Крыши Иерусалима!

О, крыши Иерусалима!
Под птичий свист
Глядите вы невозмутимо
На солнце вниз.

А солнца туша золотая,
Как тайный глаз,
С весны по осень изучает
Небрежно вас.

На улицах и закоулках
Градских морщин,
Где запах зноя в свежих булках
Неистребим,

И где фантазии востока –
Не просто блажь –
В них есть и нежность и жестокость,
В них есть кураж;

Где властвует хозяин тела –
Ецер ара* –
Там вспыхивает то и дело
Азарт, игра.

Игрок, обкрадывая споро
Свой бренный срок,
Способен лишь на разговоры,
Что, мол, восток…

Но истины хмельной  напиться
Здесь не дано.
Ведь только тень способна литься
С крыш – не вино!

И лишь на крышах можно кожей
Постигнуть мир.
Отсюда он светлей и строже,
Он весь пунктир

Сомнений, знаний, вновь сомнений –
Двоичный код.
Какой же, право, может гений
Постигнуть ход

Истории души и тела –
Ведь – океан!
Но только бы душа хотела
Испить! Стакан

Или сосуд на крышах града
Давидова.
Но есть условие – не надо
Завидовать

Тому, кто чувствует острее
Удачи блеск,
Тому, кто выше и быстрее
На крыши влез.

Все письмена небесной сферы
На них шуршат.
Прочесть их сможет тот, кто верит,
Кто весь – душа.

И я, быть может, расколдован
И осиян
Увидеть с крыш Иерусалима
Океан?!

*Ецер ара (иврит) – животное начало в человеке
в отличие от духовного.