Тревога

(Глава 2)

Весь день с восхода до заката
Была работа топору.
И,  вот, последняя заплата
Легла на борт, закрыв дыру.

Погас закат, заря пылала,
Струился над рекой туман.
-Ну, всё! Шабаш!  – сказал устало,
Топор, бросая атаман.

- Не страшит  теперь  крутая,
Ветрами  взбитая волна!
Тревожит даль необжитая,
Тревожных  умыслов  полна…

С  рассветом – в путь!
К далёким, мглистым  Оби суровым  берегам.
По быстрине и плёсам чистым,
Вновь  мчаться чёлнам и стругам.

Князей вогульских и остяцких
Пищалей злым огнём смирим!
Рукою твёрдою, казацкой,
Руси их земли подарим!

Вдруг грохнул выстрел недалёкий!
За ним – другой!  Потом -  ещё!
Чу! Слышен бег коней далёкий!
Вот, чей – то крик! И стихло всё!..

Хоть, всё утихло, но тревогой
Весь лагерь боевой объят!
И над Турой – речной дорогой
Слышны команды, звоны лат!

 Из леса, вскоре, торопливо
Два казака на стан пришли.
И слов, не тратя, молчаливо
На атаманов струг взошли.

Ермак суровый и угрюмый
Ходил по стругу  взад – вперёд.
В главе его теснились думы…
Что там? А завтра, ведь, в поход!..

Увидев казаков пришедших,
К себе в шатёр их пригласил.
И сбросив,  грузы дум, нашедших,
Тотчас же строго их спросил:

«Так, что случилося в дозоре?
Что за стрельба и что за шум?
Мансийцы были с вами в ссоре?
Иль потревожил хан Кучум?

Казаки быстро и толково,
Без предисловий и прикрас,
Не вставив лишнего и слова,
Тревожный начали рассказ.

Как полусотня их лихая,
Дозор несла. Был жаркий день.
Но, вот погас закат, пылая.
На лес и долы пала тень.

Вдруг в струях синего тумана,
Мелькнул косматых шапок ряд!
Совсем недалеко от стана –
Татарских воинов отряд!

Шли осторожно, пригибаясь,
К заросшей травами земле.
К стволам деревьев прижимаясь,
Их тени таяли  во мгле…

Наш  полусотенный – рубака!
Лихой, бесстрашный атаман
Сказал: « Готовьтесь! Будет драка!
Накажем их за зло, обман»!

Да, всех не бить! В живых оставить,
Хоть, одного бы «языка»!
И невредимым в стан доставить,
Для атамана Ермака!

Отряд в кольцо бесшумно взяли …
На свист разбойный, удалой!
С разведки вражьей шапки сняли,
Конечно, вместе с головой!

Была короткою расплата!
Казачьих сабель сталь крепка!
Но темнота ли виновата…
Иль чья – то дрогнула рука…

Три  храбрых воина – батыра
Прорвались сквозь  клинков кольцо!
Седой туман, клубяся сыро,
Укрыл собою беглецов!..

На  сучьев  треск,  умчались пули –
Лес криком боли оглашён!
Чу! Слышно лошади всхрапнули!
В кустах,  в низине, тяжкий стон!..

Туда часть наших,  побежала –
Видать, там пулей кто – то сбит!
Но не успели! Задрожала
Земля от топота копыт!

Боясь засады, осторожно
В кусты таловые вошли.
И вскоре крикнули тревожно:
«Сюда! Мы воина нашли»!

В туманном сумраке низины,
Среди нетоптаной травы,
Лежал он тихо. Тень кончины
Стояла у его главы…

Вот, приподнялся, озирая,
В последний раз простор земной.
И молвил гордо, умирая:
«Я сын земли своей родной»!..

Прошли вперёд ещё немного,
Где рос тальник ещё тесней,
И там увидели,  у лога,
Стоянку свежую коней!

Наш атаман в большой кручине,
И ходит хмурый – сам не свой!..
Послал нас молвить о причине,
Стрельбы, тревоги боевой…

Не повезло нам в этой схватке!
Не повезло, хоть,  ты кричи!
Но по повадке и ухватке, -
То были люди Епанчи!

- Коль упустили бусурманов, -
Так жди теперь и новых бед!
Позвать, ко мне всех атаманов!
Сюда, на струг – будет совет!

                В. Усольцев
                апрель 1992 г.