Садовая ода

Ненасытное лето сжирает мгновенья,
Опьяняет, слепит световым помраченьем,
Мысль сужает до контуров сдавшейся тени
                Истомленной листы,
Дни изводит безбожной жаровней, парильней,
Шумовой преисподней засушливо-пыльной
И с презреньем висит над чугунной, бессильной
                Тяжестью головы.   

За минувший покой подступает с расчетом,
Вынуждает к постылым садовым работам,
Опаляет загаром и въедливым потом,
                Мошкарой, комарьем:
Жутким пиршеством – жалящим, жгущим, жужжащим,
Жадным роем, над шеей отважно кружащим,
Перед меркнущим взором вовсю мельтешащим
                Под жестоким лучом.

Огородная мука, садовая пытка!
С полдня вплоть до заката ползет, как улитка.
Тем для нового Данте хватило б с избытком:
                Девять гряд – те же девять кругов
Бесконечного, летнего, дачного ада:
Перекопка, прополка, поливка рассады.
Пропади оно всё! Уж ни свеклы не надо,
                Ни тугих кабачков.

Исцарапавшись в кровь об сухую малину,      
Покорежив лопату об жесткую глину,
Выдрав вместе с крапивой ботвы половину,
                Так и слег на гряде.
Горе! Муха-садистка впилась под лопатку,
Заползли муравьи в пропотевшие прядки.
Солнце шпарит огнем. Было так же несладко
                Лишь Христу на кресте.

Звон и рокот, плывущие мутные пятна...
Неожиданно ветер дохнул благодатный,
С одуванчиков взвихрив десятый десантный
                Чертовый батальон.
Вмиг всё рыльце в пуху, как у хитрой лисицы
Из классической басенки. Встать, дотащиться
До извитого шланга: умыться, напиться,
                Заглотнуть вибрион.

А, плевать! И чума, а не только холера,
Не превысит мытарств безграничную меру.
Я по мукам, должно быть, уж сделал карьеру
                Ангела во плоти.
Нет, бесплотнее ангела, ибо всё тело
На губительном зное сгорело, истлело.
Коль среди кочанов окочурюсь я – смело
                В рай, Господь, пропусти! 

Да хотя бы и в ад пролегла моя тропка:
Что там чадный котел с сатанинской похлебкой
По сравненью со здешней дробительной вскопкой –
                Щебень, глина, пырей:
Коренастый, мясистый, тупой недоросток,
Эвон как он расползся повсюду без спроса,
Горделиво смотрясь над навозной коростой.
                Ну-с, сочтемся скорей!

Словно крысам хвосты, отсекаю лопатой
Корневища пырея – длинны, беловаты
И прочны, как жгуты. Ох уж, этот проклятый,
                Прямо дьявольский всход!
Проросли легендарные зубы дракона,
В завозном дерьмеце хоронясь затаенно
До садовой страды. От такого урона
                Ошалел огород.

А вьюны и все прочие сорные злаки –
Так полезли, что счет потеряется всякий:
Им, как звездам в июньском удушливом мраке,
                Просто нету числа!
Но упрям же и я – и, не мудрствуя всуе,
Каждый божеский день, уж неделю вторую,
Их с лица глинозема стираю вручную,
                Чтоб морковка росла.

Впрочем, сказка спешит, ну а дело неспоро.
Вот уж сколько забот принесли помидоры,
Ведь для каждого кустика сделана «штора»
                Из пожухших газет.
Ерунде мелкострочной и многостраничной
Этот вид применения – самый приличный.
И к земле пригнетает обломок кирпичный
                Отпечатанный «тент».

Эх, да мало ль чудес на любом огороде!
Обо всех рассказать в затянувшейся оде –
Получилось бы полным объемом навроде
                Спичей двух Ильичей
Вместе взятых, да плюс с горбачевским довесом.
Утомил бы я всех столь предлинной пиесой.
Что там сад! Не в саду де зарыл интересы
                Лирик и книгочей.

Что там сад? Для чего я про сад? Непонятно.
Просто – вечер, глубокий покой предзакатный.
В загазованный город вернуться приятно
                От гряды трудовой,
И немедля, едва поменяв облаченье,
Прочь, на улицу, чтобы в неспешном движеньи
Вновь привычно явилось бы стихотворенье
                Всё, строка за строкой,

Без большого труда (это ж ведь не прополка!),
Без особых красот, но зато не без толку,
Рассыпая повсюду остроты-иголки,
                Хаханьки да смешки,
Провожая свой день, зря потраченный снова
На кремнистых грядах «Петушка» дорогого,
В подражанье Кибирову-барду готовы
                Эти вирши-стишки.

Одного только робко прошу: снисхожденья
За докучливость и непомерное рвенье.
И надеюсь, какие-нибудь впечатленья
                От садовой страды
Совпадут и чуть-чуть отзовутся, быть может,
Ведь жара и пырей – они всюду похожи.
О, тогда (хоть везения шанс и ничтожен)
                Не напрасны труды!   

12 июня 1995