Бунтарь

Иногда, изнывая в тоске глубокой,
Ощущал он никчемность ползущей жизни,
Затерявшийся путник в трущобах рока,
Не поймавший Фортуну за хвост капризный.

Он бы мог пригодиться лишь в круговерти
Авантюр с отравлением, с маскарадом,
Там где золото, кровь, где игра со смертью,
Где в погонях сметают лоб в лоб преграды.

Вот бы где-нибудь там запружинить стартом,
Революцией двинуть Париж по грани,
Он – Марат, Робеспьер, он – Дантон, на карту
Всё на свете поставивший парижанин.

Загнивает внутри бунтовщик великий,
Против всех и всего, против мира даже,
Бунт – стихия, бунт – праздник, восторги, крики...
Сам на это озлобленно, горько скажет –

Что он просто хвастун, своей скукой гордый,
Не способный на то, чтоб распутной даме
В половом исступлении стиснуть горло
И дожать, как в трагической мелодраме.

Разуверить легко, если вниз, с прицелом,
Если в грязную серию, в смертном блуде,
И подняться потом громогласным делом,
И тогда, содрогнувшись, оценят люди.

От завистливых дум, размягчённых в водке,
Одурманенный мозг вьёт больные планы,
«Завтра вырвут весь город из спячки сводки...» -
Шепчет он засыпая, безбожно пьяный.