Лорд Альфред Дуглас 1870-1945 Ода осени

Ты – госпожа с поникшей головой,
К щеке свисают локоны устало,
Печальных милых губ изгиб живой.
Ты не кротка – от споров руки вялы;
К моей душе твой тихий шаг спрямлён.
Ты – лучше звучных менестрелей Лета,
Иль радостной Весны, пускай опять
Песнь скорби будет спета;
И я спою, настроясь, в унисон:
Что мне сезонов юных благодать!

Свои мне ветви подари для гроба
Восторгов мёртвых, ветры – вздох мой пить,
Считать мне слёзы – листья из чащобы,
Туман – глаза больные притупить.
В устах твоих не слышно утешенье,
Нет жалости в груди, лишь холод рук,
Но лучше горе в пасмурную пору,
Чем в мрачном сокрушенье
Обидеть солнце – сговориться впору
В те дни цветам: всё оживить вокруг.

На влажной почве – капельки дождя;
Затоптана трава, грязь, листьев шорох,
Молчанье птиц; туманы бередя,
Явилось солнце в муках; ржавый ворох
Вязанок кукурузных, и порыв
Ветров сердитых; ночью облака
Бегут перед луной; твой стон прощальный,
Распад твой и разрыв,
И смерть, и панихида: им близка
Настроенность души моей печальной.

Ах! твой восторг, и поцелуй медовый
Твоей погоды влажной; бледный лик.
Карминность ягод, листьев цвет багровый;
Внизу ковёр по смерти их возник
Из сепии и бронзы – красок тленных,
Твой вздох устроил с ними чехарду.
И эта тень исчезнувшей улыбки,
И дух существ блаженных
Мне вновь разбили сердце, как всё зыбко:
Спешишь к зиме ты – к смерти я иду.



Lord Alfred Douglas (1870-1945)

Ode to Autumn

Thou sombre lady of down-bended head,
And weary lashes drooping to the cheek,
With sweet sad fold of lips uncomforted.
And listless hands more tired with strife than meek ;
Turn here thy soft brown feet, and to my heart.
Unmatched to Summer's golden minstrelsy.
Or Spring's shrill pipe of joy, sing once again
Sad songs, and I to thee
Well tuned, will answer that according part
That jarred with those young seasons' gladder strain.

Give me thy empty branches for the biers
Of perished joys, thy winds to sigh my sighs,
Thy falling leaves to count my falling tears,
And all thy mists to dim my aching eyes.
There is no comfort in thy lips, and none
In thy cold arms, nor pity in thy breast.
But better 'tis in gray hours to have grief.
Than to affront the sun
With sunless woe, when every flower and leaf
Conspires to make the season merriest.

The drip of rain-drops on the sodden earth,
The trampled mud-stained grass, the shifting leaves,
The silent hurrying birds, the sickly birth
Of the red sun in misty skies, the sheaves
Of rotting ruined corn, the sudden gusts
Of angry winds, the clouds that fly all night
Before the stormy moon, thy desolate moans,
All thy decays and rusts.
Thy deaths and dirges, these are tuned aright
To my unquiet soul that sorrow owns.

But ah ! thy gentler mood, the honeyed kiss
Of thy faint watery sunshine, thy pale gold.
Thy dark red berries, and the ambergris
That paints the lingering leaves, while on the mould,
Their dead make bronze and sepia carpetings
That lightly rustle in thy quiet breath.
These are the shadows of departed smiles,
The ghosts of happy things ;
These break again the broken heart, the whiles
Thou goest on to winter, I to Death.