Мефистофель

ВОЗРАСТ
               

 Если забросить удочки и половить у дна,
 клюнут кефали шустрые, – сколько уже клевали!
 Жизнь моя непутёвая только сейчас видна,
 возраст – гора высокая, холодно на перевале.

 В молодости не думал, как одолеть подъём,
 тем она восхитительна – лучшая из скалолазок!
 Если шагами памяти вновь этот путь пройдём,
 то и поймём рождение мифов, легенд и сказок.

 Сколько там наворочено, сколько зигзагов там.
 Зябко в ущелье сумрачном, не обзавёлся мехами.
 Вы уж меня простите, если собьюсь, мадам,
 разве про всё поведаешь прозою и стихами?

 Стену вижу отвесную – скальный сплошной массив, –
 это не я ль там, в старенькой, виды видавшей, штормовке,
 словно паук распластанный, цепок и некрасив,
 вверх продвигаюсь медленно, боже мой, – без страховки?..

 А на вершине ветрено, боязно глянуть вниз,
 спуск – он всегда опаснее, ступишь – мороз по коже:
 столько мной наговорено глупых, смешных реприз,
 что напоследок, кажется, и пошутить негоже…

 МЕФИСТОФЕЛЬ
               
 Панорама штормящего моря
 за окном надоела зело.
 Мефистофель сидит на заборе,
 как на троне, и каркает зло.
 Дождь холодный то стихнет, то снова
 моросит, сам себе на уме;
 не находится тёплого слова
 для стихов о грядущей зиме.
 Что-то сумерки сделались гуще,
 что-то потом покрылось стекло.
 Мефистофель, забор стерегущий,
 спрятал клюв под большое крыло.
 Время бег свой замедлило, будто
 расплывается весь окоём,
 но огнями сигнальными бухта
 оживляет пейзаж за окном.
 Понимаю – с моралью моею
 я банален, но знаю давно,
 что иначе я жить не умею,
 не могу, не хочу, не дано.

ДО    СРОКА
               
Я неискренность вижу твою,
чую лесть за словами привета,
я обид на тебя не таю,
я плачу тебе той же монетой.

Ты всегда про успехи мои
говоришь снисходительно, томно,
а в глазах, как ни прячь, ни таи –
волны зависти, жгучей и тёмной.
               
Я их вижу.  Но я промолчу.
–  Не киряешь?..
                –  Да знаешь, режим всё!..
В мыслях тоже я бочку качу
на тебя, лишь с тобой разбежимся.

Мы о дружбе с тобой говорим,
обещаем до гроба быть вместе.
Развалился блистательный Рим
от неискренности и лести.

Я, поддав, так хорош в кураже,
ты, под стать мне, порой – просто чудо,
но у каждого где-то в душе
затаился  до срока Иуда…