Петербургский календарь 3

Январь

Синий вечер, синичий ветер
На скамейке у Лавры Невской;
В окнах - свечи. Собралось вече
Стаей птичьей, голодно-дерзкой.

Воробьишка на галку злится,
Голубям и горбушки мало;
Суетится в ветвях синица:
"Жди-и-верррь вам! И где же сало?"

Вот ворона косится глазом,
Ожидая прицельной крошки,
Диетическим птичьим мясом
Закусить размечталась кошка...

Ладно, звери, пора нам к дому,
Холодать с Монастырки стало.
А назавтра мы по-любому
Для синицы отыщем сало.
.

Февраль

Темны и холодны Невы февральской волны,
Промозглый серый день уходит на закат.
Два селезня сидят, насупленно-безмолвны,
Волна в ступени бьёт под колокольный такт.

Куранты, отгудев, затихли над гранитом,
Троллейбус прошуршал через Дворцовый мост.
Лишь ветер морось туч струит в стекло сердито,
И ростры в ночь скользят во весь ростральный рост.

Васильевский ночной блестит асфальтом мокрым,
Как влажная шинель из флотского сукна,
Сквозь пятна фонарей в салоне плачут стёкла,
И дремлет до кольца кондуктор у окна.
.

Март

Бел-белы под Питером поля,
Мёрзнет, носом хлюпая, прохожий;
Не пройти по улице без дрожи…
На календаре моём, похоже,
Пятьдесят шестое февраля.
.

Апрель

В Петербурге между снегом и дождём
Мы весны, как воробьи хмурные, ждём.
Шесть десятков параллелей пролегли,
Как заборы на поверхности Земли.

Ветер южный к нам прорваться не спешит,
Чтобы снять заботы с ноющей души,
Куртки снять на синтепоне и шарфы,
Сунуть шапки надоевшие в шкафы.

Но однажды тёплым утром за окном
Зачирикают пичуги о своём.
Вниз по лестнице сбегаешь – и в полёт!
Сердце вместе с воробьишками поёт.

А потом опять наступят холода,
Льдом из Ладоги наполнится Нева,
Белой пеною покроются дворы:
Снег черёмуховый – вешние дары.

И сирени лиловеющий угар
В Финском топит тёмно-красный солнца шар,
И опять, как будто в двадцать – не до сна.
Знать, приходит настоящая весна.
.

Май

                Санкт-Петербург основан 16 (27) мая 1703 года Петром I.

Мой Город – средоточье островов:
Васильевский, Петровский и Елагин…
«Птенцы Петровы» брали их на шпаги,
Сгоняя шведов с них без лишних слов.

Вот Каменный, Крестовский… Хороши!
Под дачи, резиденции, усадьбы –
Здесь жить бы припеваючи, не знать бы
Другие острова в лесной тиши.

Но батареи держит Яков Брюс
На берегу Аптекарской протоки –
Хоть остров наш, но не настали сроки
Победы брагу пробовать на вкус.

А на Галерном – говор топоров,
Гутуевский, Матисов – стройки, склады,
В Адмиралтействе нимфы и наяды
На рострах свежесобранных судов.

На Заячьем Нарышкин с Трубецким
С поспешностью возводят бастионы;
Наказы их тверды и непреклонны,
И Зотов с Государем вторят им.

А в море над заливом встал Кронштадт,
Уставив жерла пушек на фарватер:
У острова неласковый характер,
Здесь шведы прорываться не хотят.

Так начинался Город над Невой –
Сто островов, протоки и каналы, –
Искусства и учености начало,
Град-корабел, солдат, мастеровой.
.

Июнь

Июнь. Ленинградское красное лето
В лиловые гроздья сирени одето.
И всё бы прекрасно, но сессии призрак
Маячит научным своим коммунизмом.

Но если студентка глядит на студента,
Он вмиг забывает серьёзность момента,
И вот в ленинградское знойное лето
Уносит студентов с причала «Ракета».

Раскрылись просторы Маркизовой лужи,
Есть брызги и солнце, экзамен не нужен,
Есть молодость, радость, есть ветер им в лица…
А бледный доцент на экзамене злится;

И всех, прихвативших на пляже загара,
Постигнет немедля суровая кара:
И «тройки» в зачетки плывут вереницей,
«Пятерка» – одна. Но и та – бледнолицей:

«Вот эта, похоже, хоть что-то учила…»
Ах, как же давно это всё-таки было…
.

Июль

                На Самсона дождь - сорок дней дождь.
                Народная примета

На Самсона зарядил дождь.
Пробрала отпускников дрожь.
День за днём то моросит, то частит,
Поливая и Неву, и мосты,
Грохоча грозой о медь куполов,
Раскрывая нам зонты сверх голов;
Я в прогноз смотрю: июль - дождь.
Да когда же, наконец, ты пройдёшь?

На природе нам не лучше ничуть,
Все просёлки развезло - просто жуть.
Мокнут во поле стога - вот беда!
Сенокосная накрылась страда...

Если август обернётся дождём -
Сентября с грибами мы подождём!
.

Август

В ночи захлопало окно
И грохнуло над крышами,
И стало в комнате светло
На миг, грозою вышитый.
Фрамуги черный силуэт
Впечатан в пол распятием,
Голубизной сверкнул паркет,
Ломая восприятие.
Потом еще, еще раскат,
За каждым новым всполохом,
И застучал по окнам град,
Дробясь веселым шорохом.
Тяжелых капель барабан
Бил жестяными сливами,
И водосточных труб орган
Над липами счастливыми
Гудел, торжественно трубя,
Потоки вниз выхлестывал,
И разливанные моря
В залив катились с острова.
Потом умерил ветер прыть,
Не лило, просто капало -
Уныло, как умеет ныть
Здесь с полночи до пятого...
А утром - солнце, тишина,
Ворон семейка каркала,
И билась сонная волна
Под Деламота аркою.
.

Сентябрь

Сумерки меняют очертанья улиц,
Отгорели перлом зори белоночья,
Тени входят в город, по дворам сутулясь,
Лишь под фонарями распадаясь в клочья.

Веет вечерами холодом с залива,
По утрам высотки плавают в тумане,
Хлопают крылами утки хлопотливо,
И росой слезится парапета камень.

Где-то в океане буйные циклоны
Мчат, сбирая силы главного удара,
А пока что Мойка, в желтых листьях клёна,
Бьется терпеливо в планку ординара.

***

У здания Института растениеводства на берегу Мойки с 1971 года возвышается гранитный обелиск, увенчанный трезубцем Посейдона - бога моря по греческой мифологии. На нем бронзовыми лентами отмечены уровни воды во время сильных наводнений в С.-Петербурге.
.

Октябрь

Что происходит на свете? Грядут холода.
Лист облетает, желтеют последние вязы,
Тополь зелёный пока, но осыплется сразу -
С первым снежком, как подернется льдинкой вода.

Яблочки райские всласть долбоносят дрозды,
Позже хохлатые сменят из здесь свиристели,
Те, что пока еще к Питеру не долетели,
Те, что появятся после Капеллы-звезды.

Что происходит? А просто приходит зима,
Воет ветрами балтийскими по подворотням,
Плещет волной по пустым, обезлюдевшим сходням
Тех катеров, что экскурсии ждут дотемна...

Белые ночи меняем на тёмные дни,
Листьев полёт - на кружение первого снега,
Сахар припая у кромки гранитного брега,
И отражений фонарных ночные огни.
.

Ноябрь

Грядёт осенняя хандра
С её унылыми ветрами,
Что под сенатскими вратами
Гудят с утра и до утра,

Лохматят медного Петра,
Шумят натужно в голых кронах,
И закружившись в мокрых клёнах,
Скрипят: хандра, хандра… хандра.

Над монументом - туч полёт,
Тяжёлых, пепельно-свинцовых,
И конь, скользящий на подковах,
Дожди осенние клянёт.
.

Декабрь

На работу идём мы в ночной темноте,
Рассветать начинает неспешно к обеду.
Небо в тучах, и в стылой висит пустоте
Мокрый ангел, летящий к неблизкому лету.

Острым шпилем пронзён златотканый хитон,
Не сорваться ему в южно-тёплые дали,
Коренной петербуржец, мечтает и он
Хоть о лучике солнца, что выйдет едва ли.

Мёрзнут возле Дворцовой гривастые львы,
Поджимая хвосты у камней парапета…
И мечтают, как верно мечтали и вы,
О прозрачных ночах петербургского лета.