Онегин поклялся в искренней любви

   (Из ранней лирики. Фрагмент романа "Евгений и другие".
       предыдущий фрагмент "Защищая честь Того, за кем грехов не счесть"
           http://www.stihi.ru/2016/06/25/4298)

...Онегин, как намеревался,
В усадьбе вновь нарисовался –
Неотразим и тем велик,
С горящим взором, как с авансом
Своей любви, во двор проник,
Ища повсюду «Настин» лик.
Как обмирал он от волненья
Почти от каждого движенья
Перед собою во дворе!
Он там топтался, как в фойе
Перед премьерою балета…

Любви сродни     под сердце нож,
Но для флиртующего всё ж
Не столь      мучительна      боль эта,
Сколь эротически сладка.
Опасна Страсть без поводка –

Летит, сама себя не помня,
К соблазнам ярких миражей,
Скорей зигзагами, чем ровно…
Ни поводка и ни вожжей
Не знает страсть, вселяясь в Женю.
Явившись ради достижений
Двух целей, понял он в душе,
Что оскорблённой «госпоже»
Он предпочёл уже «служанку».
Явившись тёртым калачом,
Он втайне знал, что нипочём
Пред «госпожою» наизнанку
Себя не вывернет сейчас
В преддверье будущих проказ.

Настасья в Таничкином платье,
Но с милым собственным лицом
(В лик совершенство внёс Ваятель,
Пройдясь божественным резцом),
С печалью глядя на дорогу,
Кумира не судила строго.
Пусть он      непостоянством      плох,
Зато красив, как римский бог.

А Таня в Настином прикиде,
С досады плача у окна,
Терзалась в горечи одна,
На Ольгу будучи в обиде.
Жизнь, в розовом рисуясь виде,
На самом деле так пестра!
Своим вмешательством сестра
Кромсает, будучи остра
(Переживая за Лженастю),
Татьянино, в соку любви,
Пусть ненадёжное, но счастье…

«Тоска-печаль моя, плыви
Прочь с сердца      облачком      небесным
Туда, где друг мой бессловесный
Мне в душу лучше слов проник
Одним признаньем      глаз      своих.
Плыви к заветной тропке в парке.
Хоть наяву ты, хоть  во сне,
Но замани его ко мне
Опять моею      страстью      жаркой», –
Так Таня стонущей душой
Сквозь флирт ушла к      любви      большой.

Огромны нервные затраты.
Татьяне не до сладких грёз:
Не убоялся бы приятель
Пустых сестрицыных угроз!

Но счастье ждут всегда всерьёз…
Пусть в Настином простецком платье,
Но      лишь бы      (воплощеньем грёз)
Вновь      радость      ощущать до слёз,
Блаженство тесного объятья,
Пьянящий      поцелуй      взасос
И всё, чего так жаждет тело…

Она б      сама      себя раздела,
Чтоб поскорее испытать
И блудный зуд, и благодать,
Даруемую грешной плоти…

И воспарил вдруг Танин дух,
И сердца собственного стук
Она услышала на взлёте:
Что там за пыль на горизонте?
А впереди ей клубов…
В коляске… он – её любовь!
                .       .       .
О, как Евгений клял помехи!
А в Ольге для него нужда
Была, как в прошлогоднем снеге,
Сейчас, когда он встречи ждал
С её премиленькой «сестрицей» –
Чтоб страсть свою воздать сторицей.

Но стоило      представить      лишь
Другую,      как его «малыш»
Стал рваться из штанов, что грыжа…

Бредя, как грешник в Божий храм,
Как волк, косясь по сторонам,
Онегин вздрогнул даже, слыша
Язвительный девичий смех,
Смех Ольги – главной из помех.

– Какая честь вас видеть в доме!
  Считала я, что вы давно
  Уже в каком-нибудь притоне,
  На брудершафт допив вино,
  Опять слюнявите кого-то.
  Какая, право, непогода
  С пути вернула вас назад?!
  Вы к Тане? Я должна сказать,
  Что от меня ей всё известно,
  Как с Настей, спрятавшись в кустах,
  Вы… Да у Насти на устах
  Синяк на синяке, аж тесно!
  Вы мастер целовать взасос.
   И не мешает вам ваш нос? –

С издёвкой выпалила разом
Герою Ольга на крыльце.
Гость, равнодушный к дерзким фразам,
С невинной маской на лице
Спросил, не дома ли Татьяна.
Затем, витийствуя пространно,
Приплёл, пристав к её сестре,
Колчан Амура, полный стрел,
Способных поразить любого,
Кто видел Таню, хоть бы раз.
Угодно ль ей принять сейчас
Одну из      жертв      стрелка младого?

Поняв по образу речей,
Что гость не только книгочей,
Но и      забавник      несравненный,
Сама себе (придя в экстаз)
Лжетаня представлялась в энном
Числе (отнюдь не малом) раз
С  самцом  (без посторонних глаз).

Она со взором  откровенным
Не лезла сразу напоказ –
За дверью слушала весь сказ…
                .       .       .
Мечтал о будущих свиданьях
И Женя, но при «двух-то Танях»
Что ждёт героя впереди?
Ужели не предупредим
Мы по сюжету катастрофу
И опозорим знатока
Девичьих      душ?      Наверняка
Предупредим! Ну а пока
Не взять ли нам, друзья, по штофу
Смирновской водки перед тем,
Как ухнуть в мир интриг, проблем
Из области любовных тем?..
                .       .       .
«Бойцы» сошлись без промедленья.
Гость был  горяч,  до откровенья,
Натуру сдерживал с трудом,
А Ольга до самозабвенья
Своё наращивала рвенье
В  допросе,  в общем-то, простом.
 – …Да не виляйте вы хвостом!
Так вы к сестре? От нетерпенья
С ней объясниться рвётесь в дом?
Вы опоздали. Но… взяв пени,
Я вас оставлю с ней вдвоём, –
В намёки вложено кокетство,
Мол, хороши любые средства,
Пока лежит на нём вина…
Гость поддержал игру, ценя
В своей противнице джентльменство.
– Прекрасно!      Сколько      же с меня?
– За то, что дважды среди дня
       Попасть пытаетесь к Татьяне,
  Притом что сами без стыда
  Кочуете туда сюда
  Вы, как последние цыгане,
  Дать обещанье вы должны,
   Что Тане будете верны.

Дурачимому Ольгой гостю
Дан доступ в Танечкин альков.
«Словил удачу полной горстью,
Так действуй без обиняков.
К тебе Танюша благосклонна», –
Шепнула нарочито томно
В коварстве Ольга и слегка
Аж  подтолкнула  мужика.

Герой, донельзя окрылённый
Чудесным поворотом дел
(Вмиг  на словах он охладел
К «служанке», им же соблазнённой),
Примчался к Таниным вратам,
Не зная, что не  Таня  там.

Всё та же горничная Настя
В шикарном платье госпожи
Ждала героя, вся во власти
И страсти, и невольной лжи.
Она, играя роль двойную,
Ждала повесу, ног не чуя,
Но ощущая  пол  притом.
Свой  женский  пол. Весь барский дом
Притих наверно, чтоб подслушать,
Как, по неясно чьей вине,
Гость-искуситель в тишине
Начнёт бедняжку Настю «кушать».
По крайней мере, так оно
Ей представлялось всё давно.

Вошёл Онегин. Взор пытливый,
Проникнув в девичьи глаза,
Вдруг виновато, торопливо
Скользнул куда-то. Гость сказал,
Пробормотал, но не по-русски.
О, Боже! Рёк он по-французски!
О чём – Настасье не понять!
В очах – испуг. Ни дать, ни взять,
Лягушкой скорчилась, застывшей
Пред подползающим ужом.
Гость, словно стоя нагишом,
Всё ж сам себя приободривший,
Повёл затейливую речь,
Чтоб деву в сети  слов  завлечь.

Переоценивая  роль их,
Гость допустил невольно промах,
Когда беседу затевал
На языке, который знал
Без Насти. Кроме  вздохов  томных,
Набор из      звуков      незнакомых
Настасье мало что давал.
Играла девушка очами,
Жеманно двигала плечами,
Порою даже невпопад.
Ни вставок в речь, ни замечаний…
Оратор это      замечал,     но
Его кураж не шёл на спад,
Был бесконечен словопад:
 – Мадемуазель, я виноват.
  Злу куртуазного пройдохи
  В себе я сам уже не рад.

  Мадемуазель, предвидя вздохи
  Досады  вашей, я теперь
  Входить с  раскаяньем  убогим
  Едва ли смею в эту дверь.
  И всё ж пришёл сюда в надежде,
  Что я не буду проклят прежде,
  Чем мне открыться суждено.
  О! Взор ваш – жало шершня… но
  Меня так просто не ужалишь.
  Простить меня с моей виной,
  Быть может,  даже не с одной,
  Способна  тонкая     душа     лишь.
  Такую душу угадал
  Я в      вас,      ведь опыт мой не мал.

  Такую повстречать – удача!
  Блаженство – если полюбить!
  Но для меня так много значит,
  К тому же, и  любимым  быть!
  От предвкушенья встречи с вами
  Я      робок      стал как все профаны:
  Неискушённы      пусть совсем,
  Но тают от любовных тем.
  Что ж  я? Чем больше в вас влюблялся,
  Тем больше представлял себя
  Достойным      вас.      Я мог, любя,
  Точить с любой красоткой лясы.
  Умел и      тонким      быть, как нить,
  И      паритет      в любви хранить.

А с вами – истончал и высох
Я весь всего за пару дней.
Любовный путь безумен, склизок
И я на нём, как в западне:
И      отступленье      невозможно,
И      будущее      безнадёжно.
Мне странно, что я вас боюсь.
О, этот страх! Столь крепких уз –
В них страх соседствует со страстью –
Ещё не знал я до сих пор.
Как узник, принял приговор
Я даже с      радостью      отчасти.
Вот только с робостью – беда,
Коль приговор мне – навсегда.

  Я испугался нынче в парке
  (Впервые!) за мужской мой дух.
  О вас мечтал, как о подарке
  Мечтает сирота… И вдруг
  Летит ко мне с горящим взором
  Настасья… Нынешним позором
  Всецело я обязан ей.
       Представить трудно, что  сильней
  Толкало нас на безрассудство:
  Моей      души      амурный срыв
(Прорвались страсти, как нарыв)
  Иль чисто Настино распутство?
  Не Настю – вас, мой идеал –
  В объятьях я воспринимал.

  Будь камеристка недотрогой,
   Как смог бы я её обнять?!

Лжетаня в барском монологе
Себе позволила  «понять»,
Что ей (как барышне) Онегин
Поклялся в искренней любви,
Однако целую телегу
На «девку» ей «наСеЛяВил».
Когда ж красавчик на  колени
Пред нею театрально пал
И к      ручке      чувственно припал,
Лжетаня, впав в самозабвенье,
Всей плотью поняла одно,
Что ей, влюблённой, всё равно,

Кого отведать      захотел     он:
Татьяну, Настю, чёрта, б***ь –
В мужских руках сомлело тело
Её,      Настасьино,     и взять
Её он сможет, коль отчаян,
Совсем легко, как чашку чая.
Брать может быстро, без труда;
Пить – с наслаждением, до дна,
Сопротивленья не встречая.
Настасья приоткрыла рот,
Обмякла, подалась вперёд,
Саму себя ему вручая.
Припав лобком к его лицу,
Сквозь ткань      понять      дала самцу,

Что, в унисон с его губами,
Внушительней органных труб,
Споёт укрытая шелками
Совсем      иная      пара губ…

«Ему      отказа      ли бояться?!
В тебе не встретит он паяца.
Теперь ломаться не к лицу –
Сама  прилипла к молодцу.
Не убирай с затылка пальцы
И плюнь на собственный зарок
Ни с кем до свадьбы не еб…ся»! –
Ей бес внушал, толкая в бок…

Ладони девичьи  замок
Образовали крепкий в танце,
В котором бы и  мёртвый  взмок.
Страсть заразительна, но вкратце,
Мне так не просто между строк
Вам сексуальный дать урок,
Начав с      прелюдии      любовной.
Страсть постигается в огне…

Лаская дев наедине,
Герой искал в них сходство с бонной –
Венерой отроческих дней.
Он соблазнял красавиц дивных,
Но счастлив был, коль      находил     в них
Хоть каплю сходства душ иль черт
С кумиром отроческих лет…
Что ж      Настя?  –   искренностью, страстью
Себя и гостя завезла
Вглубь интриганского узла…
Герой Лжетаню, то есть Настю,
В душе почти боготворил
За радость в рай влетать без крыл...

          (продолжение следует)