Лермонтов, которого не знали. Роман

     С 2016 года эту книгу , написанную для сына - школьника , прочло более 300 000  !!!!               
                роман





                вступление



     …Напряжение и нервозность нарастали, а время  , как будто, остановилось, минуты  тянулись медленно и неохотно, погода  совсем испортилась: небо затянулось серыми , мрачными  тучами,  вот-вот грянет ливень… Какой-то  шум, обрывистые, не понятные фразы и громкий  выстрел.
              Что нам  известно о Михаиле  Юрьевиче Лермонтове?  Микаэль с иврита означает  «человек подобный  богу». Бабушка Елизавета  Алексеевна, целиком взяла  внука на воспитание после  смерти любимой  дочери. Деньги бабушки  дают возможность Мишелю ни в чем не нуждаться. Она подчинила его воспитанию  всех своих дворовых- любое желание  исполняется, ему  позволено все. Заболеет  внук- все девушки в Тарханах освобождаются от работ  , идут  молиться. Зимой  мужики строят ледяные горки и катают малыша  на  санях… Правда ли то, что Лермонтова не любил Николай I, заворачивал его  представления к наградам за воинскую доблесть, позже  запрещал публиковать?  Правда  ли  то, что Лермонтов  выполнял особые поручения тайной  канцелярии? Кто его любимая  женщина,  когда  он перешел черту  между жизнью  и смертью?
             Мелодичные рифмованные строки, легкие  акварели, потрясающая по глубине проза…  Не полных 27 лет жизни полной мистических слухов и легенд. В 17 лет – стихотворение «Предсказание», в 1841 году- предсказание  смерти «Сон». В стихах  лирика, а в жизни совсем другое. В 9 лет – влечение к женскому  полу, в 10- первая любовь к  голубоглазой блондинке, встреченной  на  Кавказе у родственников. В чем же причина ненависти  к женскому  полу, необузданной  ярости , берущейся  ниоткуда? Лермонтов  поэт поражает своими светлыми ,полными любви и магии  стихами, но в противовес  этому Лермонтов  мужчина мог быть полон злобы  и желчи демонической. Ненависть к слабому  полу  идет от детской  травмы- мать рано  умерла, роль женщины  у ребенка сильно искажена , отца он почти не помнил. Понятие семьи  и роли  женщины в этой  семье не известны.
            Умел  ли  любить Лермонтов? Дойдя  в отношениях  до самого высокого, моментально обрывал их. И с этого момента  в сторону  бывшей возлюбленной от поэта  идут только колкости  и  эпиграммы.
            Причины  одиночества  заложены  в  чрезмерной  опеке  со стороны  бабушки,  ее ревность, а так же пикантный  недуг его – золотуха  или туберкулез кожи, который  лечится  на  водах в Пятигорске.
            Его рост - 176 сантиметров, что для  того времени  очень  даже  впечатляет. Он прекрасно фехтует,  держится  в седле , в храбрости  не уступает абрекам. Носит прозвище- мосье  Кинжал. Он по-походному  не опрятен, у него  грязная  красная  рубаха, китель без эполет,  но белоснежный конь  нивелирует  всю эту  мелочь  и чепуху.
         Его  далекий  предок  бард –пророк Томас  Лермонт (Рифмач) по прозвищу  Честный. Он жил в XIII  веке  в Шотландии  , в городке Эркельдун.  Своим  талантом он якобы  пленил  королеву  Эльфов, а  та  одарила  его даром пророчества. Может  быть, от этого  появилось увлечение  мистицизмом юного поэта. « Кровавая меня  могила  ждет, могила  без молитв и без креста. На диком берегу  ревущих вод и под туманным небом  пустота…» Это написано в 17 лет. Поэт словно видел свое  будущее. В 1832 году  он встречал Новый год в Благородном собрании в костюме астролога с гадальной  книгой  судеб. В этой  книге  были предсказания  не только для  друзей, но и для  себя- иероглифы , которыми была написана  книга, до сих пор  не расшифрованы. В том же году  поэт пишет «Предсказание», возможно,  Лермонтов  этими строками предсказал революцию19 17 года. Да , он писал про революцию, крестьянские  бунты   уже  тогда  потрясали страну. В стихотворении  «Сон» точное предсказание своей  смерти, только случится  все не в Дагестане, а в Пятигорске. Был ли поэт пророком, видел ли он свою смерть или просто призывал ее?
              Сколько людей было в поэте? По крайней мере, не один.  «Демона» он начал писать в 14 лет , несколько раз переписывал и только через 10 лет представил  на  суд читателя. «Печальный  демон , дух изгнанья…» Автор всего лишь  двух книг и 42 изданных стихотворений из сотни написанных.
              Корнет лейб- гвардии    гусарского полка не скрывал своего раздражения  перед обществом. «Самые хорошенькие  девушки выпрашивают у меня  стихи и хвастаются потом  ими, как величайшей  победой… На меня  мода…»- пишет Лермонтов  в письме к знакомой.
              В своей  поэзии Лермонтов  надевал маску  лирика и страдальца, будучи совсем иным по жизни-  вот мнение некоторых лермонтоведов. Единственное  , что может возвысить поэта  над женщинами- это унизительные издевки, которые он потом прячет за гениальными  четверостишиями. Поэт- ловелас успел покорить и разбить сердца  многих светских дам.  В доме генеральши Верзилиной очередной бал. Больше всех старается один молодой человек с  кинжалом, не характерным для  ношения в императорских войсках. Он показывает окружившим его друзьям порнографические  рисунки и стишки  на  своего друга  Мартынова.  Внезапно грохочущий рояль замолкает и все слышат громкий  голос Лермонтова, оскорбляющий  своего  друга… Они дружили  со школы  гвардейских прапорщиков, куда  Лермонтов  попал после  благородного пансиона  при Московском  университете, ночевали друг у друга,  ссорились, мирились, Лермонтов мог бы  породниться с Мартыновым, женившись на его сестре…
        Странная  дуэль с де Барантом, первая ссылка после стихов  на смерть Пушкина… Служба  в отряде , никому не подчиняющемуся, не применяющему  огнестрельного оружия, а просто врезающемуся в ряды  противника, в кровавую резню- предвестнику российского спецназа… Человек  на  такой  войне меняется  до неузнаваемости и не в лучшую сторону. Ссылка вторая продлилась от Кизляра  до Тамани в путешествиях и злоупотреблении «Кахетинским»…
   «Собаке – собачья  смерть!»-  произнес  император Николай I, узнав  о гибели поэта  на  дуэли с Мартыновым.  Лермонтов был намного моложе императора- сторонника  старых взглядов, вызывал раздражение у помазанника  своей  одаренностью и необычностью.
           Творчество  поэта легло в основу поэтики Блока, Бунина, Ахматовой, Мандельштама, Пастернака, Ахмадулиной. Он задал векторы всем стилям и направлениям русской  поэзии. Титаническая работа, проделанная  Лермонтовым всего за  четыре  года, то , что поэт сделал с литературой- это революция  метафизическая.
           Узнав о смерти любимого внука,  Елизавета Алексеевна  слегла, стала быстро слепнуть.
      Жизнь и судьба  поэта  полны  тайн, которые мы  попробуем раскрыть в этой  книге. Попробуем ответить на  то , каким был поэт,   личность  вне времени и пространства…

1

Важнейшим источником известных юнкерских текстов Лермонтова была и остается тетрадочка с выписками из четвертой книжки рукописного журнала юнкеров «Школьная заря», сделанными неутомимым редактором «Русской старины» Михаилом Семевским. Как пояснял Семевский в предисловии к маленькой обзорной публикации этой находки, в 1879 году ему удалось познакомиться с «подлинной тетрадью журнала», которая тогда хранилась у одного из соучеников Лермонтова, Николая Вяземского, а потом пропала.
С Вяземским Семевского свел Владимир Поливанов, сын еще одного товарища Лермонтова — Николая Поливанова,  Из пояснения Семевского на обложке тетради с выписками (она хранится сейчас в Рукописном отделе Пушкинского Дома) следует, что он, руководствуясь указаниями Вяземского, скопировал из всей «Школьной зари» только то, что «принадлежит М. Ю. Лермонтову». По общему мнению комментаторов и исследователей, эти указания Вяземского  заслуживают доверия и подтверждаются данными других источников — прежде всего применительно к юнкерским поэмам. В том, что касается стихотворных текстов из «Школьной зари» (а там находятся «Ода к нужнику» и послание «К Т*** ( Тизенгаузену)»), показания Вяземского остаются едва ли не единственным авторитетным свидетельством в пользу лермонтовского авторства, в котором, подчеркнем, никто не выражал серьезных сомнений.
Между тем тетрадь с выписками Семевского содержит не только стихотворные сочинения Лермонтова-юнкера — поэмы «Уланша» и «Гошпиталь» и названные два стихотворения. Сразу за «Уланшей» в тетради находится еще один, прозаический текст, который до сих пор не публиковался даже в отрывках и практически не упоминался в  литературе.
Это прозаическое сочинение называется «Пограничные известия. Перепония» и представляет собой, согласно пояснениям Семевского, «шутку, в которой выведен Лермонтовым его товарищ князь Шаховской».
Николай Вяземский рассказывал Семевскому, что, имея в виду Шаховского, Лермонтов и «сочинил путешествия в страны: Курконоздрию, Перепонию и Безмозглию»
Иосиф Шаховской, еще один соученик Лермонтова по юнкерской школе, был частым персонажем непритязательных товарищеских шуток, высмеивавших его выдающийся во всех смыслах нос в карикатурах и прозвищах «Князь Нос» и «Курок». Николай Вяземский рассказывал Семевскому, что, имея в виду Шаховского, Лермонтов и «сочинил путешествия в страны: Курконоздрию, Перепонию и Безмозглию».
По форме «Пограничные известия» пародируют столь привычный в юнкерском быту военный журнал. Но журнал этот рапортует о необыкновенной экспедиции «в глубину доселе малоизвестной Безмозглии». В этой стране, как и во владениях короля Свища I, откуда отправляется герой — профессор фон дер Бздех, все вывернуто наизнанку, там торжествует «материально-телесный низ»: битье шпицрутенами, пощечины и тычки там высшая награда, нужник — роскошное временное пристанище, вместо дождя и снега с небес исторгаются экскременты.
Эта скатологическая пародия контекстуально связана с закрытым юнкерским бытом и, вероятно, изнутри его казалась вполне остроумной. «Внешнему» читателю (которому, конечно, этот текст вряд ли предназначался) оценить его, прямо скажем, трудно, не в последнюю очередь потому, что обсценно-скатологическая традиция, по крайней мере в русской литературе, развита гораздо хуже, чем, скажем, порнографический бурлеск в традициях Баркова. И в этом отношении «Пограничные известия» оказываются как раз примером занимательным.
Неизбежно встающий вопрос об авторстве текста совершенно однозначно, конечно, не может быть решен, по крайней мере, пока. Оригинал «Школьной зари» неизвестен, нет и иных свидетельств, кроме сообщения Вяземского, который за давностью лет мог и что-то напутать… Но все-таки, учитывая, что во всех остальных случаях (с поэмами и стихами) указания Вяземского об авторстве Лермонтова неоспоримы, здесь нет серьезных оснований (кроме эстетических) игнорировать это. В академических изданиях для таких текстов, которые, очень вероятно, принадлежат соответствующему автору или авторство которых аргументировано не определено, есть специальный раздел — «Приписываемое», или «Dubia»; и «Пограничные известия» — безусловный кандидат в этот пограничный академический раздел в новом собрании сочинений Лермонтова.
   Читаем отрывок:
«…На днях получили здесь преинтересное письмо от путешественников, которые для блага науки решились подвергнуть жизнь свою опасности, проникнуть в глубину доселе малоизвестной Безмозглии ; не желая лишить любителей изящного удовольствия читать сие известие, я целиком передаю ниже помянутое письмо, не прибавляя и не пропуская ничего:
34 февраля во втором часу утра профессор химии, привилегированный невежда короля Свища I барон фон дер Бздех с компаниею оставил Сен-Сикелей, получа от расстроенного короля Свища I по двенадцать плюх в левые щеки и по кулаку в затылок; сам же профессор в знак особенной милости публично выдран был плетьми и отправился, торжественно сопровождаемый народом, который от избытка чувств при разлуке с покровителем своим во все время процессии кидал в него каменьями и сыпал в глаза табак. Профессор со слезами на глазах плевал во все стороны и чихал почтенным гражданам в рожу в знак большой милости. Но увы! продлить сие торжество было не в его власти, и скоро застава Сен-Сикелея упала ему прямо на макушку. Часовой записал его имя себе на плешь, а все жители столицы плясали до самой ночи, что есть знак величайшей горести. К ночи настигла путешественников наших ужасная гроза, и профессор не знал, куда деваться самому и свите его; ни города, ни селения не было в виду, и все были в совершенном отчаянии. (Вот как пишет секретарь пр. фон дер Бздеха.)
В тринадцатом часу вечера синее небо уподобилось подбитому глазу, черные тучи, расхаживая по горизонту хрипели, рычали и грозили низвергнуться на нас всею своею тяжестию. Профессор решился прекратить путь и приказал разбить походный нужник, где и поместился со свитою; по углам сего спасительного здания расставлены были избранные <...>;донжуаны с поднятыми кверху <...> для отвода молнии. Мрак был так велик, что невозможно было в двух шагах различить лица от жопы, и все пришли в уныние, <…> вдруг загремел в облаках ужасный пердок, земля затряслася, и отводные <...> расчетверились вдруг, пердки усилились, ветры завоняли сильнее, и жидкая дристня пудами полетела на землю.
Вся свита профессора, не исключая и его самого, стала на корячки, засунув друг другу пальцы в жопу, и с смирением ожидали ежеминутной погибели, но боги умилостивились, гроза стала утихать, и вскоре истощенные облака, расползясь в стороны, представили взорам их ярко-красное полномудие (что в Курке заменяет половину луны), ветры уменьшились, и чистое говно лишь изредка падало с неба, как падают у нас последние капли перелетного дождя.
Обрадованный фон дер Бздех поспешил принести богам благодарственную жертву и, велев докрасна раскалить огромную сковороду, сел на оную голою жопою, припевая: «Ай, батько, хорошо, ай, курвин сын, хорошо», все подчиненные его после каждого такового восклицания подхватывали хором:
«Юсь, юсь,
Признаюсь,
Ты, ты
Мои мечты
Сокрушил» и проч.
В заключение, после бывшего пиршества, профессор от имени короля в знак счастливого избавления от смерти велел залепить всем его окружающим по пятьсот фухтелей в жопу; сии же последние, чувствуя вполне милость своего повелителя, повергнулись к стопам его, умоляя принять от них, в свою очередь, несколько тысяч шпицрутенов в спину и отборных щелчков в нос. Долго не соглашался профессор на просьбы обожающих его людей, долго отговаривался он, говоря, что не достоин такой великой награды, но наконец всеобщие просьбы и увещания взяли перевес, и профессора выдрали как сидорову козу. День сей кончился как нельзя лучше, и все были довольны друг другом; после легкого ужина, состоящего из печеных жаб, приправленных козьими говешками, тухлых яиц и волчьих ягод с малафьею, все разошлись по своим местам, а профессор удалился в свою богато убранную спальную. Раздевшись, как это водится, фон дер Бздех высцался в карман любимейшего из своих приближенных и лег в постель, задрав ноги к верху; один из бардашей его остался с ним, чтобы усыпить его ударами жопой по лицу, а другой беспрерывно засовывал ему в нос бумажные гусары с табаком; когда же профессорские вежды сомкнулись на покой, оба бардаша, засыпав ему порядочный прием перцу в жопу, удалились из спальни, оставя повелителя своего в сладких объятиях Морфея.

Что было поутру, то скажет нам следующий журнал, если угодно будет почтенным читателям нашим…»
 
      В отличие от Луки Мудищева или пушкинской «Гавриилиады» юнкерские поэмы Лермонтова остались грубоватым следом в его жизни еще и потому, что мы читаем не фривольные сказки, не стихи о похождениях мифических героев в альковах загадочных женщин, а дотошно описанные физиологические очерки о реальных соучениках Лермонтова. Все эти поэмы были созданы для рукописного журнала «Школьная заря». К примеру, главным героем рассказанного в поэме «Гошпиталь» происшествия являлся Барятинский (впоследствии известный князь), чьи шалости, кутежи, веселые похождения и романтические приключения получили в Петербурге широкую известность. Думаю, и в момент выхода журнала вряд ли Барятинскому понравилось его изображение, но в школе юнкеров он отмолчался, отшутился, хотя приятного было мало.
Из-за поэмы «Гошпиталь» Барятинский люто возненавидел Лермонтова. Гораздо позже, после смерти поэта, его биограф Висковатов обратился и к Барятинскому за воспоминаниями и услышал самые негодующие слова: «Он называл его самым «безнравственным человеком» и «посредственным подражателем Байрона». Висковатов утверждал, что Барятинский был в числе людей, сознательно мешавших служебному продвижению Лермонтова.
Вспоминает соученик Лермонтова по школе юнкеров Александр Меринский: «Зимой, в начале 1834 года, кто-то из нас предложил издавать в школе журнал, конечно, рукописный. Журнал должен был выходить один раз в неделю, по средам; в продолжение семи дней накоплялись статьи. Кто писал и хотел помещать сочинения, тот клал рукопись в назначенный для того ящик одного из столиков, находившихся при кроватях в наших каморах. Желавший, мог оставаться неизвестным. По средам вынимались из ящика статьи и сшивались, составляя довольно толстую тетрадь, которая вечером в тот же день, при сборе всех нас, громко прочитывалась. При этом смех и шутки не умолкали. Таких нумеров журнала набралось несколько. Не знаю, что с ними сталось, но в них много было помещено стихотворений Лермонтова, правда, большей частью не совсем скромных и не подлежащих печати, как, например, «Уланша», «Праздник в Петергофе» и другие». В целом, насколько известно, вышло семь номеров журнала. Среди главных авторов – Михаил Лермонтов и… Николай Мартынов.
 Сюжет «Гошпиталя» : в петергофском госпитале на антресолях жила одна древняя старушка, смотрительница, там же жил и крепкий мужичок, ямщик. И была у них молодая прелестная служанка. Как-то князь Б. (Барятинский) поспорил с Лафой (Поливанов) на шесть бутылок шампанского, что он этой же ночью завладеет молодой служанкой.
И ободренный винным паром
Наверх вскарабкался наш князь;
Прижал защелку – входит с жаром.
Руками за х... свой держась;
Чердак похабный, закоптелый
Едва лампадой озарен,
Г... и пыль со всех сторон.
В широких креслах, в кофте белой,
В очках, недвижна, как гранит,
Слепая барыня сидит.
Не разобравшись в темноте, князь налетел на старую барыню, задрал ей юбки и… принялся делать свое княжеское дело. Старушка кричит, прибегает ямщик. Дубиной ямщик стал проходиться по княжеской спине. Князь кинулся из дверей, ямщик за ним, и вдруг видят в другой комнате Лафу с молодой служанкой. Лихой улан успешно вместо князя обслужил служанку Марису. Затем еще и выручил князя из беды, дал отпор ямщику. Пришлось князю выставить ящик шампанского. Вот и вся скабрезная поэмка. Напиши это, очевидно, реально состоявшееся похождение кто-нибудь из юнкеров, прошло время, все забылось бы, иногда соученики встречались бы и смеялись. Но князь Барятинский позже стал наместником Кавказа, фельдмаршалом, приближенным лицом императора . А Лермонтов стал великим русским поэтом. Каково наместнику Кавказа слушать за своей спиной до конца жизни хихиканья подчиненных. Да и перед детьми неловко. Естественно, и сегодня наследники Барятинского ненавидят Лермонтова. В общем, обычная зарисовка будней военного училища что в царское, что в советское, что в нынешнее время. Грубоватые нравы, натурализм, шаржированные портреты юнкеров и сценки из юнкерской жизни.
За эротическими поэмами последовало и несколько скабрезных стишков на «голубые» приключения сотоварищей. Прочитав эти стишки, читатель поймет, что сам Лермонтов этих «удовольствий» более чем сторонился, скорее высмеивал увлекающихся голубизной юнкеров. Но и в этих стихах поражает адресная привязка. Я не знаю, как относился к великому поэту в течение всей жизни Павел Павлович Тизенгаузен, но в литературной памяти навсегда останется его увлечение сладостным пороком. Ему посвящено целое стихотворение «К Тизенгаузену».
Не води так томно оком,
Круглой ж...кой не верти,
Сладострастьем и пороком
Своенравно не шути…
Вот и в своей «Оде к нужнику» поэт описывает вполне реальные впечатления, когда из спальни юнкеров ночью скользят в сторону нужника две тени в ночных рубашках. В отличие от мужских эротических поэм в подробности подобных «приключений» чуждый им поэт не влезает и поэтому заканчивает свой стишок этакой моральной нотой: «Но занавес пора задернуть над картиной, Пора, чтоб похвалу неумолимый рок/ Не обратил бы мне в язвительный упрек». Увы, но это болезнь с древних времен всех закрытых учебных заведений, да и вообще закрытых мужских обществ. Что в Древнем Риме, что в Англии, что в России. За редким исключением дурная привычка со временем исчезала, особенно когда с ней усердно боролись. Как и было во времена Николая I. Так что в случае с Лермонтовым нашим пропагандистам порока не за что зацепиться, язвительный упрек обращать не к кому. Скорее можно спросить, принесли ли пользу в развитии поэтического творчества эти эротические шалости самому Лермонтову. Шедеврами их не назовешь. Изысканностью, высоким романтизмом они не отличаются. Даже наоборот. Осознанная борьба с высоким стилем в литературе. Игра на занижение. Сама прямая адресность эротических произведений говорит об отношении поэта к обществу в целом. Критик Павел Сакулин писал: «Второй период, обнимающий два-три года пребывания Лермонтова в военной школе, отмечен рядом эксцессов, когда плоть и молодая страсть бурно проявляли себя, когда чувство переходило уже в чувственность. Поэт опустился к земле и отдал ей обильную дань в таких произведениях, как «Гошпиталь», «Петергофский праздник», «Уланша». Если забыть об этической оценке этих произведений, то им следует приписать важное значение в эволюции лермонтовского творчества. Как шуточные и эротические повести других поэтов, фривольные поэмы Лермонтова вносили в его поэзию струю простоты и жизненности, черты, которых так недоставало романтическим поэмам Лермонтова. Припоминается здесь, что такие люди, как Белинский, склонны были в плотской любви и даже в оргиях разврата видеть серьезное противоядие беспочвенному, худосочному идеализму. То есть, при всей скабрезности юнкерских поэм, они стали для поэта важнейшим поэтическим событием. Пусть пишут Владимир Соловьев или Борис Эйхенбаум о том, что юнкерские поэмы «вне литературы». Пусть мыслители и филологи рассматривают их то как пример нравственного падения, то как пример литературной деградации. Как считает Эйхенбаум: «Если значительная доля этих сообщений и должна быть признана литературной стилизацией, то все же должна остаться в них и доля реальности, которая в данном случае интересует меня потому, что самые поэмы 1833–1834 годов я склонен рассматривать не как литературные произведения, а как психологический документ, оправдывающий деление творчества Лермонтова на два периода (1829–1832 и 1836–1841)…»
Но никуда не уйти от того, что с юнкерских лет на время исчезли романтический подход к действительности, выдуманные герои, страны, исчезла родовая шотландская надмирность. Вместо байронических героев, мятежного паруса, ищущего бурю, мы видим в стихах непотребного князя Барятинского с голой задницей, истекающую соком девицу из кабачка, порочного Тизенгаузена. Поразительно, но в советские годы эти эротические поэмы были внимательно разобраны одним из лучших критиков, знатоком Русского Севера Сергеем Дурылиным. Добавив к трем юнкерским поэмам Лермонтова написанную чуть позже, в 1836 году, но тем же дотошным реалистически достоверным стилем поэму «Монго», посвященную его другу Алексею Столыпину, Дурылин пишет: «Лермонтов писал для определенного круга читателей, и вкусы этого круга не могли не отразиться на его произведениях. Об эстетической требовательности и об этической строгости этого вкуса не может быть и речи. «Непристойность», очевидно, входила, как непременное условие, в литературный заказ, обращенный гвардейскими подпрапорщиками к их поэтам. Лермонтов этот заказ, к сожалению, выполнил. Все это бесспорно. Но, исполняя тот же заказ, Лермонтов мог выполнить его, прибегая к иной литературной форме, в совсем другом стиле, применяя иные приемы повествования. Вместо непристойного «рассказа» – таков авторский подзаголовок «Гошпиталя», одинаково идущий и к трем другим поэмам, – поэт мог предложить однокашникам столь же непристойную сказку, фривольную балладу или эротическую пародию на героическую поэму в духе Pucelle или «Гавриилиады». Но Лермонтов написал именно рассказы с сюжетами из текущей действительности. Мало того. Все свидетели и биографы согласны, что ни один из сюжетов не является вымыслом, а представляет собой разработку действительных происшествий. Остается бесспорным факт: в юнкерских поэмах Лермонтов впервые обратился к прямому воспроизведению действительности в форме реалистического рассказа. Специфичность «заказа» обусловила тот специфический выбор, который Лермонтов сделал из скудного материала окружающей его юнкерско-офицерской действительности, но выбор сделан был именно из материала действительности и обработан рукой реалиста, как будто никогда не державшего романтическое перо…»
 Но не было бы эротических поэм,  не было бы и «Героя нашего времени». Он и на самом деле рухнул с коня романтизма в болото приземленного реализма, но это была земля, реальные люди, живые разговоры, персонажи, описания пригородов Петербурга, в конце концов живые женщины. А как превосходно описан в «Уланше» его друг Лафа, буян лихой, «идет он… все гремит на нем, как дюжина пустых бутылок…». Я согласен с Дурылиным, поэма «Монго» и по языку, и по сюжету примыкает к юнкерским поэмам, хотя и написана уже произведенным в офицеры Лермонтовым.
Дальше был путь к поэмам «Казначейша», «Сашка», к повестям из «Героя нашего времени». Путь к своей вершине, откуда он был сброшен так безжалостно еще одним героем своих реалистических зарисовок. Интересно, каким бы у него появился Николай Мартынов в возможных будущих рассказах? Может, Николай Соломонович убрал загодя на всякий случай возможного портретиста?
К сожалению, юнкерские поэмы Лермонтова в рукописном журнале «Школьная заря» долгое время распространялись в списках среди золотой молодежи. И первая поэтическая слава Лермонтова имела привкус барковщины. Мужья и отцы семейств следили, чтобы к их женам и дочерям не попадали стихи Лермонтова. Запрещали упоминать его имя. Как пишет первый биограф поэта Павел Висковатов, вполне уважаемые люди не понимали, как эротический поэт с такой дурной репутацией «смел выходить в свет со своими творениями». «Даже знаменитое стихотворение на смерть Пушкина не могло изгладить этой репутации, и только в последний приезд Лермонтова в Петербург, за несколько месяцев перед его смертью, после выхода собрания его стихотворений и романа «Герой нашего времени» пробилась его добрая слава».
   
2


-Какая  погода, просто благодать,- Лермонтов обратился к Льву Пушкину, рассматривающему оружие из коллекции поэта.
-Я все же еще раз настоятельно попрошу вас, Мишель, уступить мне этот пистоль.- Пушкин бросил рассеянный взгляд в окно, занятый другим.- А погода, что погода? Здесь ведь как может быть : сначала солнышко   днями напролет, потом такие  ливни зарядят, только спасайся!
-Может статься,- Застегивая последнюю пуговицу мундира ,отвечал ему  поэт.- Случиться так, друг любезный, что этот пистолет достанется тебе  даром.
-Это как же? – Вешая пистолет на ковер,  Лев   недоуменно посмотрел на Лермонтова.
-Долго рассказывать, ты сам все скоро узнаешь! Пойдем же, мы  итак опаздываем.- Лермонтов, схватив  фуражку, вышел из комнаты.
 До дома  генеральши Верзилиной, в котором сегодня собирались гости, было сравнительно недалеко.
-Знаешь, что я хочу сказать тебе? -Лермонтов  остановился и взял Пушкина под руку.- Мне сегодня  сон приснился, просто не знаю , что и думать, мистика     сплошная. Все как будто из грядущего, неизвестного и не понятного для  меня , нагромоздилось  и следовало за мной  неотступно…
- И что же  это грядущее?- Пушкин внимательно смотрел на поэта.
-Зря  я , наверное, начал этот разговор.- Лермонтов  изменился в лице. Его глаза,  от которых секунду назад нельзя  было отвести взгляда, мгновенно  сузились, словно закрывшись от внешнего мира, но наблюдая  за  происходящим из такого вот укрытия.
-Мишель, Левушка!- Их окликнул князь Трубецкой и увлек  за  собой  на парадную лестницу.- Дайте  слово, черти эдакие, что замените меня  сегодня за  инструментом, я не намерен  потеть весь день за  фортепиано, пока вы волочитесь за  прелестными волшебницами.
- Они с Мартыновым опять будут делить одну  волшебницу  на  двоих.-  Бросил пробную  остроту Пушкин, проходя   с приятелями в бальный зал, из глубины  которого к ним уже  спешила  старшая  дочь генеральши.
-Боюсь, Мартынову  сегодня  ничего не достанется!- Глядя на прелестную даму  в пышном  белом платье с зеленой  атласной отделкой , промолвил Лермонтов.
-Мишель, господа, я так  рада вам!- дама  подала  каждому  из пришедших руку  для  поцелуя. – Маман   отошла  отдать кое- какие распоряжения, а  мы  с Наденькой встречаем гостей.
-Эмилия, вы обворожительны!- Лермонтов  увлек  даму в угол зала. –Как вам идет эта атласная  отделка, платье  умопомрачительное,  как оно преобразило вас!
-Мишель, обещайте   , пожалуйста, не сердить меня  сегодня  и не обижать бедного Мартынова.- Дама слегка  покраснела, польщенная вниманием поэта.
-Я уже забыл про него, Эмили! Но  все танцы  мои- такого мое  условие!- Поэт попробовал прижать руку собеседницы  к  груди.
-Вы  уже  ставите  условия!? Как это похоже  на  вас,  Мишель! Впрочем, идемте  танцевать!- Вслед за первыми  звуками рояля, за  которым расположился  улыбающийся  князь Трубецкой, дама  увлекла  Лермонтова  в глубину  зала.
Дамы  и кавалеры  расположились в центре  бальной залы и  закружились  в ритме вальса. Майор  Мартынов был на  год старше  Лермонтова  , ухаживал так же  за Эмилией, но вынужден был танцевать с ее младшей сестрой Надеждой, не пытаясь скрывать своего разочарования.
-Надюша, ты  только взгляни , как неуклюже двигается  в танце Мишель,- Николай Мартынов показал глазами на пару  ,  в противоположном конце .- Его огромные плечи диссонируют с маленькими ручками, а голова...
-Николай Соломонович, вы не правы, Мишель очень  подходит Эмили, посмотрите, посмотрите , как она  просто светится  от счастья! И не ревнуйте так откровенно, вы меня  обижаете, наконец! – Надежда прикрыла глаза.
Раздосадованному Мартынову ничего не оставалось, как немедленно извиниться.
После нескольких танцев, Надежде, наскучило смотреть на  обиженного выбором не в его пользу Мартынова и она , сославшись на  то, что устала, подошла  к роялю.
-Вы знаете, что мы приготовили сегодня в качестве  развлечений?- Надежда  смотрела на  майора , все еще  пытаясь вернуть его   к себе.
-Нет, Наденька. даже представить себе  не могу.- Рассеяно отвечал майор.
-Живые картины, название  которых я должна  пока  держать в тайне, фанты  и спиритический  сеанс.
- Да, что вы !?-  Несколько наигранно изумился  Мартынов.
-Вот  вы, Николай Соломонович,  думаете , что я маленькая  и ничего не понимаю. ничего не вижу! А я все вижу  и все понимаю, - Надежда  нервно теребила  нитку жемчуга  на  шее , пока окончательно не порвала  ее.
 Мартынов и находящиеся  поблизости кавалеры принялись  собирать рассыпавшиеся жемчужины,  между  тем музыка  внезапно прервалась и все услышали громкий  голос  Лермонтова:
-Вам необходимо бояться этого огромного кинжала!
В окружении Эмили и Лермонтова, где  находились Лев Пушкин  и еще  несколько дам с кавалерами громко засмеялись.
 Князь Трубецкой  , немного смутившись, изящно провел надушенным платком по вискам и лбу, отпил из фужера  шампанское.
Мартынов  же  в казавшемся  еще более смешным в данной  ситуации черкесском костюме и с большим кинжалом , исказившись лицом и   нервно двигая подбородком подошел к группе смеющихся.
-Милостивый государь, я неоднократно просил вас не шутить по этому  поводу!- Обратился  майор к поэту, сверкая глазами.
- Николай, ну вы сейчас  молниями своими  всю погоду  на дворе испортите!- Перевел все в шутку  Лермонтов. И глядя  вслед удаляющемуся  майору,-  Пустяки, Эмилия, мы  сегодня же помиримся.

8




        Границей между ранним и зрелым периодами лирики Лермонтова считается 1836 - 1837 год. В эти годы обострившегося политического самосознания поэта им созданы стихотворения, окончательно определившие его  социально-политическую позицию: против всего феодального мира  :«Умирающий гладиатор» и правящей самодержавной  бюрократии   «Смерть Поэта», в защиту интересов простого народа «Бородино», за социальную свободу «Не смейся над моей пророческой тоскою».
 Продолжая вольнолюбивые традиции отечественной поэзии, в особенности декабристской, Лермонтов расширяет свои творческие связи с западноевропейскими поэтами, прежде всего с Гейне, Гюго .
 Герцен метко и образно заметил, что душу поэта разбудил «пистолетный выстрел, убивший Пушкина». Создав «Смерть Поэта», Лермонтов  родился . как поэт, уровень которого никак не ниже   пушкинского, стал известен всей стране и заявил себя прямым и законным преемником Пушкина. «Призыв к революции» — так охарактеризовал Булгарин этот шедевр социально-политической лирики дворянской революционности.
 Ненавидя и презирая бездушие, ложный блеск, вероломство и коварство, тщеславную глупость, надменную невежественность правящей аристократии, поэт бросает ей в лицо слова, обжигающие правдой, поразившие современников невиданной гражданской смелостью: «Свободы, Гения и Славы палачи!» Если ранним произведением поэта был свойствен культ героической личности, «божественной избранницы», противопоставленной толпе, то в расцвете своих художественных возможностей Лермонтов был в своих произведениях все ближе к простым людям, к народу. Поэт славит свою родину. Любовь Лермонтова к родине была, как и любовь Пушкина, захватывающей и побеждающей все другие чувства. «Люблю отчизну я», — восклицал он в стихотворении «Родина». И это было признанием любви к трудовому народу. Свое глубокое понимание крестьянства как основной силы исторического развития, свое преклонение перед ним поэт  выразил в стихотворении «Бородино». В русском народе Лермонтова привлекают сердечная простота, цельность, великодушие и богатырская мужественность. Это могучее племя, грозная и неисчислимая сила которого подобна неотвратимо надвигающимся тучам, а храбрость поражает презрением к смерти. Стихотворение построено размашисто, захватывающе, влажные рифмы. применяемые поэтом,  точны и просты, создается  впечатление, что поэт, создавший «Бородино» жил в народе.
 Поэтический рассказ солдата о бородинском сражении, увлекая истинностью , звучит как торжественная симфония о величавом героизме народных масс, как могучая песня любви и преданности своей стране, как преклонение  перед национальным подвигом.
 В ранних поэмах, связанных с темой угнетения русским самодержавием народов Кавказа, Лермонтов по преимуществу осуждает войну, рисует ее жестокость. В «Бородино» оборона русскими своего отечества изображается как величественный и священный  народный подвиг,  праведный  и справедливый.
 Поэт сознательно противопоставил национально-освободительную героику защитников бородинского поля безучастности современного ему дворянского поколения. И читатели поняли это. Белинский, отмечая демократизм  произведения, писал: «В каждом слове слышите солдата». Многие лермонтоведы  спрашивают, откуда  это у избалованного вниманием светского щеголя и ловеласа, может быть, из детства. когда в Тарханах он ближе всего общался с простыми крестьянами, строящими ему ледяные крепости и горки, мчавшимися вместе  с восторженным подростком в санях с разудалой русской  тройкой.
 Тема простого человека, так отчетливо раскрывшаяся в «Бородино», нашла свое воплощение  в других стихотворениях,  в «Казачьей колыбельной песне» , «Завещании». Осуждение завоевательных войн, их братоубийства, бессмысленности громко прозвучало  в стихотворении «Я к вам пишу».
 В условиях жесточайшего деспотического произвола, когда подавляющее большинство образованного дворянства пребывало «в бездействии пустом», Лермонтов, продолжая традиции декабристской поэзии, посвятил свою лиру обличению социальной пассивности общества. Поэт призывал к гражданственности, к непримиримости, к социальному протесту. Его поэзия негодующая, бунтарская, вольнолюбивая, мятежная, жизнеутверждающая. Гневным стихом, проникнутым сарказмом, «облитым горечью и злостью“, он творил карающий суд над людьми-масками, над пошлостью, бездушием и внутренней опустошенностью светского общества  : «1-е января»; «И скучно и грустно».
 Поэт  ненавидел крепостной строй, ему претила народная покорность и долготерпение , воспитанные веками .
 Лирический герой Лермонтова непримирим к общественному злу. Несмотря на муки и страдания, доставшиеся на его долю, он непреклонно тверд и несгибаем в служении своим идеалам свободы : «Кинжал», «Пророк».
 
Облик Лермонтова, подхватившего перо Пушкина, выразителя передовых идей своего времени, великолепно обозначен А. И. Герценом в статье «О развитии революционных идей в России». Зрелой лирике Лермонтова присущи мотивы скепсиса и пессимизма. Среди ведущих его тем, как и прежде, отчетливо выдвигается тема гордого одиночества: «Выхожу один я на дорогу…». Но это проявление не индивидуализма, а защиты прав человеческой личности. Со второй половины 30-х годов, наряду с темой мучительного одиночества : «На севере диком стоит одиноко», «Утес», в поэзии Лермонтова возникает и тема тюремного узничества: «Узник», «Сосед», «Соседка», «Пленный рыцарь».
 По своему восприятию действительности, по своей вере в правоту своего народа, в победу его стремлений , Лермонтов — оптимист, где-то даже с утопическими проявлениями. Но он с горечью принужден был признать свое бессилие пред властью самодержавного произвола : «Гляжу на будущность с боязнью»; «И скучно и грустно». Моральная правота Лермонтова должна была отступить перед несправедливой, но еще грозной тогда внешней силой феодально-крепостного  строя.
 Недовольный окружающими его мрачными обстоятельствами, негодуя и протестуя против них, Лермонтов проникнут тоской по человеческому братству, по добру и красоте, по активному переделу действительности. Устремленный к счастью, к свободе, он требует: «Отворите мне темницу, Дайте мне сиянье дня» : «Узник».  В ранней лирике им воплощался облик поэта-гражданина, устремленного «в даль грядущую»  «На буйном пиршестве задумчив он сидел» . В стихотворении «Журналист, читатель и писатель» он признавался: «…бывает время… Когда… с отвагою свободной Поэт на будущность глядит, И мир мечтою благородной Пред ним очищен и обмыт». В поэте утверждалась и крепла вера в непременный расцвет России  :«На буйном пиршестве задумчив он сидел». Он занес в записную книжку, подаренную ему В. Ф. Одоевским: Россия «вся… в будущем». Лермонтов был исполнен готовности пойти ради убеждений на любые жертвы  :«Не смейся над моей пророческой тоскою».
 Как и в ранних произведениях, поэт отдает дань сердечным излияниям  природе. Его лирический герой испытывает  настоящую любовь как прекрасный дар, огромный, могучий, как чувство, отражающее полноту жизни, приносящее человеку  радость жизни  и безмятежность покоя от душевных тревог и страданий  :«Как небеса твой взор блистает» . По мнению лирического героя, если любить, то всей полнотой души, самозабвенно и жертвенно, на всю жизнь, находя горячий отклик в родственном сердце, искреннем и верном. Но властвующая в жизни дисгармония нарушает красоту любви, делает ее трагичной, приносящей лишь неизбывные муки. Сплетни и интриги светского общества способны опошлить, очернить, осквернить, растоптать и самую чистую, прекрасную земную любовь  :«Отчего» .
 
«Дивная простота» и красота «цветущей молодости» любимой проявляются и в «пленительных», «лазурно-голубых», «божественных» глазах, и в «ароматных» устах, и в «волшебной», «как мечта», речи. Истинная любовь преданна и неизменна. На ее пути могут возникать неодолимые преграды, разделяющие любимых. Но и тогда, убеждает Лермонтов, светлое чувство, пережитое ими, будет озарять их последующую жизнь : «Расстались мы, но твой портрет…» . И уйдя из жизни, истинно любящий унес с собою образ любимой, который для него дороже рая  :«Любовь мертвеца».
 Лирический герой  Лермонтова ищет в любимой  друга, способного понять и разделить его душевные тревоги, бури чувств . Поэтому, оставаясь интимными, любовные стихи Лермонтова, как и в ранней лирике, превращаются одновременно в гражданско-философские  :«Я к вам пишу») и политические : «Не смейся над моей пророческой тоскою» . Возвеличивая любовь, поэт,  не считает ее призванной заполнить все существование человека. Определяющую роль в его жизни должна играть социальная активность :«Пленный рыцарь» .
  Поэт воспринимает пейзаж восторженно, удивляясь и поражаясь его величию и красоте. В его восприятии природа одухотворена, очеловечена. Умиротворенная, она противопоставлена конфликтности людей  «Я к вам пишу». Так чувствовать и понимать природу  поэту. безусловно, помогает его большой дар художника. пишущего изумительные акварельные пейзажи.
 В своем творчестве Лермонтов  всегда оставался  прирожденным  бойцом, видящим смысл и счастье жизни человека в постоянном движении вперед, в борьбе за утверждение свободы на земле, за преодоление разрыва между человеком и природой.
 В поэзии Лермонтова, органически сплавляющей интеллектуализм с эмоциональностью, пламенную героичность с нежностью, отчетливо обозначаются гражданская и интимно-элегическая линии. Гражданские мотивы отразились в жанрах социально-политического и философского раздумья : «И скучно и грустно», «Выхожу одни я на дорогу» , обличительно-сатирического монолога  «Умирающий гладиатор», народно-героического сказа «Бородино», лирико-патриотической исповеди  «Родина», философской  «Три пальмы» и политической «Воздушный корабль».
 Интимно-элегические мотивы, органически объединяясь в ряде случаев с социально-политическими и философскими, раскрылись в лирических новеллах : «Соседка», «Свиданье», исповедях и посланиях  «А. О. Смирновой», психологических миниатюрах  «На севере диком», альбомных стихах : «В альбом автору „Курдюковой“ и балладах :„Тамара“.
 Гражданско-героические и обличительно-сатирические мотивы, занявшие в поэзии Лермонтова ведущее место, выразились «железным стихом, облитым горечью и злостью». Поэт обращается к гражданской и философской, эмоционально-повышенной, гиперболической лексике и фразеологии: „торжественно гремит рукоплесканьями“ «Умирающий гладиатор», «И полон ум желаний и страстей» , «Сосед», «под бременем познанья» «Дума», «И жизнь постиг»: «Я к вам пишу» . Усиливая высокий строй и эмоциональность стиха, поэт, использует также архаические слова, вроде: «длани» : «Умирающий гладиатор» , «персты» : «Еврейская мелодия», «сей» : «Смерть Поэта», «злато» : «Поэт», «влачил» : «Я к вам пишу», «хладный»  «Последнее новоселье» и др.
 Ради усиления ораторской патетики  произведений Лермонтов использует  словесно-изобразительные средства. Он применяет эмоциональные, оценочные эпитеты, выдвигая и подчеркивая их значение: «Ликует буйный Рим… Бесчувственной толпы минутною забавой… Насмешливых льстецов несбыточные сны» :«Умирающий гладиатор,  «Перед опасностью позорно-малодушны, И перед пластик — презренные рабы» :  «Дума». Его сравнения, как правило, зрительно и эмоционально максимальны, необычны, исключительны: «…Жалкий раб,— он пал, как зверь лесной» :  «Умирающий гладиатор»,  «И старик во блеске власти Встал, могучий, как гроза» :  «Дары Терека» .
 Напряженная эмоциональность  стиха  поэта создается и самыми разнообразными средствами синтаксиса, из которых наиболее часто используются восклицательные и вопросительные предложения, повторы, антитезы, параллелизмы, перехваты, анафоры и градации.
 Вопросительно-восклицательная организация речи придает стихам повышенную взволнованность то ораторского обращения, то интимно-сердечного излияния. Усиливая патетику и динамику воспроизводимого чувства, поэт нередко начинает фразу глаголом, являющимся опорным словом фразы: «Погиб поэт  - невольник чести -  Пал оклеветанный молвой!» : «Смерть Поэта». При повторении слов и фраз происходит возврат к предмету мысли, но обогащенный уже новыми чувствами: «Детей играющих  -  возлюбленных детей» : «Умирающий гладиатор», «А годы проходят - все лучшие годы!» : «И скучно и грустно».
 Подхваты слов из конца предыдущей стихотворной строки в начало следующей за ней создают эмоциональные нажимы: «Один как прежде …и убит! Убит!» :«Смерть Поэта». Или: «Забытый, Он угасал один  -  Один…»  :  «Последнее новоселье». Анафора усиливает мысль или чувство: «Зачем он руку дал клеветникам ничтожным, Зачем поверил он словам и ласкам ложным…» : «Смерть Поэта».
 
Высокая интеллектуальность гражданско-обличительной лирики Лермонтова проявляется в обилии резких и ярких антитез :  «Гляжу на будущность с боязнью, Гляжу на прошлое с тоской», «Но светлая слеза — жемчужина страданья» , глубоко обобщенных афоризмов: «Его грядущее — иль пусто, иль темно». Булат Шалвович  Окуджава, являвшийся реинкарнацией  Лермонтова, следовательно  и Блока, понимал поэта  глубоко и проникновенно: не будь этой  вражды  внутри поэта, в не сводимой в одно его неординарной личности, которая слышит звуки небес, ненавидя скучные песни земли, ставшей  матрицей для дальнейшего развития всей русской литературы, живущего в этих двух мирах, в этом отторжении и омерзении- в котором надрыв и рождаемая мощная литературная сила.
 Идейно-смысловая, эмоционально-психологическая напряженность стихотворений Лермонтова обусловила динамизм их композиции. В «Смерти Поэта», последовательно эмоционально повышаясь, следуют картины гибели поэта, обращения к свету, дуэль, раздумья о взаимоотношениях поэта со светским обществом, проклятие палачам . В стихотворении «Тучи» чувство одиночества выражается в постепенном его нагнетании : вначале констатируется движение туч - «вечных странников», потом следуют вопросы о причинах их изгнанничества и, наконец, в завершающих, проникновенно сострадательных строках высказывается сочувствие им. Градация принимает иногда форму синтаксической анафоры, проходящей через все стихотворение и заканчивающейся обобщающим выводом : «Когда волнуется желтеющая нива», «Благодарность».  Повышая эмоционально-психологическую напряженность стиха, Лермонтов завершает его острой, особо выразительной концовкой (point). Эта концовка может принимать самые разнообразные виды, например: утверждения  :«Кинжал»,  призыва-вопроса : «Поэт», обращения : «1-е января», : обобщающего суждения : «И скучно и грустно».  Ораторская патетика гражданских стихов Лермонтова, разрывая правильные строфические чередования, чаще всего выражается в свободной строфике : «Смерть Поэта», «Не смейся над моей пророческой тоскою», «Журналист, читатель и писатель», «Я к вам пишу», «Родина», «Это случилось в последние годы могучего Рима» .  Стихи интимно-элегического характера потребовали иной формы. В них высокая лексика сменяется интимной, ораторская тональность — напевной, свободная строфика — правильно-чередующейся  , плавной рифмой. В интимно-элегических стихах много чаще, нежели в гражданских, используется интонационная пауза, усиливающая их эмоционально-психологическое напряжение: «Желанья… что пользы напрасно и вечно желать?» : «И скучно и грустно»,  «Что ж делать?..» : «А. О. Смирновой» .   Расширяя содержание лирики, Лермонтов более полно, нежели Пушкин, осваивает размеры силлабо-тонического стиха и придает им небывалую до него гибкость. Господствующим размером поэзии Лермонтова остается ямб, которым написано примерно две трети стихов 1836—1841 годов. Среди этих стихов имеются трехстопные  :«И. П. Мятлеву», пятистопные  :«Благодарность», но преобладают четырехстопные : «Ветка Палестины», «Бородино», «Гляжу на будущность с боязнью»  и шестистопные  :«Умирающий гладиатор», «Когда волнуется желтеющая нива», «Печально я гляжу на наше поколенье»).   Андрей Белый убедительно показал, что Лермонтов, обогащая четырехстопный ямб, искусно использует пиррихии и другие средства. Придавая пятистопному ямбу легкость и естественность, Лермонтов не придерживается строгого правила Пушкина ставить цезуру на второй стопе и не допускает цезур на безударной третьей стопе. Добиваясь совершенной полноты выражения содержания своих стихов, он, как отметили В. М. Фишер и другие , комбинирует шестистопный ямб с пятистопным : «Кинжал» и с четырехстопным : «Поэт», «Не верь себе», четырехстопный с пятистопным : «Ребенка милого рожденье», трехстопным :  «Как небеса твой взор блистает» и двустопным :  «Любовь мертвеца».    Вслед за ямбическими стихами идут амфибрахические  : «Воздушный корабль», «Три пальмы», «Тамара» , хореические : «Узник», «Спор», «Горные вершины» , анапестические : «Соседка», «Русалка»  и дактилические : «Молитва» , «Я, матерь божия, ныне с молитвою», «Пленный рыцарь» и «Тучи». Здесь амфибрахии состоят из двух  :«Есть речи — значенье», трех : «Тамара», четырех : «Три пальмы» и пяти  стоп :«Дубовый листок оторвался от ветки родимой» . А наряду с этим пятистопный амфибрахий чередуется с трехстопным и четырехстопным  : «И скучно и грустно», двустопный — с трехстопным : «На светские цепи» .    Лермонтов с равным искусством пишет хореические трехстопные  «Горные вершины», четырехстопные  «Узник» и пятистопные  «Выхожу один я па дорогу» . В его стихах чередуется четырехстопный хорей с трехстопным  :«Казачья колыбельная песня», «Спор ). В «Русалке» мы встречаем очень редкую комбинацию анапеста с амфибрахием.   Ритмический, метрический строй стихов «Лилейной рукой оправляя» и «На бурке под тенью чинары» настолько сложен, что их принимают то за анапесто -ямбы, то за дольники и амфибрахии. Видимо, что их основу составляет все же амфибрахий. Лермонтов обращается, правда, реже, нежели Пушкин, и к формам античного стиха — к гекзаметру  : «Это случилось в последние годы могучего Рима» . Больше, чем Пушкин, он использует трехсложные размеры, которые затем особенно щедро будут применяться Некрасовым.   Напрягая эмоциональность стиха, Лермонтов ставит цезуру на самых различных местах  :«Никто моим словам», «Я к вам пишу» . Тому же содействуют переносы конца фразы из одной строки в другую  :«Умирающий гладиатор“, «1-е января».
 Поэт  разнообразен  и изыскан  в рифме. В ранней лирике  в ряде случаев применяет  белый стих :  «Желтый лист о стебель бьется», «Три ночи я провел без сна — в тоске», «Тростник», но в поздней лирике, усиливая музыкальность рифмы, он от этого отказывается . После 1836 года им написано без рифм лишь стихотворение «Слышу ли голос твой». Лермонтов, как и Пушкин, не гнушается и глагольной рифмы  :«Парус» . Рифма глагольная, по-моему, с легкой руки Бродского и с нарастающем падением уровня стихосложения приобрела форму  какого-то табу, на деле, как показывают классики , в ее использовании , в пределах разумного, нет ничего страшного.  В стихотворении «Ты помнишь ли, как мы с тобою» Лермонтов  явно злоупотребляет ею. Но в большинстве его поздних стихов глагольная рифма отсутствует: «Узник», «Тучи», «Утес», «Пророк». Вслед за Державиным, Жуковским, Рылеевым и Полежаевым  Лермонтов узаконивает дактилическую рифму, обойденную Пушкиным: «Я, матерь, божия, ныне с молитвою…», «Графиня Эмилия», «Тучи». Им широко применяются,  и почти не использовавшиеся до него сплошные рифмы: «Есть речи — значенье…», «Пленный рыцарь“. Придавая стиху энергичность, поэт часто применяет мужские рифмы  : «1-е января». В «Сказке для детей» он признавался, что в мужских рифмах «…без ума от тройственных созвучий  И влажных рифм — как например на ю».   Почти каждое стихотворение поздней  его лирики ритмически -метрически и строфически оригинально. Его строфика богаче пушкинской. У него имеются и весьма редкие строфы: семи строчные  :«Бородино» , одиннадцати строчные : «Памяти А. И. Одоевского», двенадцати строчные : «Свиданье»  и тринадцати строчные  :«Слепец, страданьем вдохновенный». Он неоднократно обращается к онегинской строфе :«Моряк», «Тамбовская казначейша».
 Обогащая звучание стиха, Лермонтов сознательно применяет средства звукописи. Чудесный образец его звукописи -  «Русалка». В музыке этого стиха, созданной подбором слов, синтаксической структурой и рифмой, большую роль играет искусное нагнетание мягких звуков:  «Русалка плыла по реке голубой». Поэт повышает музыкальность своего стиха не только за счет скопления определенных звуков, как в «Русалке…», но и вводя внутренние рифмы, ассонансы: «Где ты росла, где ты цвела»  :«Ветка Палестины», «Степью лазурною, цепью жемчужною» : «Тучи», «Чернея  на черной скале»  :«Тамара».
 
Лермонтов начал свой творческий путь пламенным романтиком. Но и в самых ранних его стихах, сатирически обличающих высший свет : «Болевар»,  «Примите дивное посланье», «Что толку жить!» , намечаются реалистические тенденции. В последующем творчестве под влиянием ширившегося освободительного движения, роста демократических идей, настоятельного требования времени к сближению литературы с действительностью, к осознанию ее конкретно-исторической сущности эти тенденции непрестанно усиливались. Оставаясь в основном романтической, поэзия Лермонтова постепенно приобретала реалистическую трезвость, что сказывалось в ослаблении автобиографичности и углублении обобщающего начала, во все большей смысловой точности изобразительных средств .
Сложное состояние «переходности» Лермонтова от романтизма к реализму особенно ощутимо выразилось в стихотворении «Не верь себе». Здесь авторское сознание явно двоится между «мечтателем» и «скептиком». Не романтик, а реалист произносит эти предельно естественные, ясные, обычные фразы: «И верится, и плачется, И так легко, легко…» :«Молитва»,  «Я знал его - мы странствовали с ним В горах Востока…» :  «Памяти А. И. Одоевского»,  «Наедине с тобою, брат, Хотел бы я побыть» : «Завещание».
В реализме своей поздней поэзии, идя за Пушкиным, Лермонтов нарушает привычные жанровые границы и создает сложные, синтетические лирические формообразования. В них зарисовка пейзажа органически объединяется с выражением чувства, в элегию врывается сатира, высокая гражданственность сплавляется с интимностью, фразеологическая патетика соседствует с просторечием. Примером тому могут служить «Бородино», «Утес», «Выхожу один я на дорогу».  О своем обращении к реализму Лермонтов счел необходимым заявить и в декларативной форме: в первой строфе поэмы «Сашка», в первой и третьей строфах поэмы «Сказка для детей», в стихотворениях «Журналист, читатель и писатель» и «В альбом С. Н. Карамзиной». В стихотворении «Не верь себе» Лермонтов низводит романтического поэта с пьедестала никем не понятого мечтателя и направляет его мысли к подлинной жизни  - сложной и мучительной.
 
9






Но вернемся во времена, когда Лермонтов еще был жив. Символично, что незадолго до смерти он обращался к знаменитой гадалке Кирхгов, той самой, к которой обращался и Пушкин. Пушкину она сказала: "Может быть, ты проживешь долго, но на тридцать седьмом году жизни берегись белого человека, белой лошади или белой головы". "Ждет ли меня отставка?" - спросил у нее Лермонтов. "О, тебя ждет такая отставка, после которой ты ничего больше не попросишь", - ответила гадалка. "Убьют ли меня на войне?" - "Нет, не бойся. Опасайся того, кто рядом. Убийцей окажется друг".
     А был ли его друг Мартынов убийцей? Как ни странно, но на этот вопрос тоже нет однозначного ответа. Если кто читал повесть писателя Паустовского "Разливы рек", обратил внимание, что заканчивается она тем, что умирающему Лермонтову слышится второй выстрел. На вопрос, почему Паустовский написал про второй выстрел, ответ был ошеломляющий: "Просто я убежден, что Мартынов не убивал Лермонтова". "Расскажите, почему же вы так считаете?" - попросили его. И Паустовский рассказал о разговоре в купе поезда с одним профессором-медиком. Этот профессор, изучив медицинское заключение о смерти Лермонтова, пришел к выводу, что в поэта стрелял кто-то второй.
Стрелялись дуэлянты, стоя напротив друг друга, но почему-то пуля Мартынова вошла в грудь Лермонтова под углом. Она попала в правый бок под нижнее, двенадцатое ребро, а вышла между пятым и шестым ребрами с противоположной, левой стороны грудной клетки, почти у самого плеча. Паустовский так же сказал, что общался с родственниками священника, который исповедовал Мартынова перед смертью, и якобы Мартынов отказался признаться батюшке в убийстве поэта.
Кто же сделал второй выстрел? Вот что рассказывал  Паустовский: "Прошло еще несколько лет, и волей случая мне довелось услышать еще одно семейное предание. В Пятигорске служил солдат, зарекомендовавший себя отличным стрелком. И как-то раз его вызвал к себе полковник. Он сообщил парню, что завтра на горе Машук на дуэли будет стреляться государственный преступник, который непременно должен погибнуть. Полковник объяснил, где ему следует спрятаться, чтобы застрелить преступника во время поединка. Солдат, не привыкший обдумывать распоряжения командиров, согласился и сделал все так, как ему было велено. Уже на следующий день он был переведен в другой гарнизон, а еще спустя какое-то время досрочно демобилизован и отправлен домой, на Кубань.
Исполнив приказ, стрелок не испытывал угрызений совести, к тому же он всю жизнь был неграмотным и не имел никакого понятия о русской поэзии. И только когда ему пошел восьмой десяток лет, он неожиданно узнал от своей внучки историю гибели Лермонтова. Старик крепко задумался и, спустя несколько дней, сделал неожиданное признание: "А ведь, выходит, внучка, что это я твоего Лермонтова-то застрелил!" и поведал ей о своем тайном задании. Как вы уже, наверное, догадались, эту историю я услышал от потомков того самого солдата".
    Специалисты по стрелковому оружию, а также дуэльному кодексу могут подвергнуть рассказ Паустовского сомнению. В том, что пуля вошла в правый бок, нет ничего таинственного. Стреляющие,  из пистолета, если держат оружие в правой руке, правым боком к противнику и стоят. Кроме того, правым боком к противнику поворачивались и после своего выстрела, ожидая встречного выстрела - прятали сердце. Иногда прикрывая грудь или голову своим пистолетом.
Все так, но вот угол входа пули... Она вошла снизу. Похоже, рассказ старого солдата был на самом деле о Лермонтове. Он стрелял, скорее всего, лежа.
Что же касается снайперского выстрела... На вооружении в то время были гладкоствольные ружья. Приемлемая боевая эффективность достигалась только при ведении залпового огня подразделениями, ибо разброс при выстрелах был огромный. Точного выстрела от одиночного стрелка можно было ожидать на дистанции не более сорока шагов. Именно на этот факт могли бы упирать противники версии Паустовского. С другой стороны, мало ли каких талантов не бывает? А снайперские навыки - тоже талант. Да и кто обшаривал кусты вокруг места дуэли? Сорок шагов - это все-таки более двадцати метров! Расстояние чуть меньше, чем между двумя мачтами городского освещения. Иными словами, довольно приличное расстояние, вполне можно спрятаться.
Как бы там ни было, но версия весьма необычна. Можно этому верить, можно не верить, но знать разные мнения не вредно. Тем более что косвенные доказательства возможности самого факта наличия снайпера имеются: реакция Николая I. Услышав о гибели поэта, он воскликнул: "Собаке - собачья смерть!" Правда, столь емко император выразился в кругу исключительно семейном и дружеском, тут же получил нагоняй от супруги, после чего уже сделал официальное заявление на смерть поэта-аристократа - полит корректное, хотя и демонстративно сухое.
А ведь Лермонтов был убит в 26 лет, и за столь короткую жизнь так достать царя ,нужно было ухитриться. Возможно, будь самодержец чуть менее образованным и обладай он чуть меньшим вкусом к слову, жизнь Лермонтова сложилась бы удачнее. Но Николай I при всем своем знаменитом солдафонстве был далеко не идиот - во всяком случае, когда речь заходила о литературе. В том, что Лермонтов - гений (в смысле, в котором это понимали тогда: человек, способный лирой увлечь за собой нацию), царь, как и большинство тогдашней элиты, не сомневался. И считал личной обидой, что этот гений, вместо того чтобы оттачивать духовные скрепы, крепить словом Русь, православие и самодержавие, подкладывал под отечество такую мину, которая могла бы разнести ко всем чертям весь уклад жизни.

    Н. Бурляев : « Я  удивился  тому  факту, когда  снимал фильм о Лермонтове,  что на  дуэли  так  быть не должно- по свидетельству  доктора  пуля  попала в поэта  под углом 40  градусов. Ну, на  какой  дуэли может быть такое  нисхождение  траектории?  Вытеснением  из жизни наших  классиков  занимались одни  и те же  люди. Горбатый  карлик- министр  Нессельроде- шпион  при русском дворе, отчитывающийся  лично  австрийскому  императору. Итог  работы этого министра то , что  он привел  Россию к войне  с Турцией  и то, что он  маячил за  спинами  Тютчева, виновен в смерти  Грибоедова,  Пушкина и Лермонтова. Русофоб- Карл Роберт  Нессельроде.  Кандидат  баллистических  наук, полковник  бронетанковых войск  В.П. Кузеев приезжал на  место  дуэли, проводил  эксперименты  баллистические – самый  большой  угол  наклона  - 3 градуса, а  теперь сравните :  3  градуса  и  40 по  показаниям  осматривающего  тело врача !? Все , кто были на  дуэли , в один голос  говорили, что поэт  был убит  наповал.  Поэтому  они  и бросили его, приехав  под утро  после  грозы. Если Лермонтов  был  убит  наповал- сердце  не должно работать, но  под утро место , где  находился поэт было залито кровью, следовательно  , поэт был  жив. Лермонтов  был брошен всеми : секундантами, Монго ( Столыпиным)- родственником , кстати, , который  два раза   приводил поэта  под пулю на  дуэли:  на  Черной  речке   с де Барантом и здесь,и  им за  это не было никакого наказания. Убийцу  отправили на  церковное  покаяние  в Киев…»
  А ведь за  спинами  великих русских поэтов, которые сумели догнать  своим талантом  и  трудом мировую культуру , оторвавшуюся  от нас  в развитии на  тысячу лет,  за  пару  сотен  лет,  маячил не только министр  - карлик и другие губители всего русского, там еще  маячило равнодушие родственников и окружающих этих гениев. Что никто не видел, как  уезжал на  Черную речку  Пушкин  или  Лермонтов   , идущий  в жизни по кровавым следам  поэта? Никто не знал в каком состоянии находится  Есенин, Маяковский  , другие  поэты  и  писатели?  Многие видели , знали  и были уверены по  нашей  русской  традиции, что все  обойдется, а кому-то  этот русский  "авось" был только на  руку.
      В свое время много было неприятностей от Пушкина, но с Пушкиным, в общем, можно было иметь дело. А вот с Лермонтовым - нельзя. Он от природы был мощнее своего старшего собрата по перу, умнее, образованнее и ожесточеннее. Заходя в комнату к кому-либо из знакомых или с кем собирался только познакомиться, Лермонтов сразу  шел к камину, где  брал кочергу и спокойно делал из нее  букву «М » - здесь был  Михаил Лермонтов, при не очень высоком росте, поэт обладал недюжинной  силой.  Презирая легкость галлов, он выбрал себе в путеводители суровое рацио англосаксов. С ним  на русском пейзаже есть только два варианта: либо лоб себе пробить, либо этот самый пейзаж.
    Так что вполне мог Николай I отдать соответствующий приказ.

10

            Рассмотрим  стихотворение  Михаила  Лермонтова  «Смерть  поэта».
  Отмщенье, государь, отмщенье!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видел злодеи в ней пример.

Погиб поэт!- невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде... и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь... Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.

Его убийца хладнокровно
Навел удар... спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?... издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..

И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..

И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____________________

А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!

 Погиб  поэт-  невольник чести -  штамп,  с свинцом – невозможная  для  большого  поэта  строчка , жаждой  мести,  поникнув  гордой  головой- штамп,  пал, оклеветанный  молвой – штамп, не  вынесла душа  поэта,  позора  мелочных  обид  - все  штампы,  восстал  он  против  мнений  света .  Прямое  эмоциональное  воздействие  на  слушателя в  раннем  Лермонтове  прячет  набор  штампов,  заостряя  внимание  на  эмоциональную  составляющую  стихотворения. Штамп  в  стихах -  мертвое  место ,  заимствованное  у  других  для  большей  поэтики. Но  Лермонтов  идет  дальше и  сравнивает  Пушкина  с  его  героем Ленским. Для  Лермонтова  главное  в  этом  стихе  не  Пушкин  ,  а  сам  протест в  своей  бунтующей, почти  истерической  форме . Есть  так же  заимствования  из  Жуковского «… Потомства  грозного  отмщенье…» . Чудовищная  инверсия, которую  понять  сразу  не  возможно :  « А  вы  надменные  потомки,  известной  подлостью  прославленных  отцов…»  Это  типичная  риторическая  форма , взятая из  поэзии 18 века.
 Подлинное  в  стихотворении - моделирование  собственной  эмоциональной  стихии,  что  является  открытием  молодого  поэта. К  этому  подходили  Бестужев,  Подолинский, Одоевский,  но  Лермонтов  был  первым. И  вот  на  этот  найденный  стержень  теперь  могут насаживаться любые  эмоциональные  окрашивания,  лексика  и  это  не  будет  эклектично.  Не секрет, что Михаил Лермонтов восхищался творчеством своего современника, Александра Пушкина, и считал его одним из ярких представителей русской литературы.   Не  секрет  и  то,  что  именно  гибель Пушкина   явила  нам  нового  поэта,  как  бы  на  смену,  павшему.  Более, того, он оказался одним и немногих, кто правдиво рассказал об этом трагическом событии, посвятив Пушкину одно из самых   ярких своих произведений – стихотворение «Смерть поэта».
Стихотворение состоит из двух различных как по размеру, так и по настроению частей. Первая из них представляет собой печальную элегию, в которой Лермонтов описывает трагические события января 1837 года. Однако уже с первых строк ясен подтекст стихотворения, в котором прямым убийцей Пушкина Михаил Лермонтов называет не дуэлянта Дантеса, который по версии поэта К.Кедрова  и других , надел на дуэль кольчужку , под одежду , именно от нее , а не от пуговицы пуля  из пистолета  Пушкина и отскочила , а высшее общество, которое насмехалось над поэтом и унижало его при каждом удобном случае. Действительно, прямое либо косвенное оскорбление Пушкина при его жизни было  чуть ли не национальным развлечением светского общества, которому предавались не только князья и графы, но и первые лица государства. Чего стоило одно только присвоение поэту царем Николаем I чина камер-юнкера в 1834 году, когда Пушкину уже исполнилось 34 года. Чтобы понимать всю степень и глубину унижения поэта, нужно учитывать, что подобного чина, как правило, удостаивались 16-летние юноши, которым отводилась роль придворных пажей.
В стихотворении «Смерть поэта» Михаил Лермонтов открыто говорит о лицемерии людей, которые при жизни унижали Пушкина, а после его смерти надели маску вселенской скорби. «… к чему теперь рыданья, пустых похвал ненужный хор и жалкий лепет оправданья?», — пытается обличить светское общество Лермонтов. И тут же намекает на то, что гибель Пушкина была неизбежной, так как, по преданию, смерть на дуэли поэту еще в юности предсказала гадалка, в точности описав внешность того, кто сделает роковой выстрел. Поэтому в стихотворении появляется достаточно загадочная строчка о том, что «судьбы свершился приговор».
Лермонтов не оправдывает Дантеса, на совести которого – гибель одного из самых талантливых русских поэтов. Однако он подчеркивает, что убийца Пушкина «дерзко презирал земли чужой язык и нравы». Тем не менее, люди, которые разжигали конфликт между Пушкиным и Дантесом, хорошо отдавали себе отчет в том, что на кон поставлена жизнь человека, который уже успел прославить русскую литературу. Поэтому именно их Лермонтов считает истинными убийцами поэта.
Вторая часть стихотворения, более короткая и емкая, наполнена едким сарказмом и напрямую обращена ко всем тем, кто виновен в гибели поэта. Их Лермонтов изображает в качестве «надменных потомков», заслуга которых лишь в том, что они появились на свет у прославленных отцов. Автор убежден, что так называемая «золотая молодежь» надежно защищена «сенью закона», поэтому избежит наказания за смерть Пушкина. Но при этом Лермонтов напоминает, что еще существует и Божий суд, который « недоступен звону злата». Перед ним всем явным и неявным убийцам поэта рано или поздно все равно придется предстать, и тогда справедливость наверняка восторжествует. Пусть не по законам земли, а по законам неба, которые автор считает более честными и справедливыми. «И вы не смоете всей вашей черной кровью поэта праведную кровь!», — убежден Лермонтов, не подозревая о том, что через несколько лет сам станет жертвой дуэли. И так же, как и Пушкин, погибнет не от пули, а от презрения и равнодушия общества, в котором пророки приравниваются к прокаженным, а поэты – к придворным шутам, не имеющим право на собственное мнение.

   Стихотворение  « 1 января» .  Прошло  не  так  много  времени  ,  но  в нем  уже  нет  того  набора  штампов,  присутствующих  в  лирике  поэта. Здесь  сатира,  элегия,  грустные  стихи -  Лермонтов  находит  новый  принцип  объединения  жанров,  которые  держатся  на  ЛГ.  Он  снова  первооткрыватель. Но  Лермонтов  не  просто  эксплуатирует  свое  эмоциональное  открытие, эту  голую  эмоцию,  а  смотрит  на  себя,  как  на  огромную  проблему,  которую  попробует  решить  в  своих  романтических  стихах  и  поэмах.
1-е января

Как часто, пестрою толпою окружен,
Когда передо мной, как будто бы сквозь сон,
     При шуме музыки и пляски,
При диком шепоте затверженных речей,
Мелькают образы бездушные людей,
     Приличьем стянутые маски,

Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
     Давно бестрепетные руки,-
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
     Погибших лет святые звуки.

И если как-нибудь на миг удастся мне
Забыться,- памятью к недавней старине
     Лечу я вольной, вольной птицей;
И вижу я себя ребенком, и кругом
Родные всё места: высокий барский дом
     И сад с разрушенной теплицей;

Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,
А за прудом село дымится - и встают
     Вдали туманы над полями.
В аллею темную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и желтые листы
     Шумят под робкими шагами.

И странная тоска теснит уж грудь мою;
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
     Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
     За рощей первое сиянье.

Так царства дивного всесильный господин -
Я долгие часы просиживал один,
     И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
     Цветет на влажной их пустыне.

Когда ж, опомнившись, обман я узнаю
И шум толпы людской спугнет мечту мою,
     На праздник незванную гостью,
О, как мне хочется смутить веселость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
     Облитый горечью и злостью!..
«Как часто, пестрою толпою окружен…» было создано Лермонтовым в 1840 году. Он посетил бал, приуроченный к празднованию нового года, на котором был сам Николай I. Был  небольшой инцидент  с  императрицей  и  ее  дочерью,  которые  были  по  правилам  этого  бала  в  масках. Поэт не мог оставить это мероприятие без внимания, поэтому написал стихотворение, в котором раскритиковал весь высший свет. Николай I увидев эпиграф произведения «1 января» был в шоке от наглости Лермонтова, он понял, что большей частью стихотворение адресовано ему.    Лирический герой здесь – это одинокий человек, чьи взгляды и принципы не совпадают с общественными. Он не намерен подстраиваться под общество, которое он не приемлет. Все люди на балу скрываются под масками. Ощущение, что под этими масками они прячут свои пороки. Люди в масках обезличены, они как «пестрая толпа». Герою тяжело и  неприятно находиться среди этих людей. Вначале он описывает эту толпу, а затем углубляется в свои воспоминания. Он вспоминает свое детство и родные места, где любил проводить время. Затем герой возвращается к реальному миру и ставит некую точку, говоря о том, что хочет нарушить всеобщее веселье, бросив в глаза «железный стих». Стихотворение написано пятистопным  ямбом. Поэт использовал все разнообразие художественных средств: от эпитетов до сравнений. Если говорить о фонетическом уровне, то в произведении присутствует ассонанс и аллитерация. Стиль стихотворения – романтический. В основе лежит конфликт лирического героя и высшего света. Лермонтов рассуждает о своем одиночестве, о пороках общества и о том, что люди как рабы готовы прислуживать власти.


  Следующие  главы:

1. Юнкерские  поэмы, темная сторона поэзии Лермонтова.
2. Дуэли.
3. Любовь.
4. "Прощай немытая Россия"- стихи, которые не писал Лермонтов.
5. Космизм в творчестве Лермонтова.
6. Проза  Лермонтова.
7. Поэты - последователи.
8.