СпортобЖор

В оркестре сына дирижёра,
когда он к папе приходил,
мы называли дружно Жорой,
хоть и зовут его - Кирилл.

Страдает Жора наш от жора,
лишь только солнышко встаёт,
он сразу в кухню, - вот умора, -
и маслом мажет бутерброд.

А сверху ровными слоями
кладёт на масло ветчину,
потом пахучую салями
колечками во всю длину.

Польёт он щедро майонезом
мясную эту благодать,
и, закусив деликатесом,
неспешно завтрак будет ждать.

А после завтрака и чая
бредёт наш Жора в туалет,
чтоб там, на стук не отвечая,
умять еще пяток котлет.

И даже собираясь в школу,
он то и дело хлещет "Колу".
Кладёт в портфель одну тетрадку,
а сам жуёт яичко всмятку.
Кладёт в портфель тетрадь другую,
а сам жуёт яйцо вкрутую.

Надеюсь, ясно и балбесам,
что при питании таком,
малец имел проблемы с весом
и был похож на снежный ком.

Друзей у Жоры было мало,
ведь после школы детвора
в кружки и секции бежала
с шальными криками "Ура!".

А Жора шёл в кафе "Прохлада",
чтоб килограмм грильяжу сгрызть,
и, выпив чашку шоколада,
опять посетовать на жизнь.

Хотел в театре школьном Жора
сыграть лихого мушкетёра,
а режиссёр ему: "Пока
готов вас взять на колобка".

В поход идут ребята классом
и Жоре хочется пойти,
но только магазин "Колбасы"
чтоб непременно по пути.

И, что обиднее, Лариска,
что с ним за партою сидит,
не замечает даже близко
его цветущий внешний вид.

Не отвечает на записку:
"Айда в кино, на "Ералаш"?"
и отвергает без изысков
лишь раз надкушенный беляш.

Впритык не замечает Лора
страданий Жоры-ухажёра.

"Пора решить проблему эту
и обуздать досадный вес!" -
подумал Жора, съев конфету,
и в интернет тотчас полез.

Диеты обещают слёзы,
и голоданье ни к чему,
а что, когда б сеанс гипноза
взять и попробовать ему?

И, чтоб избавиться от жора
спешит малец к гипнотизёру.

Сутулый дяденька в жилетке,
узнав, что он - "последний шанс",
велел улечься на кушетке
и стал вводить обжору в транс.

"Глаза закройте. Дышим ровно." -
бормочет, делая пассы, -
"я вас избавлю безусловно
от злого ига колбасы!".

"Теперь для вас все шоколадки
солёны будут, а не сладки!
А эскимо, коль откусили,
на вкус предстанет перцем чили!"

"Нет больше в теле места жору", -
гипнотизёр проговорил
и, отвернувшись от обжоры,
водичкой горло промочил.

Но, не допив и полстакана,
беднягу враз постигла грусть,
ведь за спиной у шарлатана
вдруг слышно робкое "хрусть-хрусть".

Он обернулся: "Что за шутки?",
а пациент жуёт грильяж,
завыл гипноза мастер жутко:
"Какой позор! Какой пассаж!"

И стал трепать себя за кудри,
хоть верь, читатель, хоть не верь,
а Жора, поразмыслив мудро,
тихонько выскользнул за дверь.

И дёру дал малец такого,
что пыль клубилась вслед за ним,
летел быстрей коня лихого,
неуловим, неудержим.

Да так пришлось ему по нраву
планету кедами крутить,
что стал всерьёз, не для забавы,
он на атлетику ходить.

Промчалось месяцев немного,
а Жору словно не узнать,
изящней тополя иного.
Вот это стать, ни дать ни взять!

Награды, грамоты, медали,
разряд, вот, юношеский дали.
А летом он и прыгуны
летят на первенство страны.

И даже гордая Лариса
к нему недавно подошла
в красивой юбочке из флиса:
"Кирилл, привет! Ну, как дела?"