Лягуха

Как ни крутите, ни вертите
Себя я чувствую с утра
Чуть-чуть подобной Нефертити –
Красива также, но… стара.

Уходят дни, хоть бейся оземь,
И даже расшибись совсем.
Ах, двадцать восемь,  двадцать  восемь,
Да мне б, хотя бы, в тридцать семь.

На всё, чему внимает ухо,
Что сердце девичье гнетёт,
Твержу я: - Не боись, лягуха,
Не выдаст муха -  самолёт.

Ещё горит  огонь во взоре,
Ещё осталось, хоть спроси,
Во мне избыточных калорий,
(точнее, Ватт в системе Си)

Признаться, часто без причины
Берёт тоска меня порой,
И снятся крепкие мужчины,
Лыжня крутая под горой.

Паденье, треск…
Но всё же глухо,
Представив снизу весь полёт,
Шепчу я: - Не боись, лягуха,
Не выдаст муха – самолёт.

Прощай лыжня в сияньи  алом,
Прощай завьюженый роман.
Придётся поменять мне слалом
На лёгкий флирт иль… дельтаплан.

Травмирована я отменно,
Но так мне хочется всего:
Порою осетринки с хреном,
Порою хрена одного…

Печали тихой, страсти сочной,
Экзотики из-под полы,
Лишь не работы сверхурочной
И не домашней кабалы.

Когда в глазах темно и сухо
И цифр кровавый хоровод
Твержу я: - Не боись, лягуха,
Не выдаст муха -  самолёт.

Но есть ли смысл в тоске огромной?
Пускай, румянец  смыт со щёк,
Прошёл  лишь возраст переломный,
Не всё поломано ещё…

Ещё способна я на яхту:
Влечёт и шторм и синева,
На Сингапур  иль хоть бы в Лахту,
Лишь бы не в корпус номер два…

Ещё теперь,  я точно знаю,
Что ничего не страшно мне,
И за себя не отвечаю
Я кое с кем наедине…

Ни огорченье, ни усталость,
Ни хворь, ни климакс и не грусть
Мне не страшны!  Кой-что осталось
Во мне… кому-нибудь сгожусь.

Так выше голову, старуха,
И всё, что хочется придёт.
Пой громче:
 - Не боись, лягуха,
Не выдаст муха – самолёт.