Снежная Королева

"из-за роста беззакония во многих охладеет любовь" (Матфея 24:12)

Безжалостный мороз безупречен словно устав.
Между льдин и торосов, как рыбак тянет леску,
гладко-вылизанный след оставив краскам всплеску,
сиянием прекрасным за шею небо обняв.

Монолитными истинами звенит по жилам
загустевшая кровь, убаюкивая сердце,
не привыкшее в любви и мечтаниях греться
о счастье, мнимом рае. В закоулке паршивом
где-то застряла раскалённая любовь-игла.
Предательски требует обливаться слезами,
смывая холодность одинокими ночами;
одну очередную льдинку растопив из ста,
вживлённых в сердце вне любви искусным хирургом.
Злым гением, считающим её недостатком,
рассадником безумия на приторно-сладком
поле, вспаханном приставучим добреньким другом.
Странная девчонка, как въедливая заноза,
словно топором бьёт, кромсает глупой любовью
сердца крепкую, холодную стену. Не скрою,
что казалась пустяком мне детская угроза.
Но вера, надежда, любовь ничтожного птенца
оказались силой былинного богатыря,
идущего, препятствия, как пустяки громя.
Её наивность ценнее талмуда мудреца.
Пылают счастье и радость, не смотря на мороз,
как крепкое вино пьянят, ярость пробуждают.
Как жалкий ягнёнок побеждает волчью стаю,
застряв бессилием, как кость в пасти вожака?! “Брось!
Не может быть! Такого не бывает!” — я кричу.
Тает сердце от неудержимой оттепели.
Нет, всё это ложь! Пока капели не отпели
заупокойную зиме, не сдамся палачу.
Гони несокрушимость страшного оружия!
Моя злость ещё жива. Вновь сможет отдышаться
зависть. Метелью уймите ухмылку паяца,
жестокости льды и сугробы равнодушия!

Опять одна среди хрустального величия,
на гребне заиндевелой, полярной красоты,
сама себе любимая и мной любимый ты.
Без счастья, как всегда, — привычного отличия.