Про кошку Муську и кошачью любовь

Эх, ребята, а хотите я вам расскажу о своей подружке Муське? Я познакомился с ней в дороге, когда возвращался в Мурманск, ну, вы помните ту мою историю. Так вот, шёл я по окрестностям Петербурга, проходил мимо какого-то торфяного болотца полузамёрзшего, помню, как сейчас, был мур-март, снега было мало, и он был тяжёлый, мокрый и серый от грязи, совсем, как я тогда.  А по берегам болот обычно бывают кочки – такие бугорки, поросшие травой. В мур-марте травы ещё нет, а вытаявшие из-под снега кочки покрыты щетиной прошлогодней.
Вот на одной из таких кочек –то я и увидел Муську. Она грелась на солнышке, умывалась, совсем как я, и пела рыбную песенку, помните, я вам её тоже уже пел… Муська – удивительно красивая кошка, рыжая, с зелёными глазищами, белыми носиком и лапками – ни на кого не похожая, разве что немножко на Лягушку-царевну в конце сказки. У вас в классе, наверное, тоже есть красивые девочки, но таких красивых, как моя Муська, точно нету! В общем, я влюбился и пошёл знакомиться. «А что, - подумал я, - я котей бывалый, ничего, что мокрый и серый, зато умею ловить рыбку и рассказывать сказки».
Муська оказалась совсем простой кошкой, несмотря на то, что прадедушка у неё был родом из знаменитых котов-сторожей Эрмитажа. Эрмитаж – это такой большой музей в Санкт-Петербурге, там хранится много интересных и красивых вещей, которые собраны со всех концов света в давние времена почти триста лет назад.
Тогда в домах почему-то было очень много крыс и мышей, и во дворцах, вы не поверите – тоже! Эти мыши и крысы очень любят есть книги и картины, особенно картины, потому что они нарисованы масляными красками, а в их состав входит пищевое растительное масло и яйцо. Императрица Елизавета Петровна в 18 веке повелела привести из Казани, это город такой есть где-то в России, самых больших котов, чтобы они охраняли картины дворца от набегов грызунов.  И привезли тогда в Питер двести учёных котов. С тех самых пор в Эрмитаже нет ни крыс, ни мышей, а коты там в почёте и на государственной службе! У нас в Мурманске тоже есть музей, где хранится много картин, жалко, что туда не набирают на работу котов. Я бы пошёл! Я, конечно, не художник, но в Художественном музее служить почётно, особенно такому пожилому коту, как я.
Вот опять забыл, о чём я вам рассказывал. Ах, да! О Муське. Я её до сих пор люблю. Мы тогда ходили с ней по Эрмитажу и мурлыкали от счастья, и кувыркались под утро, скользя по вощёному паркету музейных залов, была весна,  мур-март, потом пришёл апрель, за ним – мур-май… И тут я понял, что мне чего-то отчаянно не хватает. В Эрмитаже совершенно нет рыбы. Только на картинах  голландцев, но эти картины не пахнут рыбой. И не пахнут морем. А Петербург, наверное, самый красивый город на Земле… после мур-Мурманска, конечно, но Балтика – не Баренц, это я о морях – Балтийском и Баренцевом. И я загрустил, нет, я затосковал. И Муська отпустила меня, она сказала: «Для котов самое главное – дом. Я тебя люблю и никогда не забуду, но я знаю, что тебе будет плохо без Мурманска;  иди, и ты обязательно дойдёшь, я в тебя верю!» Я от гордости и горя растопырил свои намытые усы, мне так не хотелось расставаться с Муськой, но без родины мужчина – никто, и я пошёл…
Баклан Федя, мой крылатый друг, иногда, раз в пару лет, долетает до Питера и передаёт Муське кусочек палтуса от меня и сердечный привет, а она в ответ шлёт мне корюшку из Невы, корюшка – рыбка мелкая, почти как мойва, но мойва почему-то для меня вкусней.
Ну, вот, опять лапы разболелись, видно, к перемене погоды. Старость – не радость, ребятки, а любовь – это когда ты позволяешь любимому быть собой, даже если то, что нравится ему, совсем не нравится тебе. Муська любит свой Эрмитаж, а я привязан к Мурману, вот такая у нас кошачья любовь.