А что тут скажешь?! Ольга прелесть

   (Из ранней лирики. Фрагмент романа "Евгений и другие".
      предыдущий фрагмент "Не флирт я выбрал, а любовь".
        http://www.stihi.ru/2016/06/21/5449)

– …Евгений, дама – не кобыла!
      Употребляя слово масть,
      Вложил ты в этику жар пыла?
– Ну, до чего ж ты головаст!
    Да, спальня – это не конюшня…
    Обсудим     женщин,     если нужно,
     Хоть мне они проели плешь, –
Онегин Ленского радушно
Принял в гостиной. – … Жить не скучно,
   Преодолев      хандры      рубеж.
   Ты, братец, спрашивал допрежь,
   Зачем им пышные наряды?
   Подруги наши не наяды,
   Чтоб обходиться без одежд.
   Ух, как, наткнувшись на преграды,
   Дам раздевают наши взгляды:
   В них похоть ждёт не без надежд!
   В тряпьё не     кутались      наяды,
   Как бабы, если нет прохлады…
   Но хоть одним себя утешь –
   Тела у них одни и те ж.
   Своих подруг одеть в наряды
   Не прочь мужчины (да и где ж
   Найдёшь отступников-невежд?),
   Ведь показать нам дамы рады,
   Что хороши и без одежд.

   Они и     твой    бы на      ура    уд
  Воспринимать должны без сна…
  Вконец      нас дамы обирают –
  Себе      наряды      выбирают.
  Сей выбор сводит их с ума.
  Всем сердцем ждут: когда же раут?
  Напялят два, в запасе – тьма!
  Не ради  нас  ли кутерьма
  Как мера их же политеса?
  От нас куда франтихам деться?!
  Копят наряды в закромах,
  Форсят в нарядах на балах.
  Резон у них – средь нас вертеться,
  Чтоб выбирать при ком раздеться.
  Пусть я, к примеру, не поэт,
  Пусть не способен я от сердца
  Приличный сочинить сонет,
  Отбоя от поклонниц нет.

  Тебе же и без женской свиты
  Рад я, хоть в ужин, хоть в обед.
  Ждал      в гости милого пиита.
  Сейчас      зальём      для аппетита.
  Обед без стопки – это вред.
  Не от того ли стал ты бледный,
  Что вёл ты образ жизни вредный?
  Иль женщины тебя в конец
  Замучили? Ты ж –    добрый      жнец!

  И год как будто урожайный:
  В деревнях нынче сколько враз
  Созрело      девушек      у нас!
  Ты, их любовно обожая,
  Поди     сгорел      уж, без прикрас?
  На вид ты слишком уж… поджарый.
  Сияют     очи     лишь, искрясь…
  Сгоришь,     кладя на девок глаз…
  Ах, да, забыл! Ведь есть пожарный!
  Налажен с Оленькой интим?
  Едим, когда чего хотим?
  Чего у вас, дитя природы,
  С ней наступил уже черёд?
  По-прежнему ей пишешь оды?
  Чудной, поэты, вы народ!
  Всю жизнь что ль посвятите одам?
  С таким затянутым подходом
  Вы добиваетесь любви,
  Как будто сон у вас в крови!

   Как будто половая зрелость –
   Для вас лишь образ в ритмах строк!
   Ты      долго      Оленьку берёг…
   Теперь притёрлись вы, пригрелись?
    Свершил ли твой зверёк нырок?
– А что тут скажешь?! Ольга – прелесть,
    Но вот досада в год забот:
    Никак она мне не даёт…
– Не дать такому кавалеру?!
– Не то… Зачем перебивать?!
– А ты просил?
                – Оставь манеру,
  Не зная сути, сам встревать!
  Я полон к ней иных претензий:
  Она мне не даёт… рецензий
  Упрямо на мои стихи.
  Не то что бы они плохи –
  Она их просто не читает.
  Лишь краткость  мадригалов  чтит.
  И сумма всех моих обид
   Накапливается, не тает.
– А много ль в том на ней вины
  Коль оды Олю угнетали?
  Ведь эти оды так длинны!
  Прочтеньем их в часы луны,
  С проникновением в детали,
  Бедняжка Оля не могла ли
  Серьёзно утомить глаза?
  Пиши-ка ей лишь мадригалы,
  Стань вроде мадригала сам.
  Зачем, во здравии и в теле,
  Ей только     рифмы,      в самом деле?
  Брось к чёрту! Господи, прости!
  И      проза      хороша в постели,
  Коль с пользой всё преподнести
  В ушко. Шекспиры иль Гомеры
  И всё такое… не для тел.
  Все стихотворные размеры
  Заменят      разве тот размер,
  Что выдаст      фаллос,     например?
  Зачем ей образы пиита
  И од высокопарный слог
  (В них усыпит один пролог…),
  Зачем  хореев, ямбов  свита,
  Коль  естество  её не сыто,
   А ты в  постели  рядом лёг?
– А если днём и на  лужайке
   Сойтись…
                – Зачем? Для ловли блох?

Столь деликатный диалог
Переродился в спор бы жаркий,
Но разнозначных двух дружков
Отвлёк от словопрений яркий
Румянец на щеках кухарки
И дух горячих пирожков,
А умиротворили – чарки
С вином неведомой мне марки
И суп, едва ли из стишков.

Хозяин, с аппетитом евший
И от застолья подобревший,
Спросил у Ленского шутя:
– От холостого-то житья,
  Видать, тебе не      много     проку?
  В невесты выбрал ты сороку,
  Что на хвосте всем разнесла
  Весть дивную о том, как  слаб
  Стал Ленский в некотором роде.
  Уж Ольга     пугал      в огороде
  Боится     больше      как мужчин,
  Чем жениха, кто тоже, вроде,
  Не     девкой      красной слыл в народе.
   Мол, ныне Ленский, что телок…
Глаза вознесши в потолок
(Мол, что же тут творится, братцы?!),
Гость поспешил к  словам  придраться:
– Как от реальности далёк
  Цинизм твоих интерпретаций!
  С тобой со скуки не помрёшь,
  Но Олю лучше не тревожь!
  Не говори о ней «сорока».
  В ней не найдёшь ещё порока.
  Пускать о ней по свету ложь
  Моя душа не склонна всё ж.
   И  ты  о ней не думай плохо.
– Она и  сплетни  ни одной
С хвоста не сбросит за спиной?
– У нас не общая      постель,     но
  Моя любовь к ней нераздельна.
  Как романтизм мой ни души,
  Безгрешность девичьей души
  Её поныне неподдельна.
  Верь, Оля не из тех, кто денно
  И нощно думает о том,
  Как сплетни сеять на пустом
  И чистом месте.
                – Непременно
  Ты должен     познакомить      нас.
  Тебе сегодня на Парнас?
  Иль к      Лариным      свернёшь привычно?
   Мне к ним попасть проблематично?
– Я Ольге обещал вчера…
– Скажи, а старшая сестра,
   Татьяна, тоже эротична?
   На цвет, на вкус мой симпатична?
– Езжай со мной, увидишь сам.
   Тебя давно с визитом там
   Ждут не дождутся. И намедни
   Просили передать, что ждут.
– Чего ж не сообщил ты в  те  дни?
– Боюсь, предашь меня, как Брут:
  Убьёшь во мне любовь и душу,
  Коль совратишь мою Олюшу.
  И совратишь-то, не любя:
   Привычный блуд      сильней      тебя.
– Чтоб     я?!     На первом же обеде?!
   Льстишь! Я таким талантом беден.
   Пустые страхи. Ну, так едем?
– Построен не на      вырост     дом –
  Тебя сажать там за обедом…
– Я не стесню, клянусь крестом!
– Изволь. В их обществе простом
  Я, будучи сегодня вреден,
  Тебя монашкам-привередам
  Представлю мартовским котом.
  Не пожалеть бы всё ж потом
   Мне об оказанной услуге…
– По сплетням кто меня в округе
  Ещё не     знает      до сих пор?!
  Досужий вымысел и вздор
  Уже не отличишь от правды,
  В чём разобраться     сам      я рад бы…
  Уж мне едва ли навредят
  Злословья      кислый аромат
   И за глаза в мой адрес мат…

                *          *          *
Читатель мой, друг откровенный!
От всех сюжетных искривлений
Не странно ль Вам, что «кот» Евгений
Не свёл знакомство до сих пор,
Хотя б из плотских побуждений,
С семейством Лариных-сестёр?
Ужели      дня     не выбрал? Вздор!
Он как растлитель в деле скор:
Войдут во вкус – с него не слезут…

Герой, хоть сёстры и умны,
Сам дай им  смелости  взаймы.
Строги сестрёнки, но в      дупле    зуд
С них по возможности сними!
Будь откровенен, не темни!
Свой греть в     домашнем     ли     тепле     зад,
В      гостях      ли – бодрствуй, не вздремни!
Соперников зубовный скрежет
Пускай звучит со стороны.
Тебе-то     эти пердуны
Пути к победе не отрежут!

Татьяна с Ольгой не дурны
И молоды, к тому ж, скромны,
То бишь в глаза «котам» не лезут,
Предпочитая узкий круг
По духу близких им подруг,
Боясь, как ржавчины железо,
Гульбы, обмана и измен
Иль нежеланных перемен.

Татьяна обожала книги
И убегала от шумихи.
В последнем – Ольга ей подстать,
А при шутах иль при шутихах
Им даже стыдно хохотать…
Найдём ли в них      отшельниц      диких?
Логично, впрочем, не гадать,
А, рассуждая, как их мать
(Чтоб, подражая ей кивать
На  них: вот девушки из тихих!),
Совместно подразумевать,
Что тихий омут укрывать
Способен не      святых      в веригах:
В нём могут      черти      пировать.

Пусть нынче в доме тишь да гладь,
Должна быть мать всегда на страже,
Чтоб дочкам был сам      чёрт     не страшен.
Не лишним будет вам сказать,
Что Таня на три года старше
Сестры, что в них здоровье, стать,
Стремленье жить всегда по средствам
И гордость въелись по наследству.
Они скопировали мать.
Других таких ни по соседству,
Ни в отдаленье не сыскать,
Пустившись в поиск всей державой…

Вдовою Ленского, пожалуй,
Не погнушался бы иной
Любитель дам немолодой,
Будь та, ну хоть немного шалой.

Вдова – товар не залежалый,
Но поражала всех мужчин
Лишь      целомудрием      своим.
Она в себе не уважала
Желаний плоти моложавой,
Себя хозяйству посвятив.

Где уважительный мотив,
А где досадный? Не святая,
Здоровьем женским налитая,
Она, не до конца испив
Отпущенного бабам счастья,
Лишь пригубив его отчасти
(Взамен вина аперитив),
Впряглась, невольно увядая,
В обоз старения, листая
(И словно воскрешая миф)
Почасту светлые страницы
Из книги      памяти      своей
И с обречённостью вдовицы,
И с отрешённостью певицы,
Поющей счастье дочерей.

Но неизменно ночи ей
Давали время для рыданий…
Мать на волнах своих страданий
О детях думала всегда.
Запросы в личном – суета.
(Да не лишит Бог испытаний!)
С кем спать, не ясно ни черта.
А где предела      мук      черта?
Лелея цель своих мечтаний,
К себе не стала мать добрей,
А стала      клушею     скорей.
Всего-то вдвое старше Тани,
Уж с некоторых пор она
Отсвечивала, как луна,
Сияньем красоты их юной.

С очей упала пелена.
Была уже разделена
Вся жизнь на «до» и «от» Фортуной.
Не золотой  Судьба – латунной –
Пред ней предстала уж, бледна.
Уж доцветёт свой век одна
Вдова, на счастье бабье плюнув…
Не стать ей свежей вновь иль юной.
Сама бесстрастно холодна,
Владела внешностью она
Блестящей всё же, хоть и лунной.

Чтоб «кот» какой-нибудь приблудный
В порыве рьяности паскудной
Не сделал дочкам цап-царап,
За дочек мать      костьми       легла б.

Пусть дочек и не стерегла
И не пыталась выжечь втуне
Греховность в мыслях их дотла,
Пусть не секла из-за угла,
Не превращала  в хитрых лгуний
Их слежкой с ночи до утра,
Но – в воспитании мудра –
За честь их и благоразумье
Вдова  спокойной  быть могла.

Но… оскверняют же со зла
Крест материнской ноши  кражей!
Вдову  щадит  Бог, но… шалят же
Украдкой девочки порой
В семействе матери любой.
Им хоть смирительный  халат шей –
Уйдут и в  нём  на волю вновь…

На увлеченье дочки младшей,
Перераставшее в любовь,
Вдова смотрела благосклонно.
Богат, не глуп и не гулёна –
Красавец Ленский обещал
Достойным мужем стать и зятем.
(И рок не ставил впрок рогатин.)
Невесту он не обижал:
Был с ней предельно деликатен.
На то он, впрочем, и поэт,
Пусть с безрассудством юных лет.
 
         (продолжение в http://stihi.ru/2020/08/20/6942)