Таланту В. Л. Дурова. У классной доски!

  На арене – школа. На партах сидит, будто настоящие школьники, – неугомонный народ –
морские львы, свиньи, слон, телёнок, ослик, пеликан, фокстерьер Пик и большой сенбернар Лорд.
  Слон Бэби – один из первых учеников.
Он получает круглые пятёрки и даже с плюсом. Он таков!
Особенно он силён в арифметике.
Я вызываю Бэби к доске: Бэби, сколько будет три и четыре?  Ответьте-ка.
   Бэби берёт хоботом громадный кусок мела и выводит на доске семь толстых палок. Порой он писал таким размашистым, слоновьим почерком,
что единицы не помещались на всей доске,  но он всё-таки ловок.
   Лорд, сколько не хватает единиц на доске? И Лорд лаял ровно столько раз,
сколько было надо.
А пеликан, сидевший на второй скамье, шипел на весь «класс».
Шуметь не надо!
    Я журил пеликана: нельзя подсказывать… Нехорошо.
Как видите, совсем как в настоящей школе.
И даже книги на партах лежат. С ними так хорошо!
   Книги – особенные, деревянные, и ученики перелистывали их кто как мог:
свинья – пятачком, осёл – мордой, пеликан – длинным, будто ножницы, клювом помог,
а морские львы ластами. – Перелистывать страницы каждый смог.
   Случалось, слон Бэби выводил на доске больше палок, чем нужно.
Тогда Лео, морской лев, подбегал к доске, становился на задние ласты,
упирался левым ластом в доску, а правым стирал лишние единицы. Вот так нужно!
     Публика аплодировала и удивлялась.
Ей всё это чем-то вроде чуда казалось.
   А тут никакого чуда нет.
Я долго и терпеливо обучал зверей всем этим движениям, а потом они принимали обед.
А некоторым вещам и учить не надо было, нет.
Так, например, сидя на арене за партой, старый пёс Лорд нередко зевал,
широко раскрывая пасть. Наверно, от учёбы уставал.
Я его этому не учил –
он действительно зевал от усталости. А я говорил:
Лорд – плохой ученик: зевает на уроке,
надо ему поставить четыре по поведению. И смотри в книгу, а не на ноги.
И публика смеялась.
Но вот урок окончен. Представление продолжалось!
   Парты убираются, и ученик Бэби подходит к своему учителю.
Я ложусь на землю. Слон Бэби высоко поднимает ноги и осторожно переступает через меня.
Публика ахает и аплодирует, высокое мастерство слона оценивая.
   Бэби быстро бежит вокруг арены и снова, ещё выше поднимая ноги, шагает через моё беспомощно раскинутое тело.
Вот он стоит надо мной. Я командую, зная своё дело:
Алле, Бэби!
    И слон медленно начинает подгибать задние ноги, становится на колени,
затем подгибает передние и осторожно опускается на меня без всякой лени.
    Раздавит, раздавит! – кричит публика.
Довольно!
Ай, раздавил!..
Но Бэби и не думает меня давить. Он всё знает, он на репетиции это проходил.
    Правда, в нём примерно три тонны; и если бы он действительно лёг на меня,
от учителя осталось бы мокрое место среди бела дня,
но Бэби чувствует свой громадный вес.
Как только его живот приближается ко мне, Бэби каменеет, как железный лес.
  Он напрягает все мускулы, старается удержаться в трудной позе и только тревожно гудит.
По этому гуденью я узнаю, что Бэби хочет поскорее окончить утомительный номер и подняться. Зал молчит.
   Алле!
Бэби медленно поднимается, выпрямляя толстые, как колонны, ноги.
В публике облегчённо вздыхают, в зале утихают тревоги.
   Бэби, алле!
И громадный слон поднимает передние ноги.
Вот он стоит на одних задних ногах, высоко подняв передние, и балансирует, но без тревоги.
А я с распростёртыми руками стою под ним и от его ума и силы  я чувствую мощным и себя.
Хотя в зале кажется, что вот-вот слон не устоит на двух ногах и тяжёлая туша рухнет на меня.
   Алле!
Я отскакиваю. Бэби ставит передние ноги на землю и с облегчением выпускает воздух через хобот.
Публика аплодирует. Я заставляю Бэби поднять хобот и открыть рот.
   Он послушно исполняет это. Затем я вкладываю в его рот голову и расставляю руки, скрывая от публики свой лик.
Публика замирает. Каждый из зале взглядом к нам приник.
Бэби стоит смирно, несмотря на то, что мои волосы щекочут его скользкий язык.
   В такой позе я не могу крикнуть: «Алле!», чтобы расслабиться в положении вольно.
Я жду, пока публика не начнет аплодировать и кричать: «Довольно!»
   Иногда приходится долго ждать,
но ничего не поделаешь.
И когда наконец публика начинает хлопать,
я вынимаю голову из пасти Бэби и мы оба кланяемся. Когда всё сделаешь –
приятно быть вежливым.
Надо отвечать на аплодисменты, нехорошо быть невежливым.
––––– 
В.Л. Дуров. Мои звери. У классной доски.
На арене — школа. На партах, будто настоящие школьники, сидят морские львы, свиньи, слон, телёнок, ослик, пеликан, фокстерьер Пик и большой сенбернар Лорд.
Бэби — один из первых учеников. Он получает круглые пятёрки, и даже с плюсом. Особенно он силён в арифметике.
Я вызываю Бэби к доске:
— Бэби, сколько будет три и четыре?
Бэби берёт хоботом громадный кусок мела и выводит на доске семь толстых палок. Порой он писал таким размашистым, слоновьим почерком, что единицы не помещались на доске.
— Лорд, сколько не хватает единиц на доске?
И Лорд лаял ровно столько раз, сколько надо было. А пеликан, сидевший на второй скамье, шипел на весь «класс».
Я журил пеликана:
Нельзя подсказывать… Нехорошо.
Как видите, совсем как в настоящей школе. И даже книги на партах лежат.
Книги были особенные, деревянные, и ученики перелистывали их кто как мог: свинья — пятачком, осёл — мордой, пеликан — длинным, будто ножницы, клювом, а морские львы — ластами.
Случалось, Бэби выводил на доске больше палок, чем нужно. Тогда Лео, морской лев, подбегал к доске, становился на задние ласты, упирался левым ластом в доску, а правым стирал лишние единицы.
Публика аплодировала и удивлялась. Ей всё это казалось чем-то вроде чуда. А тут никакого чуда нет. Я долго и терпеливо обучал зверей всем этим движениям. А некоторым вещам и учить не надо было. Так, например, сидя на арене за партой, старый пёс Лорд нередко зевал, широко раскрывая пасть. Я его этому не учил — он зевал от усталости. А я говорил:
Лорд — плохой ученик: зевает на уроке. Надо ему поставить четыре по поведению.
И публика смеялась.
Но вот урок окончен. Парты убираются, и ученик Бэби подходит к своему учителю. Я ложусь на землю. Бэби высоко поднимает ноги и осторожно переступает через меня. Публика ахает и аплодирует.
Бэби быстро бежит вокруг арены и снова, ещё выше поднимая ноги, шагает через моё беспомощно раскинутое тело.
Вот он стоит надо мной. Я командую:
Алле, Бэби!
И слон медленно начинает подгибать задние ноги, становится на колени, затем подгибает передние и осторожно опускается на меня.
Раздавит, раздавит! — кричит публика.
Довольно!
Ай, раздавил!..
Но Бэби и не думает меня давить. Правда, в нём примерно три тонны, и если бы он действительно лёг на меня, от учителя осталось бы мокрое место, но Бэби чувствует свой громадный вес. Как только его живот приближается ко мне, Бэби каменеет. Он напрягает все мускулы, старается удержаться в трудной позе и только тревожно гудит. По этому гуденью я узнаю, что Бэби хочет поскорее окончить утомительный номер и подняться.
Алле!
Бэби медленно поднимается, выпрямляя толстые, как колонны, ноги. В публике облегчённо вздыхают.
Бэби, алле!
И громадный слон поднимает передние ноги. Вот он стоит на одних задних ногах, высоко подняв передние, и балансирует. А я с распростёртыми руками стою под ним. И кажется, вот-вот слон не устоит на двух ногах и тяжёлая туша рухнет на меня.
Алле!
Я отскакиваю. Бэби ставит передние ноги на землю и с облегчением выпускает воздух через хобот. Публика аплодирует.
Я заставляю Бэби поднять хобот и открыть рот. Он послушно исполняет это. Затем я вкладываю в его рот голову и расставляю руки. Публика замирает. Бэби стоит смирно, несмотря на то, что мои волосы щекочут его скользкий язык. В такой позе я не могу крикнуть: «Алле!» Я жду, пока публика не начнет аплодировать и кричать: «Довольно!» Иногда приходится ждать долго, но ничего не поделаешь. И когда наконец публика начинает хлопать, я вынимаю голову из пасти Бэби, и мы оба кланяемся. Надо отвечать на аплодисменты, нехорошо быть невежливым.