Сведения об авторе

(теперь уже от редактора)
 
        ...а Блажеевич благовейный
        всех перепьёт — перепоёт!
            В. Т.
 
        ...и блаженный Блажеевич
        сочинит цветочный дождь.
            И. Г.
 
                Если речь о поэте, то к чему бытовые мелочи вроде свадеб и разводов или прочих бытовых подробностей? Один из наших великих поэтов XX века доживал свой век одноногим, другой, мне с ним посчастливилось познакомиться, был одноглазым (на втором глазу бельмо) — и что, это как-то должно повлиять на восприятие их великолепного творческого наследия? Поэтому, считаю, все чисто бытовые детали надо выводить за скобки, так что даже будущие литературоведы пусть уж лучше не доносят свои открытия в биографиях обожаемых авторов до читающей публики. Гибель на дуэлях Пушкина и Лермонтова — да, это знаковые события, но сколько было у того же Лермонтова любовниц — ну, зачем вам знать?! Неужели это поможет лучше понять его волшебное «Выхожу один я на дорогу»?..
Так и здесь. Я категорически против «журналистских расследований» типа: женат Евгений Блажеевич или нет, работает он где-то или «сосёт лапу», как положено настоящему поэту. Одно только могу раскрыть, что и с ногами, и с глазами, да и со всем остальным у него всё в порядке, так что есть и «лапа», которую приходится «сосать». Прочим не интересуйтесь. Лучше попросту вчитайтесь в его стихи.
                Стихи необыкновенные. Совершенно необыкновенные. Если говорить о них на современном литературоведческом жаргоне (по неизбежности выходя за его пределы), это нечто, объединившее восторженное бормотание юродивого и зловещие заклинания волхва. Впрочем, лучше бы здесь перепутать: восторженное бормотание волхва и заклинания юродивого. Так будет вернее. Ничего сильнее в современных стихах, относящегося к ненадуманному языческому взгляду на жизнь, притом парадоксально помноженному на присутствие здесь же православного Бога, — в жизни я не встречал. И это при том, что Евгений декларирует себя как атеист. Впрочем, понятно. У него на равных восхищение Божьим творением — и восхитительные стихи об этом восхищении. Стихи, которые наше упоение тем же (прекрасными художествами весны, лета или осени) способны усилить тысячекратно. Примеров в этой книге несть числа, поэтому я не привожу цитат, каждое третье стихотворение — в этой теме. Но здесь же и другие стихи, где автор, оглядываясь на Творца, которому сделать прекрасной Природу хватило сил, а нашу жизнь — нет, — великодушно сочувствует Ему и, по интонациям судя, прощает.

                Некоторым «пуританам от поэзии» покажутся неоправданными многие его сбивки в ритмах. Ничего себе «сбивки» — поэту можно только мечтать о таких! Они иногда — возврат к живой разговорной речи, но чаще — внезапные переливы стихотворных ритмов, нужно вглядеться и вслушаться, чтобы понять и восхититься ими. Обратите внимание на его поэтические образы (метафоры и другие) — это же предмет восхищения, заодно и зависти для других поэтов. Буквально через строчку рассыпанные в его стихах метафоры и прочие тропы являются знаками настоящей русской Поэзии.
                Ну, для примера. «Падать в небо!..» — некий поэт когда-то сочинил этот умопомрачительный образ, потом это повторяли другие, и у них звучал он уже как нечто вторичное, как бы украденное. Но когда этот же образ промелькивает у Блажеевича, не возникает никаких претензий. Потому что он — именно промелькивает как нечто обычное и естественное для его поэтического языка, удивительных образов такого же уровня у него сотни, попросту он так мыслит, а не подглядывает у других. Потому и не боится нечаянных повторений. Впрочем, у него даже это «нечто обычное и естественное» звучит гораздо сильнее: «...падать в обморок неба»!

                Даже встречая в Содержании первые строчки или названия некоторых его стихов, разумеется, давно уже знакомых, я впадаю в магический транс: «Ещё сирень ещё сирень...», «Закатает закат — свиток тайн...», «Утро ягод...», «Замирает земля под крылом журавля...», «Этот заспанный город от солнца укроет зима...», «Я должен чёрные восходы...», «Вот ложится солнце в тишину над крышей...», «Злой дракон, свой хвост глотая...», Цветочный дождь, «Неустроенным утром осыпаются листья...», «По шпалам в сереньком пальто...», Счёт риса, «Проснулся Витёк от тоски и жары...»...

                Уму непостижимо! — чтобы в наше пр;клятое время, отмеченное полным языковым невежеством, появился поэт, сравнимый (в моих глазах) с Есениным!.. Впрочем, разумеется, вовсе на Есенина не похожий. Скажем, для того цветущее поле — лучшее место, где душа отдыхает, расслабляется и способна на дивные откровения о себе. Для Блажеевича поле — лучшее место, где душа способна преобразиться во всю Природу и в её восхищение самою собой, либо откуда она может легко взлететь в запредельные метафорические выси Космоса.

                По содержанию почти все стихи Блажеевича — философская лирика (с немалой примесью иронии, которая часто проявляется не в словах, а в форме стиха — это, кстати, высокое искусство). Но по интонации его стихи — лирика любовная. Так читатели их и воспринимают. И с удивлением листают его стихи заново, когда им подсказать, что — да, действительно, в его стихах, насыщенных прекрасной атмосферой влюблённости, нигде нет лирической героини — женщины. Его лирическая героиня — Природа, более того, вся Вселенная.

                Как аналитик, разумеется, я ищу на карте Поэзии какую-то точку, на которой мог бы разместить Блажеевича как поэта. Соблазнительнее всего мне эта точка представляется в центре неординарного треугольника, вершинами которого являются Хлебников, Вознесенский и тот же Есенин. Однако стоит только мне успокоиться на таком выводе, как Евгений новым прекрасным и необычным стихотворением разрушает этот вывод и заставляет искать дальше. И так уже примерно восемь лет. Сдаюсь. Для подлинной самобытности действительно нет аналогий.
                Одно только могу сказать плюс к этому. Для меня всегда было безмерно страшно представить мир Музыки, в котором почему-то нет Баха, или Моцарта, или Бетховена, или Шостаковича. То же самое — мир русской Поэзии, в котором нет Пушкина или Блока. Теперь я точно так же не могу вообразить кошмар — отсутствие в нём Евгения Блажеевича. Кстати, не только я. То же самое скажут и многочисленные читатели, уже успевшие влюбиться в его стихи. «Чудо есть чудо, и...»
 
Игорь ГОЛУБЕВ
11.09.2007