и нужно включиться в борьбу, в это короткое усилие микроскопических существ, стремящихся добиться просветления и возвышения своей расы прежде, чем наступит окончательная тьма…»

Иллюстрация времени, в котором Создатель Звезд существует, как творящая сила. Самая верхняя точка – начало и конец времени Создателя Звезд. Время движется по ходу часовой стрелки. Каждое деление обозначает начало и конец времени каждого космоса. Разумеется, сроки существования различных вселенных несопоставимы между собой. Постепенное увеличение длины делений обозначает последовательный рост зрелости и сложности творений.

«Точка зрения Вечности» обозначает вечное созерцание Создателем Звезд (как вечным и абсолютным Духом) всего бытия. Целью творящего Духа является полная реализация своих способностей и достижение вечного созерцания посредством наивысшего развития окончательного космоса.

Более ранние вселенные не достигали такого уровня развития. История каждого космоса находится по прямым углом к точке зрения Создателя Звезд. Он, конечно, мог воспринимать историю любого космоса последовательно, но он мог также воспринимать ее всю сразу. История некоторых вселенных может быть обозначена окружностью, поскольку время у них было циклическое.

История вселенных, имевших несколько временных измерений, может быть изображена в виде пятен. Я же обозначил только очень немногие из бесконечного количества сотворенных вселенных.

*** 

Иллюстрация из Интернета