Поэма о матери. Третья часть

Вновь возвращаюсь к "Мамкам и дочкам",
Не отпускают они что - то меня.
В поэме никак мной не ставится точка,
Есть продолженье ... Не моя в том вина...

С этой темой я расстаться
Почему–то не могу.
Самой в себе бы разобраться,
А я судьбу свою кляну.

А она ни в чем не провинилась,
Судьба - ведь это тень моя:
Солнца нет – она забилась
В дальний угол бытия.

Если вспомнят на досуге,
Что где–то спряталась она,
То судьбе не сладко будет,
Припомнят люди ей сполна

Все неудачи, все недуги,
Все печали, постны дни.
У судьбы ведь нет подруги,
Только недруги одни.

В размышленьях время тратя,
Но не находя ответов смысл,
Мы, судьбе подножки ставя,
Губим свою, чужую жизнь.

Проходят в миг десятилетья,
Но в чувствах обновленья нет,
Меняют облики поместья,
А у человека тот же след.

сорок шестой иль тридцать пятый,
Размер подошвы топчет мир,
Ко всему отношение предвзято,
Будь ты рядовой иль командир.

КогдА ж адекватно мы оценим
Результат своих трудов
И свой размер подошв примерим,
Не выпадая из галош?

Вопросом риторическим закончим
Части третьей мы пролог,
Хотя писать мы, между прочим,
Не собирались, видит Бог.

Но так уж вышло: раз в охотку
Сочинять мне выпал срок,
Беру на прокат я весла, лодку
Держу маршрут я на восход.

Солнца луч корму нагреет,
Душа тепло то сбережет,
Взгляд на мир повеселеет,
Юмориночку найдет.

От частушки смех, улыбка
До ушей раскроет рот.
И ушиб уже не шибко
Берет нервы в оборот.

И жизнь вполне переносима,
Она в рюкзаке совьет гнездо,
Иль сверчком возле камина
Сказку на ночь нам прочтет.

В сказке ложь вполне правдива:
Она не лезет на рожон.
Наказанье справедливо:
Победу празднует закон.

Порок осмеян, лавр герою,
Все довольны: мир в душе.
Почему же мы порою
Друга находим в алкаше?

Алкаш не требует вниманья,
И клятвы на верность не берет,
Ему не нужны в любви признанья,
И нас за углом не стережет.

К нему с бутылкой вы придете -
Тогда вы самый лучший друг.
В нем собеседника найдете,
Скрасив беседой с ним досуг.

Для алкашА весь мир «зеленый»,
Ему «открыты» все пути:
Все моря уже пройдены,
«Белых пятен» не найти!

Для чего сие слагаю?
Объяснить я не смогу.
Но алкашей везде встречаю,
Хоть я еду иль иду.

Правду–матку режу с лёта
Не взирая на погон,
Так как мне так легче врется:
Коль правды нет, вру напролом.

Но врать без цели – смысл пустяшный,
Информации в том нуль.
На день и час уже вчерашних
Не потратишь больше пуль.

Жить вчерашнею молвою
Не достойно наших лет.
Штормовою смыт волною
Наш с тобой вчерашний след.

Сон ночной – куплет для песни,
Он – след иного бытия,
Он бывает провозвестник
Послезавтрашнего дня.

Пусть меня осудят люди - 
За избыточность строки.
Но, я верю, не забудут
Материнской грусть–тоски.

Перейдем к печалям нашим -
Занозам сердца и души. 
Не забыт закат вчерашний:
За нами он не сжег мосты.

Мать с дочкой–внучкою в беседе
Ночь незаметно провели,
Позабыв о завтраке–обеде,
Наговориться не могли.

Столько лет они в разлуке,
Столько испытано всего:
Хватит на десять–двадцать судеб,
С «Войну и мир» - томов на сто.

«Белое пятно» в воспоминаньях
Не дает покоя всем.
Мое, я чувствую, заданье:
Рассказать: что, как, зачем.

Сочинять мне все труднее:
С правдой- маткой не соврешь.
Жизнь наяву намного злее,
Всех ошибок не сочтешь.

Было время не простое,
В песню куплетом не войдет,
Осколком времени накроет -
Солнце больше не взойдет.

Но Слава Богу, не накрыло:
Живы мы, и мать жива.
Помним мы, мать не забыла,
Жизнь равняет всех в правах.

Кто был богат при жизни светлой,
Умер, охладев к деньгам
А его мошну с монетой
Прибрал наследничек к рукам.

Не всякий сможет править балом,
И не для всех есть высший свет.
Там наверху всевышних мало,
И наш вверху не виден след.

По этому поводу сердиться -
Считаю я, мои друзья,
Нет никакого даже смысла:
Не в этом сущность бытия!

Задача нашего рожденья:
Как можно меньше нагрешить,
Чтобы в новом поколеньи
Детки могли спокойней жить.

Сложнее нет задачи этой,
Под час ее и не решить
За срок, что ты живешь на свете,
Но грех хотя бы умалить.

Но мать уже непогрешима,
Она ведь столь перенесла,
И ей сейчас необходима
Лишь дочки нежная рука.

Вокруг да около все ходим,
Не выясняем дочки жизнь,
Как жила все эти годы,-
Мы за то сейчас взялись.

Ведь тридцать лет: почти полжизни
Мать искала свою дочь.
Не допускала даже мыслей,
Что не найдет, - гнала их прочь.

Вознаградим всех за терпенье -
За уменье долго ждать,
И ко мне за снисхожденье:
Автор не умеет гладко врать.

А коль совру, не обессудьте,
И не кляните почерк мой:
К нему терпимыми вы будьте:
Ведь он, как я, не молодой.

Чего я только не писала,
Различный жанр мне был знаком,
Рассказы, сказки сочиняла,
Колыбельные …пред сном.)))

Не все, конечно, получалось
Многое не нравилось и мне,
В своих силах сомневалась,
Бывало, ревела в тишине.

Потом, опомнившись, смеялась
Над этой глупостью своей,
И вновь сама себе я клялась:
Не ворошить прошедших дней.

В прошлом нас уже не знают,
Мы в дне сегодняшнем живем!
Снежинки на ладонях тают
Моим согретые теплом.

Прошлое мертво в почине:
Оно не рождает, не убьет.
Как моль, засохнув в формалине,
Уже потомства не дает.

А жизнь течет неудержимо,
Сбивая камни на пути.
И будущее неумолимо
Стирает прошлого черты.

Мать, уже забыв о прошлом,
От счастья танцует и поет.
Она на работу вместе с дочкой,
С утра в детдом родной идет.

День пролетает, снова вечер,
Домою под руку идут,
И, кто попадаются навстречу,
Головой приветливо кивнут.

Никто допрашивать не станет,
Но с нетерпеньем все же ждут,
Когда о прошлом все ж расскажут,
Отсутствия причины назовут.

Мать все это понимала,
Не сердилась на людей,
Дочку взглядом обнимала,
Наливая супа или щей.

Прошло полгода. Люди свыклись
С этой новостью уже.
И стало для них вполне привычным
Гулянье пары при Луне.

Мать с дочкою вели беседы,
Наговориться не могли.
Петухи уж пели третьи,
А они в кровати не легли.

Наконец–то дочь  раскрылась,
Рассказала все как есть.
Как тяжко порою приходилось
От людей зависеть и терпеть.

То было матери знакомо,
Она вздыхала глубоко,
Ведь дочь ее единокровна,
Судьбой не откатилась далеко.

Хлебнула дочка полной чашей
Куцых детдомовских харчей,
Но не пала духом, и однажды
Светлый луч мелькнул и ей!

Шел набор в пединституты,
Не хватало учителей
Русского языка и литературы
Для детдомовских детей.

И дочь пошла учиться делу,
В котором видела весь смысл:
В нем нет предела совершенству,
Не жаль на то потратить жизнь.

Она не ведала, не знала,
Что в династию вошла.
Но и на гуще не гадала,
По зову сердца в пед пошла.

Его закончила с отличьем,
В педе оставили ее,
Сам ректор распорядился лично,
Предоставить место для нее.

С виду дочь была красива,
Высока, стройна, бровь в разлет,
Когда мужчины мимо проходили,
Обращали вниманье на нее.

Но жизнь все ж личная у дочки
Не сложилась: дважды был развод,
От мужей деток не родилось,
Она не делала аборт.

К тридцати годам без мужа, деток,
Но полно чужих детей,
Сколько с ними песен спето
В смены пионерских лагерей.

Вокруг старшей пионервожатой
Собирались стайки сорванцов,
Они были ей всегда так рады,
То было понятно и без слов.

Писали ей открытки, письма,
Поздравляли с Женским днем
К дому ее могли явиться,
Спеть серенаду под окном.

Дети любили, а мужчины?
Почему не сложилась все ж семья?
Неужто все лишь проходимцы,
Иль причина в детях только вся?

Но можно ведь чужих приютить,
Обогреть и приласкать,
Вывести потом их в люди,
Внуков потом своих качать.

Обо всем переговорили
Дочка с матерью своей,
Соприкосновенья точки находили,
Становились все родней…

Попыталась на откровенность вызвать дочку,
Но та разговор оборвала,
И мать переспрашивать не стала,
На кухню посуду мыть ушла.

Мать поняла, что дочь страдает,
Что–то мучает ее,
Какой–то огонь нутро сжигает,
Жить полной жизнью не дает.

Как помочь дочурке, если
Та ничего не говорит,
Хотя уже год с лишним вместе,
А дочь страдает, но молчит.

Мать опять не спит ночами,
Мысль одна страшней другой.
Ах, дочка, дочка, что же с нами,
Будет через год–другой?

Дочь работала в детдоме,
Душу вкладывая всю.
Мать чувствовала: дочь в надломе,
Но как помочь, не зная суть?

Решила действовать втихую:
Дочке ничего не говорить,
К гадалке съездить. Про родную
Кровинку правду прояснить.

Нашла в Интернете сайт гадалок,
Выбрала из них всего одну,
Адрес в тетрадку записала,
Решила ехать поутру.

Вот утро новое настало.
Мать до рассвета поднялась.
Деньжат у соседей насбирала,
И в путь-дорогу подалась.

А дочке сказала, что решила
У подружки погостить,
Та давно ее просила
В родной деревне навестить.

До гадалки ехать долго:
Больше суток двух пути.
Мать впервые так далеко
Уезжала! Боже, помоги!..

…Через две недели мать вернулась,
Едва до дому добралась.
Дотянулась до постели,
Больше суток проспала.

Мать после этого неделю
Не могла свой рот открыть.
Дочка ложку в рот ей еле
Пихала, чтобы все же покормить.

Дочь в недоуменьи: что такое
С матерью могло произойти?
Она молитву молча творит
И просит: «Боже! Помоги!»

Прошла неделя. Там другая,
Мать молчит, лицом к стене.
Дочь поняла: мать умирает
И тайну оставит при себе.

Дочка припала к изголовью,
Гладит материнское плечо,
Обеих оплакивая долю:
«Ах, мамочка, живи еще!»

Мать с трудом глаза открыла,
Повернуться нету сил.
В жилах кровь уже остыла,
Миг смерти, видно, наступил.

Дочка плачет, шепчет: «Мама!
Мама! Мам, не уходи!
Как же я одна останусь?
Ведь так темно все впереди!»

Но мать уже ее не слышит,
Ее душа уже парит,
Над кроватью, крыши выше,
К рассвету новому спешит.

«Мааамааа! Мааамаааа!»- дочка плачет,
За руки хватает мать…
«Мааамаааа! Мааамааа!» - это значит:
Душу в тело не вогнать...
.................................

Прошли года … В детдоме праздник:
Он отмечал свой юбилей.
И хоть был тот день ненастный,
Но не расстроил он людей!

Звучали тосты, поздравления,
Несли подарки и цветы.
На славу был тот день рожденья!
Гремела музыка до тьмы.

Утром все пошли к лесочку,
Там среди других могил
Нашли одну, что вся в цветочках,
А дождь тогда все лил и лил.

Под зонтами речь сказали,
В пояс поклонились все кресту.
Минуту–две все помолчали,
Стоять прохладно на ветру.

Одна из гостей спросила тихо:
«А где же дочка? Что же с ней?
Пришлось ей в жизни, видно, лихо
Ее не видать среди людей!»

Другая в тон ей отвечала:
«Дочь недолго прожила:
Через полгода вслед скончалась,
Инфаркт, инсульт перенесла!»

«Вот судьба – злодейка!» - тихо
Подговорилась третья к ним.
«Что ж на самом деле было?»-
Четвертый подойдя, у трех спросил.

К нему все трое повернулись,
Покачали головой,
В ответ печально улыбнулись:
«Нет больше МАТЕРИ такой!»

К группе подошел седой мужчина,
У него под шинелью ордена.
Орден открутил и на могилу:
«Такая Мать всего одна!

Сама себя похоронила,
Чтобы только дочь жила,
То не она ее родила,
У нее другая мать была.

Четверо ахнули: «Да что Вы?!
Так совсем не может быть!
Ведь были так они похожи!
Могли бы обе долго жить!»

Все, кто был на юбилее,
Мужчину окружили в два кольца:
«Скажите, пожалуйста, яснее,
Все объясните до конца!»

«Ее дочка-внучка умерла в приюте,
Даже двух недель не прожила,
Дочь ее сдала, по сути,
Но именем так не нарекла!»

«Не может быть!», «О, Боже правый!»,
«Вот злодейка!», «Как же так?»
«Сейчас понятно: мать, узнавши,
Решила – это смерти знак!»

«Ну, а эта дочь – училка?
Она  с чего вдруг померла?
Молодая и красива,
Только жить лишь начала!»

«Была она больная с детства,
Порок был сердца у нее.
Мать умерла, больное сердце
Через полгода подвело…»

«А вы через кого о том узнали?
Кто Вам об этом рассказал?»-
Вопросами мужчину забросали,-
«Кто Вам детдома адрес дал?»

Мужчина помолчал немного,
Потом повернулся и сказал:
«Я не вру, друзья, ей-Богу:
О том у Анны прочитал.

Живет такая в Зауралье,
Есть там город небольшой,
Называется он Шадринск,
Стоит над Исетью он рекой!

Пишет  с детства Анна прозу,
Наловчилась в рифму сочинять,
Может врать без всякой дозы,
Никто не сможет помешать.

Вот к ней вопросы направляйте,
А я, товарищи, пойду!
Служба, видите ль!.. Прощайте!
Меня уже в машине ждут!..»

И он ушел, всем поклонившись…
И дождь завесой скрыл его…
Все разошлись… Лишь Анна пишет:
У нее такое ремесло…
(«И вам хорошего всего!»)

25.09.2013-25.10.2013
15:47