Три расы

                1.
Есть  три  огромных  группы,  есть  три  великих  расы,
В  истории  планеты  своя  у  каждой  роль,
Ведь  к  божьему  прогрессу  они  вполне  причастны –
Имеется  от  каждой  определённый  прок.

Вот  раса  недовольных,  неудовлетворённых,
Чего  бы  ни  добились – неведом  им  покой,
К  переустройству  мира  извечно  устремлённых,
Жить  в  долгом  равновесьи – для  них  самоукор.

Серьёзные  открытья,  гигантские  свершенья,
Строительство,  наука,  экспансия,  война –
Объёмность  созиданий,  масштабность  разрушений,
Пространство  нетерпенья,  деяний  целина.

В  познаниях,  в  уменьях  необычайно  резво
Успехов  достигают,  круша  привычный  строй,
Назначенная  свыше,  чрезмерна  их  потребность –
Тем  самым  превращает  достоинство  в  порок.

Поднявшись  к  совершенству,  к  комфорту  приспособив
Добытые  уменья,  жиреют,  слабнут,  мрут,
Погрязнув  в  эгоизме,  не  созидают – гробят
Всё,  созданное  прежде,  с  удобствами  гниют.

Их  дикие  собратья  приходят  им  на  смену,
Зажравшихся  растленцев  победно  истребив,
На  варварство  меняют  цивильность  достижений,
Могущество  здоровья  всегдашне  утвердив.

Но  абсолютно  всё  же  прогресс  не  уничтожат,
Накопленное  раньше  отложат  про  запас,
Ведь  жадность  к  покоренью  неравновесных  гложет,
А  сила – лишь  в  науке,  известно  без  прикрас.

Да,  век  цивилизаций,  рождённых  белой  расой,
Сравнительно  не  долог,  активностью  богат:
Расплата  за  желанье  приобрести  всё  сразу –
Летящие  за  счастьем  к  погибели  спешат.

Мужская  суть  в  основе,  стремленье  к  переделкам,
Ещё,  опять  и  снова,  иначе,  чем вчера,
Безмерной  жажде  власти  подчинена  всецело
Жизнь  европейской  расы,  новаторством  бодра.

Белый – символ  ненасытности,
Может  все  цвета  впитать,
Белизна  полна  открытости –
То  белеет  жажда  знать.

Как  отбеливатель,  грозная
Белит  старый  колорит
Раса  белая  серьёзная –
И  окрасить  бель  спешит.

Сколь  побелку  ни  расцвечивай –
Убеляется  опять,
Белокожих  свойство  вечное –
Находить  и  вновь  искать.


                2.
А  вот  другая  раса,  скуластых,  узкоглазых,
Те  творческих  не  любят,  до  умерщвленья  вплоть,
В  их  жизни  перемены,  естественно,  не  часты,
Стабильность,  постоянство – застойности  оплот.

Неписанных  законов  священна  нерушимость,
Традиция,  обычай  на  каждый  вздох  и  пук,
Разбойники  бывают  порой  непогрешимей
Плюющих   на  обряды  общественных  докук.

Свободой  там  не  пахнет – условия  такие,
Единственное  благо – единство  всех  и  вся,
Там  долго  не  протянут  общины  небольшие,
Слегка  поврозь – и  то  там  существовать  нельзя.

Великие  каналы,  плотины-дамбы,  стройки,
Упряжность  многолюдства,  кишенье  мурашей,
И  ничего  не  значит,  и  не  звучит  нисколько
«Я»,  гордое  в  Европе,  для  тамошних  ушей.

Лишь  «Мы»  в  одном  порыве  чего-нибудь  да  значат,
Не  говоря  про  то,  что  сумеют  уцелеть,
Цивилизационный  прогресс  у  них  оплачен
Ментальностью  жестокой – прав  личных  не  иметь.

От  мира  отделившись,  столетья  провожали,
Дружили,  враждовали  несметною  семьёй,
Но  в  крайностях  системных  про  дрязги  забывали,
И,  совместив  усилья,  чинили  дом  родной.

Прогресс  неторопливый  не  больно  привечали,
Но  вовсе  не  чуждались – без  любопытства  как?
И  жизни  строгой,  скудной  природные  печали
Дарили  благодатью – но  без  особых благ.

Хлебнули  лиха  слишком – да  кто  же  посчитает
Погибших  анонимов  бесчисленных  эпох?
Но  жив  народ,  покуда  воистину  страдает,
Пока  со  смертью  рядом – здоровьишком  не  плох.

Открытья  свет  меняли,  материки  сближали,
Не  спрячут  расстоянья,  не  скроют,  не  спасут,
Научные  победы  давно  насущны  стали,
Из  тьмущи  неучёной  давно  верёвки  вьют.

Не  уступать  ведущим,  а  то  и  превзойти  бы! –
Вот  клич  монгольской  расы  с  не  очень  давних  пор,
С  покорностью   привычной  по  трудному  пути  им,
Здоровым,  жадным,  крепким,  идти -  сплошной  задор!

Успехи  несомненны,  влиянье  очевидно,
Руководящей  воле  сопротивленья  нет,
И  женское  начало  нисколько  не  обидно –
От  страсти  к  перестройкам  не  оберёшься  бед.

Заимствуют,  осмыслив,  приладят,  приспособят,
Логично  исхитрившись,  продолжат  развивать,
Чужие  ноу-хау  не  просто  уподобят –
Свои  на  их  основе  горазды  создавать.

Консерватизм-заступник  надёжен  от  соблазнов,
От  авантюр  опасных,  здоровье  древним  длит,
Пущай  и  нудновато,  когда  однообразно,
Зато  тысячелетья  народ  себя  хранит.

От  желтизны  протяжной  жёстко,
Не  жжёт  желтушность – душу  гложет,
Жнивьё  безудержное  жёлто –
Рождает  тяжесть,  жёлчь  тревожит.

Надёжно,  верно,  осторожно
Стреноживает  мир  желтенье,
Желанья  жёлтых  не  безбожны,
Жестокость  ждёт  конца  вторженья.

И  пожелтеет  непреложно
Род  человечий  несомненно,
А  несогласных  уничтожат,
Но  исподволь  и  постепенно.



                3.
А  есть  и  третья  раса,  старейшая,  похоже,
Из  Африки-теплицы,  прародины  людей,
От  гибельного  солнца  ноздрясты,  чернокожи,
Беспечны – в  изобилье  балуйся  да  балдей.

Рай – несколько  условный – всё  ж  остаётся  раем,
Тепло,  жратвы  навалом – растений  и  зверей,
Достанешь  пропитанье,  практически  играясь,
Лица  не  орошая  потами  трудодней.

Поэтому  туземцы  работают  в  охотку,
Не  ходкая  охотка  не  ходит  к  ним  почти,
От  эдакого  горя  терзает  их  заботка –
Не  сдохнуть  бы  со  скуки,  занятье  бы  найти.

Гуляют,  веселятся,  поют  ритмично,  звонко,
Отплясывают  лихо  под  барабанный  бой,
Божков  и  грозных  духов  чтят  свято,  неуклонно,
В  приметы,  в  суеверья  уходят  с  головой.

А  женщины  неспешно,  не  суетно  злословят,
Все  косточки  друг  дружке  отмоют-отскребут.
А  градуса  достигнув,  взалкают  вражьей  крови –
По-бабьему  взаимно  волосья  подерут.

Для  соблюденья  моды  на  время  не  скупятся,
Одежда  скудновата – колдуют  с  естеством,
Когда  в  делах  полезных  взялись  бы  так  стараться,
Глядишь  бы,  приоделись,  форся  не  голяком.

А  у  мужчин  иные,  конечно,  развлеченья,
Охотятся,  рискуя  остаться  без  башки,
А  то  войну  затеют  за  ради  приключенья,
Лентяи,  но  однако – бойцы  и  смельчаки.

В  дичайшем  состояньи  играется  вся  раса,
Избыток  человечий  в  забавы  распылив,
Не  сразу  и  понятно,  зачем  дан  неграм  разум –
Инфантилизм  большими  делами  сиротлив.

Застой  наиполнейший – как  будто  и  не  люди,
Что  взять  с  детей  ментальных – не  повзрослеть  самим,
Здоровы  и  красивы,  не  дураки   по  сути,
Но  чудеса  прогресса  осуществлять  не  им.

Зато  геном  отличный,  природный,  первозданный,
Не  порченный  культурой,  готов  на  чёрный  день,
Когда  цивильным  расам  срок  помирать  настанет,
Негроиды  продолжат,  оздоровив,  людей.

Чернеет  пресыщенность,  чёрен
Цвет  Солнца,  вобравший  весь  спектр,
Чернильно  у  черни  копчёной,
Чернушен  беспечности  вектор.

Чрезмерность  чернит  чернеца,
Азарту  чужда  чернота,
Черненью  не  видно  конца,
Черно  и  черно  до  черта.

Дочерни,  сыновни – чадуни,
На  чёрный  оставлены  час,
Мы  в  свой  черновик  черканули
Чернявых  людей  про  запас.