Утро 22 июня 1941 года

Безмятежная рань того утра, как грань
Разделившая жизнь на ДО и на ПОСЛЕ.
И над гладью реки в это утро легли
Не туманы, а горе на весла.

Петухам не кричать, матерям причитать,
Небесам сеять смерть и разруху,
Гибнет в пламени рожь, режет утро как нож:
Не щадит ни дитя, ни  старуху.

Ох, и страшен рассвет: сколь в живых уже нет,
Воздух болью и смертью отравлен.
Вся граница в огне, а в Москве в тишине
Потрясённый, раздавленный Сталин.

И за что? ни про что, это утро пришло,
Солнце чёрное в трауре всплыло. 
И ни ночь и ни день, всё зловещая тень,
Тень беды, что над всеми застыла….

 И всё больше беда, и всё дальше война,
Бомбы рвут страны спящее тело.
Ей из праха не встать, ей остаться лежать,
Её счастье в то утро сгорело.

Но поднялась страна, не погибла она,
Окунувшись в неистовый пламень,
С тем чтоб кровь утереть, что бы боль всё стерпеть,
Что бы тут же стать твёрже, чем камень.

Он прочней, чем гранит, тот людской монолит,
  Всех бедой в это утро связавший.
От кровавых зарниц и от самых границ
На пути чёрной нечисти вставший.

И звезда, и свеча, в рост огонь от плеча.
Пуля в сердце. Со смертью обнялся.
Так с винтовкой солдат, чей-то муж, чей-то брат
Навсегда на границе остался.

И нет даты страшней, до конца наших дней.
Нам огнём её в памяти выжгли,
Что бы помнили мы утро страшной войны,
Из которого все мы и вышли.

***
Вот какой уже год, со свечами народ,
Утро нашей печали встречает.
 В эту ночь он не спит: и молчит и скорбит
И к могилам цветы возлагает.

У иконы свеча. Скинь винтовку с плеча.
Сядь солдат, мы всех павших помянем:
Тех, кто в землю легли в окаянные дни,
Кого помним и в праздники славим.